Когда она сходила на землю, солнце отразилось в обручальном кольце, которое он сам ей надел. Кенни вспомнил, с каким лицом она произносила обеты: в нем было трогательное сочетание серьезности и тревоги. Его так и подмывало схватить ее в объятия и пообещать, что больше никогда ее не обидит.
Послышался стук каблуков по дереву. Женщины перешли мостик. Кенни услышал, как Франческа объясняет, что это последняя лунка и потом все зависит от того, кто первым положит туда мяч. Ну не идиотская ли игра?
Ему было трудно спорить с этим мнением. Стащив промокшую перчатку, Кенни сунул ее в карман; рубашка липла к коже. Утерянная было уверенность вновь вернулась, как только он взял паттер у Теда и приблизился к грину. Слишком долго он участвовал в выматывающих душу поединках и теперь не даст Далли залезть к нему в душу и вывернуть ее наизнанку.
Кенни взглянул на Эмму и, увидев, как она смотрит на него, мгновенно почувствовал выброс адреналина в кровь. Она впервые видит его игру, и будь он проклят, если позволит взять верх человеку на двадцать лет старше.
Кажется, он обрел необходимый контроль над собой. Теперь он снова в своей тарелке! Ничто на земле не помешает ему взять этот раунд. Далли наконец усвоит, какую ошибку сделал, дисквалифицировав Кенни.
Кенни мысленно улыбнулся и уставился на Далли, стоявшего со сложенными на груди руками и изучавшего положение мячей. Один в верхней части грина, другой — в нижней, а флаг между ними.
— Давай позабавимся, Кенни, — неожиданно ухмыльнулся он, — и предоставим женщинам закончить поединок.
— Ч-что?! — заикнулся Кенни.
— Нашим женам. Пусть они потрудятся за нас.
Если бы Далли вдруг заговорил на хинди, Кенни бы лучше понял его.
— Нашим женам?
— Именно.
Далли окликнул женщин, стоявших под виргинским дубом:
— Франси! Леди Эмма! Мы с Кенни совсем запутались. И чтобы внести в жизнь немного перчика, мы решили попросить вас завершить матч. За нами в очереди никто не играет, так что можете не торопиться.
Глаза Эммы, казалось, вот-вот выкатятся из орбит.
— Бред! — взорвался Кенни. — Ничего подобного мы не сделаем!
Президент ПАГ окинул его холодным взглядом голубых, как северный лед, глаз.
— Я так решил.
Кенни почувствовал брожение в успокоившемся было желудке, боль в пояснице, и в горле опять встал ком.
— Сукин сын! — прошипел он. Далли учтиво кивнул ему и пробормотал так тихо, что лишь один Кенни услышал:
— Вряд ли будет хорошо, если твоя жена увидит, как ты расстроен. Она наверняка разволнуется, а чувствительным женщинам в таком состоянии никак нельзя закатить мяч в лунку. Я говорю это только потому, что решил: эти двое лучше уладят всю эту историю между мной и тобой.
Неприятное предчувствие тоской стиснуло сердце Кенни.
— Ты не имеешь права!
— Еще как имею. — Мягкий голос Далли словно источал ядовитые пары. — Если Эмма выиграет, ты снова в седле. Но если победит Франси, твоя дисквалификация продлена на неопределенное время.
— Ты этого не сделаешь!
— Я президент ПАГ и могу творить любые глупости, какие пожелаю. А тебе лучше понизить голос, потому что, если леди Эмма обо всем узнает, у тебя нет ни малейшего шанса играть в этом сезоне.
В голове ревело, будто все демоны ада собрались в мозгу. Словно сквозь туман он услышал, как Франси хвалит новый шампунь, а Эмма что-то говорит о кондиционере.
— Ты спятил! Это незаконно и никак не согласуется с этикой, которую ты вечно проповедуешь! Мои адвокаты этим займутся.
— Ради Бога. Учитывая, с какой быстротой работает наше судопроизводство, у тебя уйдет всего-навсего четыре-пять лет, чтобы выиграть дело. Пойми, именно ты превращаешь поле для гольфа в арену смертельных поединков. Не поэтому ли твоя модная рубашечка насквозь пропотела, еще до того, как мы перешли ко второй отметке? Я просто играю по твоим правилам, Кенни, разве что пытаюсь внести в игру некую живинку, чтобы не умереть от скуки.
С этими словами Далли повернулся спиной к нему и, прямо-таки излучая обаяние, направился к Эмме.
— Не знаю, насколько вы знакомы с гольфом, леди Эмма, но цель поединка такова: вы должны загнать мяч Кенни в лунку меньшим количеством ударов, чем Франси. Уверен, что, если вы как следует постараетесь, Кенни будет счастлив.
— И это ты называешь честной игрой? — с холодным бешенством перебил Кенни. — Эмма в жизни не держала в руках клаб, а Франческа много лет была рядом с тобой.
Далли насмешливо поднял брови.
— Ты видел, как она действует паттером? Каждый в Техасе знает, что она самый худший игрок, который когда-либо появлялся на поле. Похоже, у тебя явное преимущество.
Кенни сжал кулаки.
— Ты просто рехнулся! Спятивший ублюдок!
— Именно таким образом большинство людей и находят радость в жизни. Всегда быть благоразумным и рассудительным — невероятно тоскливо. Только психи по-настоящему счастливы, старина. Неплохо бы и тебе в этом убедиться.
Опять эти намеки, которые, кажется, понятны всем, кроме него.
Далли вразвалочку подошел к Франческе, чмокнул в нос и вручил ей свой паттер.
— Знаю, паттинг[36] не самая твоя сильная сторона, солнышко, паттером ты владеешь еще хуже, чем драйвером или айрн-клабом, но если хоть" немного сосредоточишься, уверен, что первой положишь мяч на место.
Кенни порывисто обернулся к Эмме. Тед как раз протягивал ей его любимый паттер — тот самый, с которым Кенни выиграл прошлогодний турнир «Плейере». Она взяла его и стала, по обыкновению, терзать зубами нижнюю губу, с тем знакомым тревожным выражением, которое неизменно переворачивало ему душу. Но теперь только еще больше разъярило. Кенни с трудом заставил себя приблизиться к ней.
— Расслабься, и больше от тебя ничего не требуется, слышишь?
Но вместо ободряющего его тон приобрел все оттенки рева сержанта на неумелого новобранца.
Эмма еще сильнее прикусила губу.
— Кенни, что здесь происходит?
Она все воспринимала с полуслова, с полузнака, особенно если речь шла о его личных делах. Неудивительно, что и сейчас что-то учуяла. Кенни с деланной беззаботностью пожал плечами:
— Сукин сын уже сожрал меня, когда отстранил от игр. Сейчас, полагаю, старается догрызть кости.
— И ты пытаешься этого не допустить?
— Просто нет выбора.
— Вспомни, что я говорил тебе насчет женской психологии и гольфа! — крикнул Далли с противоположного конца грина.
Кенни попытался вздохнуть поглубже, но воздух никак не хотел проникать в легкие.
— Ты когда-нибудь орудовала паттером? — осведомился он у Эммы как можно спокойнее.
— Разумеется.
Невероятное облегчение дало ему крылья и свободу.