Лиссана убеждала, что бояться нечего и если бы они хотели причинить ей вред, то сделали бы это еще в свой первый визит. Нэйт им не доверял и уговаривал девушку перебраться в замок, где будет безопаснее.
Она отказалась наотрез. Похолодало, люди стали тянуться в домик «лесной ведьмы» настоящей вереницей, прося лечебные снадобья и исцеления. И девушка не могла их оставить.
Нэйтан пытался убедить, что такая самоотверженность не стоит ее безопасности. На что Лиссана всегда напоминала, что и он с ног валится от усталости не ради самого себя.
Психовал, но переубедить не мог. Каждые полчаса проверял кольцо на наличие пропущенных вызовов от любимой.
В тот вечер удалось вырваться из столицы раньше обычного: еще только смеркалось. Нэйт на сто тысячный раз проверил защиту замка, подзарядил связку амулетов, которые Эрик теперь был вынужден носить на себе, не снимая, и отправился в лесной домик.
Лиссана не встретила его, едва услышав шаги на крыльце, как это уже вошло у них обоих в привычку. Вообще не вышла навстречу.
Вовремя воспользовавшись магическим зрением, Нэйтан не успел запаниковать: Лиссана была дома, жива и здорова — пламя ее дара пылало ярким ровным светом.
Он тихо вошел в дом, полагая, что она легла пораньше спать, устав от своих нескончаемых просителей о помощи.
Но Лиссана не спала. Она сидела, положив руки на стол и спрятав в них лицо, а ее плечи сотрясались от беззвучных рыданий.
— Лисс, — окликнул Нэйт, чтобы не подкрадываться неожиданно и не напугать, — что произошло? Тебя кто-то обидел?
Девушка подняла опухшее и покрасневшее от слез лицо.
— Меня не так легко обидеть, ты знаешь, — пробормотала и отвернулась, уставившись в опускающуюся за окном тьму: из комнаты с искусственным освещением казалось, что за окном гораздо позднее, чем есть.
— Тогда что случилось? — Он подошел и положил ладони на ее хрупкие плечи. — Я могу помочь?
Лиссана принялась вытирать слезы.
— Уже нет, — покачала головой, — никто не сможет.
— Ли-и-исс. — Нэйт опустился на корточки, взяв ее за руки и заставив повернуться в его сторону. Склонил голову набок, заглядывая в глаза.
— Она умерла, — сказала Лиссана, Нэйт молчал, ожидая пояснений, — девочка. Ей было четыре. Ее мать приходила ко мне за лекарством. — Нэйтан поджал губы. — У нее был жар, городской целитель не взялся, сказал, и так пройдет, нечего тратить резерв. Я посмотрела на нее, это было похоже на простуду. — Ее плечи вновь затряслись. — Клянусь, это выглядело как обычная простуда. Я не почувствовала, понимаешь? — Жадно впилась в него глазами. — Не увидела причину.
Нэйтан встал и прижал ее к себе.
— Так бывает, — пробормотал ей в волосы, успокаивающе гладя по спине. — Мне очень жаль.
Лиссана громко выдохнула, ее била мелкая дрожь.
Несколько минут они просто стояли, молча обнявшись.
— Нэйт, это же ребенок, — прошептала девушка. — Когда умирают взрослые, это горе, но когда дети… — Она не договорила, но этого и не требовалось. — Нэйт, я беременна.
Переход был настолько резким и неожиданным, что до Нэйтана не сразу дошло, ЧТО именно он только что услышал.
А Лиссана еще кляла себя за то, что не заметила серьезную болезнь девочки, которую видела в первый и в последний раз. Нэйт умудрился не заметить беременность женщины, которую видел постоянно!
Лиссана подняла голову, чтобы видеть его лицо, и напряженно ждала хоть какой-то реакции.
Что-то подсказывало, что прыгать до потолка, празднуя появление своего ребенка, спустя минуту после того как она оплакивала смерть чужого, будет неправильным.
— Почему не сказала?
Лиссана пожала плечами.
— Ждала подходящего момента.
— Любой момент — подходящий.
И он снова притянул ее к себе и поцеловал.
* * *
Когда Нэйтан оделся и вышел из спальни, Лиссана уже накрывала на стол.
Остановился в дверях, подперев плечом косяк, и просто смотрел на нее. Подумать только, он будет отцом. Отцом!
Лиссана обернулась. Выглядела она посвежевшей, и ничего не напоминало о вчерашних слезах.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— У меня еще нет живота, не присматривайся, — усмехнулась, безошибочно угадав, о чем он думает.
— Не могу представить тебя круглой. — Улыбка сама лезла на лицо.
Лиссана закатила глаза.
— Представь, что я проглотила тыкву, — она приставила ладони к животу и отодвинула, очерчивая примерный размер, — вот так я и буду выглядеть.
Нэйт рассмеялся, поцеловал ее, абсолютно уверенный, что она будет нравиться ему любая, и сел к столу.
— Ты же переедешь в замок, после того как мы поженимся? — спросил как само собой разумеющееся, наливая в стакан молоко.
Лиссана остановилась посреди кухни.
— С какой стати? — голос прозвучал напряженно, улыбки как не бывало.
Нэйт тоже напрягся.
— Ты шутишь?
Лиссана не сводила с него упрямых глаз.
— А похоже?
— Ладно. — Нэйт знал, что с беременными женщинами нужно быть терпеливым, — К какому из двух озвученных мною пунктов относилось твое возражение?
— К обоим, — ответила, ни на миг не задумавшись.
Он так и не отпил молоко, вернул стакан на стол.
— Ты еще скажи, что это не мой ребенок.
Лиссана фыркнула.
— Конечно, твой. Не об этом речь. — Она наконец перестала нести оборону посреди помещения, расправила плечи, прошла к противоположной стороне стола и села.
— Тогда о чем речь? — Нэйтан искренне не понимал. — У нас будет ребенок, мы поженимся, потому что, во-первых, он должен быть законнорожденным, во-вторых, мы любим друг друга и все равно бы это сделали.
— Я не хочу замуж, — отрезала Лиссана. У Нэйта на языке крутилось столько слов в ответ, что он предпочел молча ждать пояснений, пока не наговорил того, о чем будет жалеть. — Я уже говорила, — как он и думал, пояснения последовали, — я не хочу подчиняться законам общества. Это все фальшь. Мы любим друг друга, у нас родится сын или дочь. Зачем нам обряды? Смена фамилии? Обручальные браслеты? Что это изменит? Это традиции общества, на мнение которого мне наплевать.
— Мне — нет.
Кажется, ему удалось ее удивить.
— Не думала, что услышу от тебя нечто подобное, — пробормотала пораженно.
— Мне наплевать на общество, обряды и традиции, — согласился Нэйтан, — но ребенок не сможет всю жизнь прятаться в лесу. А что случится, когда он или она выйдет в это самое общество, где слово «ублюдок» — не просто ругательство? Я сделаю все, чтобы у моего ребенка было нормальное детство.
Лиссана переменилась в лице. Он никогда не рассказывал ей подробности о своей семье. Не то чтобы скрывал, но разговор на эту тему не заходил ни разу.
— Что было не так в твоем детстве? — тихо спросила она.
Ладонь сама собой сжалась в кулак.
— Все. Черт. Его. Дери. Было. Не так, — произнес медленно, с расстановкой, чтобы не позволить своему голосу сорваться на крик. — Я ценю твое свободолюбие, но потащу тебя в храм силой, если понадобится.
Лиссана прищурилась.
— Не посмеешь.
Нэйт хмыкнул.
— Испытай меня.
Она сложила руки на груди и отвернулась.
— Я подумаю.
Сдалась, но не хочет сразу этого показывать.
Нэйтан выдохнул с облегчением. Ссориться совсем не хотелось.
— А что насчет переезда? — спросил осторожно.
— Это уж точно нет, — отрезала Лиссана, сверкнув на него своими невозможно зелеными глазами. — Ничего не изменилось. Мне здесь комфортно, и я отсюда не уеду. Ваши треклятые заговорщики куда быстрее порешат меня в столице, чтобы насолить тебе, чем найдут здесь.
— А как же Инквизиция? — не сдавался Нэйт.
— Пока они лишь наблюдают.
— А если что-то сделают?
— А если что-то захотят сделать, — Лиссана выделила интонацией слово «захотят», показывая, что не верит в подобный исход, — то за моей спиной есть ты, а за твоей — сам король. Обещаю, — она сжала кулон на своей шее, и кольцо на пальце Нэйта мгновенно засветилось в ответ, — как только я пойму, что мне… нам, — быстро исправилась, — грозит опасность, я тут же вызову тебя. Клянусь.