Кстати, выйти из лодки я не могла еще и потому, что на моих коленях лежала его голова и верхняя часть туловища. Тело все затекло, да и не знала я, куда деть раненого мужчину. Но встречавшая нас женщина, так похожая и так не похожая на Лиину, отдала какие-то распоряжения. В лодку спустились слуги — или кто там были эти двое в фиолетовых балахонах? Медработники? На солдат не похожи, да и без оружия (вооруженные чем-то длинным и зазубренным субъекты толпились на пирсе отдельно). В общем, с меня сняли пострадавшего, а самой помогли встать и буквально на руках подняли и поставили на причал. Я едва не грохнулась: затекшие ноги совершенно не держали. И тогда эта неизвестная женщина кинулась меня поддерживать, обнимать за плечи, не обращая внимания на то, что пачкается в крови.
Я отстранилась и осмотрелась.
На причале стало людно. Ребята в фиолетовом — их стало куда больше — вытаскивали из лодки и укладывали прямо на камни гребцов. Те явно не могли двигаться самостоятельно, выжатые, выжженые изнутри немыслимым усилием. Лица даже не черные уже, а серые, землистые, щеки ввалились, словно людей морили голодом в подвале неделю. Впрочем, я не знаю, как выглядят те, кто неделю ничего не ел в подземелье.
Потом вытащенных стали укладывать на носилки и оттаскивать дальше на берег, в тень каких-то раскидистых деревьев, похожих на высокие яблони.
— Не бойся, дорогая моя, им окажут помощь. И твоему спасителю тоже. Его ждет лечение и награда.
Блин, она что, мысли мои читать пытается? Да не думаю я сейчас о Кирпиче! В конце концов, я не просила меня спасать. И тащить меня сюда тоже не просила.
— Пойдем, милая, я покажу тебе твою комнату. Тебе надо помыться, переодеться. Я понимаю, дорога была утомительной и не слишком приятной, но теперь все позади. Ты даже не представляешь, какие захватывающие вещи тебя тут ожидают.
Ну, честное слово, словно малознакомая тетушка пытается завоевать доверие племянницы, приехавшей погостить — потому что родители сами укатили в Европу, а дочку решили спихнуть на лето к тетке на дачу.
Говорила женщина почти без акцента, лишь слега растягивала гласные — "по-ойдем, миилаая". Растягивала куда меньше, чем предыдущий толмач. Но на нервы все равно действовало. Впрочем, мне на нервы действовал сам факт ее существования — а также существования всех этих черных и фиолетовых дьяволов, затащивших меня на край света неизвестно во имя чего.
Злиться я могла сколько угодно, но подчиняться все равно приходилось. Придется, наверное, и идти в комнату. Но фиг я пойду одна.
Я оглянулась. Дрик уже вскарабкался на причал — благо тот, не считая перил, был сложен из диких нетесаных камней, так что лазить было довольно удобно. Вскарабкался — и стоял чуть поодаль, исподлобья наблюдая за мной и слушая слащавые речи тетки, которая явно играла тут не последнюю скрипку.
— Конечно, твой спутник может пойти с нами, раз уж вы вместе проделали столь нелегкий путь, — сказала она. Явно успела подготовиться к встрече, хотя никаких докладов ей, кажется, никто из прибывших на нашей галере не делал. Впрочем, при их уровне развития магической техники могли и вестника послать, и какую-нибудь телепочту задействовать. Аналог радио. У нас в Криимэ такого не было. Но это не значит, что не могло быть в принципе.
И мы пошли. За вторым поворотом нам открылось здание — и Дрик тихо охнул, а я про себя проговорила что-то не слишком приличное. ЭТО походило на что угодно, только не на замок, не на форт, не на крепость. Вообще ни на что не походило… Фантазия сумасшедшего архитектора, которого не взяли в клоуны. Эдакий арбуз, с боков приделаны греческие портики в количестве примерно семи штук, так что получался многогранник с колоннами. Все портики разные по ширине, а некоторые — и по высоте. Колонны тоже разные — то толще, то тоньше, то выше, то ниже, округлые и граненые… От углов многогранника вниз по склону холма, который оседлало это архитектурное страшилище, ползли извилистые каменные галереи со сводчатыми кровлями. В итоге здание напоминало осьминога, который выполз погреться на вершину рифа и свесил вниз щупальца. А главное — вся постройка была выкрашена в два цвета — черный и золотой. От вершины купола вниз ползли расширяющиеся полоски, что еще увеличивало сходство с арбузом. Раскраска проходила и по портикам, деля их на неравные цветные части. А щупальца у корней были поперечно-полосатыми, словно осьминог состоял еще и в дальнем родстве с шершнем. Правда, потом галереи приобретали обычный серокаменный цвет.
— Нравится? — спросила меня Тетка.
Она и впрямь считает, что это может нравиться?
— Впечатляет, — осторожно ответила я.
Дрик как-то странно глянул на меня. По-моему, что-то хотел сказать, но раздумал.
Глава 15. Бег времени
— Подходи, дорогой, гостем будешь. Рыбки, правда, почти нет, — Сайни выпрямился, чуть сбросил мышечное напряжение, но расслабляться полностью не спешил. Словно лучник сперва растянул тетиву до уха, а потом приотпустил до половины, не снимая стрелы. Если что, выстрелить можно почти мгновенно, а руки не так устают.
— Не узнаешь? Я — Лиимас. Никосу Лиимас.
— Никосу?!
Вот теперь Сайни его узнал. В общем, не было ничего особо удивительного в том, что рядом с одним его старым знакомым обнаружился другой. Но то, как Лелек произнес имя… Вероятно, не просто знакомый. Чуть ли не бывший друг, которого Сайни считал погибшим. Меня, естественно, в подробности посвящать не стали.
Мой спутник подбросил в костер хворосту и обломков тростника, чтобы стало чуть светлее. И я принялся рассматривать гостя, пока тот ел остатки рыбы. К слову, Лелек соврал — каждую из рыбин мы обглодали чуть больше, чем на две трети, оставив немного на скудный завтрак. Так что еще одному человеку как раз хватило закусить. Ну, не человеку в узком смысле — эльфу. А они покрупнее будут, так что и едят поболе. Этот же даже среди эльфов числился бы дылдой. Два десять — два пятнадцать, как пить дать. Мосластый, отнюдь не красивый, с черепом, туго обтянутым тонкой пергаментной кожей. Впрочем, в неверном свете костерка любое лицо маской смерти покажется. Ел молча и очень аккуратно, без усилий разрывая жесткое мясо сильными кистями. Не мощный, но сильный — примерно так. Непонятно? Ну, мощным кажется какой-нибудь трактор или слон. А сильным — скаковой жеребец. Сухой, подтянутый, напряженный.
Никаких острых ушей, никаких мощных ассиметричных луков за плечами и прочего экзотического оружия. Только на бедре в ножнах небольшой нож — широкий, тяжелый, но не слишком длинный. Скорее, инструмент, чем средство отнятия жизни. (Хотя здешние эльфы, насколько я знал по опыту, полученному в университетском городке, с луками забавляться таки любили — высокий рост и длинные конечности способствуют.) Одет… Не знаю, во что одет. Какая-то серая бесформенная хламида, но с рукавами. Словно рубаха, сшитая по тому же принципу, что шаровары — "ткани не жалеть, движений не стеснять". Но заинтересовала она меня совсем не фасоном. В свете костра ткань все время чуть меняла цвет, каждая складка переливалась разными оттенками серого, словно в ветреный день тени от листьев скользили по поверхности речной заводи. И очертания самого эльфа скользили, размывались… Плюс двигался от с той же водной плавностью. Завораживающе и пугающе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});