Читать интересную книгу Убийца среди нас - Анатолий Силин

Была осень, мелкий дождик сеял словно через сито, то слабея, то усиливаясь. Дорога разбита колесами машин. Ехали медленно, выбирая проезд поудобней. В кабине с подогревом было тепло, Хромых и Красавин подремывали. Встряхнул их негромкий, но отчетливый голос водителя:

— Загоняет ведь парня, зараза!..

Открыв глаза, Красавин увидел метрах в двухстах впереди, сбоку дорожного массива, колонну десантников. По всей видимости, совершался марш-бросок при полной солдатской экипировке; колонну вел молодой офицер. Один десантник, нагруженный, ко всему прочему, пулеметом, все время отставал от своих товарищей. Как только он отрывался от колонны, офицер разворачивал строй и заводил его к отставшему, который уже еле передвигал ноги. А офицер кричал:

— Рота, слушай мою команду! Правое плечо вперед!.. — Машина уже проехала мимо колонны, но что-то больно знакомым показался Красавину этот десантник. Он попросил водителя остановиться и через приоткрытое стекло увидел, что отстающий — не кто иной, как Петров. Обернувшись к Хромых, сказал:

— Знакомый парень из последнего пополнения. Выйду.

Вышел и догнал офицера. Представившись, попросил его остановить колонну. Началась словесная перепалка: "зачем", да "кто ты такой", "доложу"… Только, когда Красавин пригрозил Дворкиным (кто не знал, что его отец командир дивизии?), офицер остановил колонну. Вместе подошли к Петрову. Красавин соврал офицеру, что он его земляк.

Вид у Петрова был плачевный. Давили амуниция и пулемет, на ботинках — ошметки прилипшей грязи. Парня шатало из стороны в сторону. Казалось, дунь на него посильнее — шлепнется на землю. Глаза красные, слезятся, и какие-то неживые. И сам он будто неживой…

Красавин взял у него пулемет и как бы сам себе пробормотал:

— Можно бы по такой нелетной погоде дать что-нибудь и полегче.

Подошел Хромых и тоже представился офицеру. Спросил молодого десантника:

— Тяжело?

Тот, отвернувшись, промолчал. Разведчики отошли с офицером в сторонку, стали убеждать, что нельзя так налегать на слабого новичка. Тот спорить с ними не стал, хотя удивлялся, чем это сержанты из разведвзвода, собственно, недовольны? Ведь это лишь один из обычных методов воспитания и тренировки слабаков…

Потом ехали на стрельбище и лишь изредка перебрасывались словами. Настроение, то ли от осенней хмари и хляби, то ли от увиденного, было невеселым. Почесав затылок, Хромых сказал:

— Земляка-то надо б перевести, где полегче.

Красавин и сам уже думал поговорить об этом с командиром взвода, как только тот выздоровеет.

А через день или два после этого случая, на учениях, бронетранспортер задавил десантника. БТР шел на большой скорости по поросшей травой и мелким кустарником обочине дороги, на борту его сидели десантники. В одном месте тяжелую машину слегка качнуло, после чего солдаты увидели тело. Это, как после выяснилось, оказался рядовой Петров — он даже на привале держался в стороне от всей роты…

Особенно тяжело смерть Петрова перенес Красавин. Он считал себя в какой-то степени виноватым в этой смерти, так как не успел переговорить с Дворкиным.

IV

А лейтенант после болезни ушел в отпуск. Вернулся же из отпуска на неделю раньше положенного срока и в субботу пригласил в гости Красавина и Хромых. Квартировал Дворкин теперь в частном доме, куда до этого дня в гости друзей никогда не приглашал.

"С чего бы, вдруг, сегодня? — думали Хромых с Красавиным. — Да и вернулся лейтенант какой-то задумчивый и нерадостный. На него не похоже".

День был сумрачным, нудно моросил дождь. Вся осень с постоянными температурными перепадами: то дождь, то небольшой мороз, потом вновь потепление и снова дождь.

Пока Дворкин с Хромых готовили немудреный стол, Петр, чтобы не мешать им, вышел во двор. С интересом оглядел подворье. В доме жила одна хозяйка. Ей под пятьдесят, единственный сын, офицер, служит в армии. Хозяйка вынесла Красавину зонт, а сама пошла в погреб за соленьями. У нее небольшой огород и сад с яблонями и грушами.

Дождь то усиливался, то переставал. Петр видел на ветках деревьев мутные капли. Как здесь все напоминало Полянск! Коричневато-желтые макушки укропа густо украшены серебристым бисером, на неубранных зонтообразных листьях капусты воды набралось столько, что кочаны привалились к земле. С шиферной крыши дома слышится мерное: кап, кап, кап…

Располневшая от дождей земля, казалось, перенасытилась влагой. Ветра не было, плотные дождевые тучи словно прижались к земле. И — тишина, время как бы приостановилось. Но это только кажется. Под дождевые капли оно отмеривало ни от кого и ни от чего не зависимый свой временной шаг.

От раздумий Красавина отвлек голос Хромых:

— Смотри, Петр, не улети с зонтиком к своим ангелочкам! — и рассмеялся.

— Не бойся, не улечу, — мотнул головой Петр. — А уж если придется летать, то лучше с тобой на пару. — Подойдя к Хромых, добавил: — У нас с мамой в Полянске тоже небольшой земельный участок, вот под дождичек и потянуло на воспоминания.

Из комнаты вышел Дворкин. Он по-домашнему — в тапках и спортивном костюме.

— Ну и погодка, — поежился. — В такую неплохо посидеть за столом, попить хорошего пивка, что мы сейчас и сделаем. Все. Пошли, пошли, а то картошка остывает. Не знаю, как вы, а я проголодался.

— Куда спешить? Даже свежим воздухом подышать некогда. Можно подумать, что сейчас передадут какое-то важное сообщение, — проворчал Хромых.

— Угадал. Хоть и не в стиле левитановского, но сообщение будет.

— Тогда какой разговор, командир! — тут же "перестроился" Хромых. За ним, свернув зонт, в дом вошел Красавин. "Что же скажет лейтенант? — думал он. — Приехал сам не свой. Да и приглашение это явно не случайное. Дружба дружбой, а определенную дистанцию Дворкин все же держал". Сели за стол и стали ждать, чем же обрадует лейтенант. Обрадует ли? А тот принялся за картошку с солеными огурцами. Будто век не ел, да еще предупредил, что пока не поест, никаких новостей они не услышат. Пришлось тоже приниматься за еду. И только когда открыли по банке пива, Дворкин напомнил о разговоре с друзьями в День Победы.

— Я еще тогда понял, что отец чего-то недоговаривает… — лейтенант тянул глоточками пиво и хмурился. Его чистый лоб пересекла тонюсенькая продольная морщинка. — А тут он собрался в отпуск и предложил мне оформить отпускное предписание. Мол, почему бы нам вместе не отдохнуть, да и мать просила. Так вот: как-то, один на один, он мне сказал, что наш полк скоро перебросят под Грозный. Там намечаются боевые действия…

— Да, давно пора чеченцев проучить! — воскликнул Хромых. — Зарвались окончательно. Сколько наших повыгоняли, а как издеваются!

— Не спеши с "учебой", — буркнул Дворкин. — Все не так просто. В Чечне мы оставили столько оружия, что можно вооружить не одну дивизию. А их настрой? Думаешь, позабыли сталинскую депортацию? Не-ет, помнят и еще долго помнить будут.

— А почему именно наш полк? — спросил Красавин.

— Хороший вопрос, и я его, откровенно говоря, ожидал. Значит так. От дивизии, насколько отцу известно, направят пока лишь один полк. Дальше все будет зависеть от ситуации. Теперь сами подумайте, что скажут, если он не пошлет наш полк? Отвечаю. А то, что это все из-за меня, из-за своего сыночка. Отец на это, сами понимаете, не пойдет. Он так и сказал мне и матери. Теперь представьте, что за беседы велись у них каждодневно. Отец убеждал, я, как мог, успокаивал. "Подумаешь, — говорил матери, — прокатимся на пару-тройку неделек". Не действовало. Весь отпуск прошел в разговорах и слезах, потому я и уехал раньше — невмоготу стало.

Дворкин явно волновался. Да и понятно: мать есть мать, думал Красавин. А как перенесет это известие его мать? Здоровье плохое, сердце слабое… Уж лучше ей об этом и не писать.

А Дворкин переживал, что подумают друзья? Не обвинят ли его в слабости, или еще хуже — в трусости? Только того не хватало.

Выручил своей обычной прямолинейностью Хромых.

— Не ломай голову, лейтенант, — нарушил он тягостное молчание. — Все нам понятно. Я так скажу: если попадем в Чечню, то наша дружба станет только крепче, в этом можешь не сомневаться. — Посмотрел на Красавина: — Может, я не прав?

— Я тоже хотел об этом сказать, да ты, как всегда, опередил.

— В нашей дружбе я не сомневаюсь, — вздохнул Дворкин. — И, ей-Богу, не из-за этого разговор завел. Хотелось просто поделиться, а с кем же еще, как не с вами?

— Все ясно, — успокоил командира Хромых. — И в любом случае — поедем мы или не поедем, надо к этому готовиться. Тем более нам, разведчикам. С чего начинаются боевые действия? Можете не отвечать, сам скажу — с разведки. Так-то.

Дворкин кивнул:

— Готовиться надо. Я за отпуск малость поотстал в делах наших. Как там со снайперским делом и группой Красавина? Кстати, отец о тебе вспоминал. Сказал, что на День Победы ты работал как часы, даже лучше меня.