- Зачем все это? – мой голос дрожал. Взять себя в руки. Срочно.
- Хочу поговорить с тобой не как работник Ассоциации, а как твоя мать .
Что простите? Как кто? Как мать, которая отправила меня в свободное падение и бросила в общежитии, прочитав лекцию на тему «ты ничтожество, но я все организовала». Мать, которая считает тебя позорным браком. Интересный получится разговор. Мне не хватило смелости ничего из этого произнести вслух. Вместо гневной тирады с моих губ сорвалось только тихое:
- О чем? – как будто сама не знаю.
- Забудь о Кирилле. Он не принесет тебе ничего, кроме горя. Что бы он тебе ни говори, что бы ни обещал. Не верь ему. Творец уже выбрал для него пару. Ты ничего не сможешь сделать, - ровным голосом. Я ждала, что он дрогнет. Хоть где-то. Хоть в одном окончании, на одной слегка протянутой гласной. Но она была спокойна и звучала ровно, как хорошо отстроенная нота на фортепиано.
- С чего ты взяла, что я о нем думаю? – упираться, так до конца. Раз Кира сидит напротив меня, точно за стеклом безэмоциональности. Я тоже так сделаю. В конце концов, она моя мать. Должно же у нас быть что-то общее. – Он делает то, что должен. Заботится обо мне больше, чем вы с отцом вместе взятые. Учит меня. Надеюсь, вы ему хорошо за это платите.
- То есть ты спишь, обнимая портрет Наставника, потому что он хорошо тебя обучает? Невероятная тяга к знаниям. И я не хочу знать, как к тебе попала картина, нарисованная его Объектом. Стиль, знаешь ли, очень узнаваем. Чаю? – она, как ни в чем не бывало, принялась разливать по чашкам ароматно-пахнущий напиток. Издевается, не иначе.
- Какое право ты имеешь заходить в мою комнату и рыться в вещах? – вскипела я. Какого черта, сначала бросить меня в воду – барахтайся, как знаешь – а потом играть в заботливую мать, которой не безразлична судьба дочери.
- Право заместителя Главы Ассоциации, заметившего нарушение закона. Право матери, переживающей за жизнь дочери. Выбирай, какое тебя устроит, - она резко поставила чайник на стол. Резче, чем должна была. Стекло, которым Кира окружила себя, начало опускаться. Медленно. Закончила она почти шепотом. – Ярослав убьет тебя, если узнает.
- Ну и пусть. Какая разница? Ты сама хотела сделать это. Не переживай, Ярослав избавит тебя от необходимости марать руки. Радуйся! – обида на мать, все это время копившаяся внутри меня, наконец, нашла выход. Слова я выплевывала четко, отрывисто, не обращая внимания на удивленный взгляд Киры. Не ожидала, что за эти несколько месяцев я отрастила зубы и теперь умею кусаться?
- Не строй иллюзий. На что ты надеешься? Думаешь, он бросит невесту, Ассоциацию и власть? Убежит с тобой на край света? Не будет этого. Ты останешься одна, покинутая и совершенно разбитая. Забудь о нем, пока не поздно, - крах самообладания Киры. Ровный голос срывается в крик. Она резким движением поднимается на ноги и нависает надо мной вместе со своим ужасающе тяжелым взглядом.
Я не выдержала. Эта женщина. Она ставит на нас клеймо. Думает, что Кирилл такой же, как и Ярослав. Как у нее язык повернулся такое сказать? Как их можно сравнивать?
Кирилл другой, абсолютно другой.
- Хватит, мама, - я вскочила на ноги так резко, что стул с грохотом упал на пол. – Это тебя бросили. Это ты умирала от одиночества. Это ваша история. Твоя и Ярослава, который предал тебя ради власти. Не сравнивай нас. Даже не думай об этом.
- Откуда? – даже в полутьме комнаты я заметила, как побледнела мать.
- Ты родила меня с хорошим слухом. Видишь, что-то тебе удалось, - самое время было остановиться, но я уже закусила удила. – А теперь давай решим раз и навсегда. Это наша жизнь и наша история. Мы проживем ее так, как считаем нужным и допишем до конца. – мне пришлось остановить поток слов, чтобы вдохнуть воздух, - И знаешь? Я сделаю всё возможное, чтобы это был хэппи-энд.
Все. Наши семейные отношения закончатся здесь и сейчас. Навсегда. Со всей силы хлопнуть дверью кабинета преподавателя – редкая роскошь для студента. Будем думать, что мне сегодня нереально повезло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Семь шагов к пропасти
Ветер пронизывает до самых костей. Словно вскрывает мою плоть, прожигая холодом насквозь. Я заслужила. Давно заслужила расплату. Шаг. Скоро всё закончится. Это будет самый честный и справедливый поступок в моей жизни. Я всем только мешаю: путаюсь под ногами, хватаю чужое и пытаюсь удержать. Двадцать пять лет. Двадцать пять лет понадобилось мне, чтобы понять. Это чужая жизнь. Жизнь, которую я украла. У меня нет на нее права и никогда не было.
***- Друзья навсегда! – хором крикнули две девочки и показали друг другу тонкие браслеты на запястьях. Синий и зеленый.
- Теперь мы никогда не расстанемся, - смеялась бледная девочка с огромными темными глазами.
- Точно, никогда. И никогда не поссоримся. Будем всегда делиться конфетами и не брать игрушки без спроса! - поддержала её подруга. Долговязая и нескладная девчушка с длинной косой, которую она только что небрежно откинула за плечо.
***Шаг. Прости меня. Ты не хотела делиться конфетами, и я без спроса взяла твою игрушку. Думала, что игрушку. Верила. В то, что ты просто играешь, как обычно. А я не играла. Я взяла, чтобы любить и заботиться. Но игрушка принадлежит хозяйке, даже когда стоит на твоей полке. Всегда ждет её. Смотрит только на неё. Любит только её. До самозванки нет никакого дела.
Соль. Щеки обжигают слезы, которые под порывами ветра становятся ледяными. Какое право я имею на эти слезы? Сколько плакала ты? Сколько ты пролила слез?
***- Я влюбилась, - она влетела в комнату подруги и плюхнулась на кровать. Лия, как всегда, сидела за столом и что-то читала. Вот ведь заучка! Неужели нельзя просто расслабиться? Посидеть с друзьями, выпить немного вина. Им уже восемнадцать, а значит, можно всё.
- Опять? – подруга отложила книгу и посмотрела на девушку поверх тонкой оправы очков.
- Теперь всё по-настоящему. Моё сердце, оно вот-вот из груди выпрыгнет. Ты бы видела его глаза, он невероятно силен. Красивый, высокий, - не в силах совладать с эмоциями, она вскочила на ноги. Подбежала к зеркалу и принялась себя рассматривать. Покрутилась в одну сторону, потом в другую.
- Красивая, красивая, - рассмеялась Лия. – Только косу твою жалко. Красоту обстригла.
- Ничего, так сейчас модно, - она судорожно поправляла растрепавшуюся челку.
Действительно, хороша. Высокая, статная, с длинными ногами и красивой грудью. Парни увивались за ней с пятнадцати лет. Она же порхала, как птичка. То с одним погуляет, то с другим. А уж если влюбится – держись. Никто устоять не может.
***Шаг. И ты не устоял. А кто бы смог? Она всегда была яркой, сильной и красивой. Вы оба были такими. Созданными друг для друга. Чтобы идти рядом, побеждать, блистать и восхищать. А я? Кто я? Всё, что у меня было – это мой отец. Власть моей семьи и желание быть с тобой. Всего одно. Маленькое, секретное, но невероятно сильное.
***Он блистал. Везде и всегда, как яркая звезда. Он единственный, кто с первого раза проходил все испытания по мыслетворчеству. Ни одного провала. Лучший студент курса. Море надежд и стремлений. Сильный потенциал мыслителя. Ему пророчили великолепное будущее. Все теоретики Ассоциации надеялись получить его в свой департамент, но он, разумеется, выбрал работу в Команде. Опасность. Риск. Ранения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})