Читать интересную книгу Лучшая половина мафии (Крестная мать) - Линда Ла Плант

«Нет, друг мой, не стоит, у нас и так мало времени. Я вздохнул не потому, что устал, а… как это говорится насчет самых тщательно разработанных планов? Забыл, жаль, забыл… ну да ладно, одним словом, все мои тщательно разработанные планы обернулись против меня самого и я оказался не просто в уязвимом, а в очень опасном положении. Нетрудно понять, кто был наиболее вероятным подозреваемым. Слава Богу, у меня оказалось безупречное алиби. Я был в Нью-Йорке, на свадьбе сына, я был в Нью-Йорке!»

На пленке снова возникла пауза, Грациелла знала, что все это время магнитофон был включен, потому что на пленку записался шелест бумаг.

«Продолжайте, пожалуйста, дон Роберто. Я записал себе даты и проверю в полиции, совпадают ли даты взрывов с…»

Дон неожиданно перебил Эммануэля, его голос прозвучал резко, в нем чувствовался сдерживаемый гнев:

«Не забывай, amico, мы не на суде. Будь покоен, друг мой, если я изобличаю самого себя, то полностью отдаю себе в этом отчет. Я нахожусь здесь по одной-единственной причине: из-за Пола Кароллы. Многие, да, многие, будут напуганы, но другие меня не интересуют, я ждал этой минуты двадцать лет».

Эммануэль неуверенно прервал его:

«Но вы должны войти и в мое положение. Если вы изобличите в преступлении самого себя, то я обязан…»

«Ты обязан позаботиться, чтобы не возникло никаких негативных последствий ни для меня, ни для моей семьи, я ясно выразился? Ты понимаешь, о чем я говорю? Ну как, мне продолжать или, может, не стоит?»

Короткое молчание прервал щелчок. Грациелла догадалась, что мужчины, должно быть, пришли к какому-то соглашению. После второго щелчка запись продолжилась, и снова она услышала этот жутковатый смех.

«Покушение Робелло на мою жизнь вынудило Кароллу предложить мне перемирие и даже дружбу. Сейчас я объясню, зачем я припомнил весь этот эпизод. Вот этот подарок мне послал не кто иной, как Пол Каролла. Он должен был символизировать его добрые намерения. Посыльный доставил коробку мне на дом с этой запиской».

Судя по звуку, дон Роберто что-то положил на стол Эммануэля.

«Это не бомба, друг мой, это отрезанный палец Энтони Робелло. Как видишь, кольцо его семьи все еще на пальце, если присмотреться, оно напоминает птичий коготь. Его кличка ему очень подходит, не правда ли? Останки Энтони Робелло, конечно, не считая этого пальца, так и не были найдены, но записка, написанная рукой Пола Кароллы, — это как раз та улика, которая нужна суду».

Дальше Грациелла слушать не могла. Она приказала подать машину и немедленно поехала в центр Палермо, в библиотеку.

В библиотеке Грациелла провела три часа, читая газеты за те дни, когда состоялась свадьба Альфредо и Терезы. Она впервые собственными глазами прочла сообщения о разрушении фабрик, принадлежащих Полу Каролле. Газеты писали, что полиция конфисковала крупнейшую партию наркотиков, заголовки кричали о кровавой вендетте мафии. Грациелла также узнала, что в серии взрывов погибло в общей сложности двенадцать человек.

У Грациеллы возникло такое ощущение, будто все ее воспоминания осквернены, все было не так, как она думала. Под личиной благородного отца и мужа, которого Грациелла любила и уважала, скрывался человек, о существовании которого она даже не догадывалась. Сама того не подозревая, она жила среди смертей и убийств. Хуже того, она жила на деньги, добытые кровавым путем. Грациелла склонила голову и прошептала:

— Да простит меня Господь…

Услышав в трубке голос Грациеллы, Марио Домино вздохнул с облегчением. Он пытался связаться с ней вот уже две недели, но она упорно не отвечала на звонки. Она не проявила интереса к результатам громадной работы, выполненной им самим или под его строгим надзором, не ответила ни на одно из писем, которые он передавал ей с посыльным.

— Как у вас дела?

— Хорошо. Марио, ты можешь разыскать для меня человека по имени Дженнаро Баранца? Мне нужно как можно скорее с ним повидаться.

В голосе Грациеллы Марио почувствовал холодок.

— Грациелла, ты должна со мной встретиться! Я проделал большую работу, чтобы улучшить ситуацию с налогами, однако нам необходимо еще поговорить о продаже компаний.

— В другой раз, Марио, сейчас я ухожу в суд. Не забудь, мне нужен Дженнаро Баранца, когда-то он работал на дона Роберто. Это очень важно.

— Но, Грациелла, то, о чем я говорил, еще важнее, ты должна заняться этим в первую очередь! Тебе надо… — В трубке стало тихо. — Грациелла, ты слушаешь? Прошу тебя, это просто безумие! Как ты велела, я уволил всех сотрудников, но ты хоть понимаешь, что делаешь? Все, что создал Роберто, на что он потратил жизнь…

Не позволив Домино закончить фразу, Грациелла повесила трубку. Когда он разговаривал с ней в прошлый раз, она отдала одно-единственное распоряжение, так озадачившее адвоката:

— Продай все, избавься от всего.

Грациелла хотела получить только наличные, чтобы поделить их между невестками и внучкой. Домино умолял ее не торопиться, подумать как следует, посоветоваться со знающими людьми, однако Грациелла оставалась непреклонной: все должно быть продано. Она даже велела ему выставить на продажу виллу «Ривера».

На следующее утро Марио Домино встал очень рано и поехал на виллу «Ривера», надеясь застать Грациеллу до того, как она уйдет в суд. На воротах стоял всего один охранник, да и тот открыл ворота, даже не спросив у Домино, кто он такой. Расстроенная Адина пожаловалась Марио, что ее хозяйка в последнее время очень мало ест и почти не спит.

— Она все слушает эти записи, я постоянно слышу голос дона… как будто в доме поселился призрак. Синьора так похудела, боюсь, она себя доконает, просто не знаю, что делать…

— Грациелла не показывалась врачу?

— Нет, синьор, не показывалась. Она не разрешает мне даже отвечать на телефонные звонки… Вот, посмотрите, видите сколько скопилось писем и телеграмм? Она их даже не распечатала. Синьора только и делает, что слушает магнитофон. Синьор Домино, что на этих пленках? Что заставляет ее вести себя так странно?

Домино вздохнул и похлопал служанку по плечу.

— Может быть, правда.

Ведя машину по подъездной аллее, Домино вспоминал день, когда дон Роберто узнал, что Грациелла бывает у него в офисе. Поначалу Домино пытался отрицать, что их встречи стали регулярными, но дон Роберто рявкнул, что ему обо всем докладывают. Домино не на шутку испугался. Он работал на дона Роберто всю свою взрослую жизнь, и все же этот человек порой внушал ему ужас.

— Дон Роберто, ваша жена очень переживает из-за Майкла, из-за того, что ей не позволили за ним ухаживать, она винит себя в его смерти. Если бы она знала больше…

— Уясни себе одну вещь, Марио, Грациелла — моя жена, мать моих сыновей. Ты не будешь рассказывать ей ничего, ничего, если только я сам тебе не разрешу. — Потом дон вдруг улыбнулся своей знаменитой чарующей улыбкой. — Можешь считать это ревностью, хотя прошло столько лет, я до сих пор не забыл, что вы с ней когда-то собирались пожениться. Мне жаль, если я был с тобой резок, прошу прощения… Пусть она приходит к тебе раз в месяц, я буду передавать тебе кое-какую информацию, которую ты сможешь сообщать ей, но ни слова больше.

В зале суда Каролла уставился на Грациеллу. Ее лицо скрывала густая траурная вуаль, и он не мог понять, смотрит ли она на него.

Грациелла обратила внимание на нервозное поведение Кароллы. Он обливался потом, со старательностью одержимого постоянно чистил и полировал ногти, ковырял заусенцы. Она всмотрелась в его лоснящееся от пота лицо. Не получилось ли так, что смерть Майкла в конце концов свела Лучано и Кароллу вместе? Если бы она раньше знала правду, знала, как умер ее сын, ее бы ничто не остановило, она отомстила бы убийце, чего бы ей это ни стоило. Грациелла не смогла бы ждать все эти годы, как ждал ее муж. А почему, собственно, он ждал? И зачем решил выступить свидетелем на суде, если и так ясно, что Каролле все равно уже не выйти на свободу? Дон Роберто должен был сознавать, какую опасность навлекает не только на себя, но и на всю семью.

Очередной день судебного разбирательства подошел к концу, а Кароллу так и не вызвали для дачи показаний, он еще ни разу не воспользовался микрофоном, соединяющим его клетку с залом суда. Он сидел с таким видом, будто происходящее не имеет к нему отношения.

Грациелла вернулась на виллу, еще более укрепившись в свой решимости узнать правду. Там ее уже ждал Марио Домино, и на этот раз она не отказалась его принять.

В кабинете было холодно. Грациелла не включила свет, предпочитая сидеть в полумраке. Домино открыл дипломат и достал несколько плоских папок.

— Ты нашел Дженнаро Баранцу, как я просила?

— Да, он живет в Монделло с сыном. Они содержат небольшую гостиницу, у меня есть их адрес и телефон. Баранца очень слаб. Можно полюбопытствовать, зачем тебе понадобилось его видеть?