быстро шагнул в сторону, потирая макушку.
— Что, не так? Пересдать? — повернулся к нему один из «спасателей». Сармат фыркнул.
— Охлаждение бесполезно, перекрыть вентколонну! — «проснулся» передатчик на запястье Гезуша, и скучающие ремонтники вмиг оживились. Из проёмов в защитном поле донёсся искажённый эхом рёв сирены. Гезуш схватил Гедимина за плечо, ткнул пальцем в крышу. Сармат молча кивнул — он и так видел длинный, но надёжный путь к верхней аварийной заглушке.
Протискиваясь между защитным куполом и выступами конструкции, он видел краем глаза, как ремонтники пробираются к нижним затворам. Белые комбинезоны блестели и у энергомачты — вторая бригада смыкала аварийные щиты, чтобы отрезать реактор от передатчика излучения. «Теперь сюда…» — постоянный вой сирены, пусть и учебной, очень мешал сосредоточиться, и каждое действие Гедимин проговаривал про себя. Когда шум внезапно стих, сармат с облегчённым вздохом подтянулся на выступе арматуры и выполз к заглушке.
Снизу, со щита управления, она закрывалась автоматикой — но по плану учений что-то из управляющих систем уже расплавилось. Гедимин проверил, не забыл ли кто убрать блокираторы, и налёг на массивную крышку. В мозгу всплыли и тут же растаяли каменные заглушки «Элидгена».
Он хотел уже спрыгнуть на крышу и скатиться по гладким пластинам, не тратя времени на лестницы, как сбоку раздался растерянный возглас. «Гезуш⁈» — Гедимин развернулся, но спросить ни о чём не успел. Над энергоблоком взвыла аварийная сирена.
— Бегом, бегом! — заорал, перекрыв её рёв, Гезуш. — У них там всё упало…
«Что⁈» — похолодевший Гедимин впился взглядом в реактор. Он успел укрыться за трубой и только слышал, как грохочут по лестницам и уступам сапоги. «Сирена этого блока, ошибки нет… Что происходит⁈»
Он вжался в купол, пытаясь что-то нащупать — хотя бы пальцами, раз «ремонтное чутьё» молчало. Сигма-сканер включился было, но экран залило белизной — из-под купола волнами накатывало ЭСТ-излучение, глуша любой сигнал. Гедимин извернулся, скользнул взглядом по защитному полю, — ни единого зелёного блика или чёрной точки на нём не было, только извилистые красные разводы. На экране дозиметра корчилась, вытягиваясь всё выше, кривая интенсивности «сигмы».
«Сигма кверху, омикрон спокоен,» — мелькнуло в мозгу сармата. Он поддел височную пластину и залёг за трубу. По крыше никто не топал, но снизу — видимо, снаружи защитного купола — доносились встревоженные голоса, иногда перекрикивающие сирену. На мгновение Гедимину померещилось его имя, но тут же стало не до того — в лицо дохнуло жаром, горячие волокна вцепились в руку.
— «Вайтрок»? Что внизу? Где авария? — крикнул сармат и крепко зажмурился. Невидимая, но горячая масса надавила на руку, вжимая в купол. Перед глазами замелькало то зелёное, то чёрное. «Реактор? Что-то про стержни? Ипроновые стержни?» — Гедимин встряхнул головой и быстро огляделся. «Надо внутрь. Посмотреть на месте. Как будет быстрее?»
— Пусти меня по вентколонне, — прошептал он, строя перед глазами изогнутую шахту с редкими шлюзами. «Верхнюю заглушку я столкну, но если там что заблокировано…» — он покосился на лучевой резак.
Внизу тихонько загудело, и хранитель, навалившись с неожиданной силой, толкнул сармата к трубе. Заглушка поддалась с полтычка. Ещё секунда — и Гедимин уже полз по ремонтному коридору, где протискиваясь, где соскальзывая. Не было поворота, где не пришлось бы чиркать наплечниками по стенам, — эту шахту явно строили не для Старших-ликвидаторов.
Изнутри вой сирены не так раздражал. Гедимин взглянул на дозиметр, на ближайший защитный барьер, — омикрон-излучение держалось в норме.
— Где авария? — он упёрся двумя руками в массивный аварийный экран, боком толкнул соседнюю плиту, вкатился в проём — и вывалился в реакторный зал, к остановившимся колоннам накопительных сборок. «Ремонтное чутьё» по-прежнему молчало.
«Здесь всё спокойно,» — быстро оглядевшись, Гедимин повернулся к реактору. «Что-то в активной зоне?» Перед глазами снова мелькнула зелень и чернота, внутри черепа жалобно провыло.
— Держись, — выдохнул сармат, поднимая первый экран на входе в коридор оттока.
Он едва не забыл прикрыть глаза тёмным щитком, забираясь в активную зону, — твэлы, разделённые ипроновыми стержнями, еле-еле «тлели». Гедимин обошёл их по кругу, осторожно тронул пальцем, покосился на дозиметр и растерянно хмыкнул.
— Так что случилось-то? — он заглянул во внутренний круг твэлов и пожал плечами. «Аварийные опущены — но из-за чего? Что-то было на пульте? Тут всё вполне себе рабочее…»
— Стой, — прошептал Гедимин, глядя на аварийные стержни. — Может, тебе… тебя прищемили? Я сейчас подниму, только ты сиди спокойно, ладно?
«Оно же чувствует ипрон,» — пульсировало в мозгу, пока сармат осторожно, по миллиметру, выдавливал стержни в верхнюю зону. На втором сантиметре руки жечь перестало. Ещё сантиметр — и заработал электрокран. Гедимин выпрямился, глядя, как разгорается зелёный свет. «Нормальный процесс,» — он покосился на дозиметр. Кривая «сигмы» рухнула вниз и еле-еле колыхалась, постепенно затихая. «Ур,» — послышалось внутри черепа. Сармат облегчённо вздохнул.
— Значит, прищемили… — пробормотал он без особой уверенности. — Как им это удалось-то?
Он погладил ближайший твэл и медленно, вдоль стены, двинулся к выходу. В коридоре оттока уже поднимались ипроновые экраны; когда сармат вышел в реакторный зал, аварийные щиты уходили в пазы, и все тревожные огни погасли. «А вот теперь пора выбираться,» — Гедимин с тоской оглянулся на вентколонну. «И как-то объяснять, что я тут делал.»
…В коридоре его встретил ликвидатор с плазмомётом наперевес. Охрана энергоблока с опаской выглядывала из-за его спины. Сирена молчала.
— Правил реактор вручную, — буркнул Гедимин, глядя в тёмный щиток. — Видел — сработало?
…В карцер его отвели мирно, без тычков прикладом и копания в карманах, — да и он не сопротивлялся и даже по сторонам не особо смотрел. Его занимала только аварийная сирена — и она молчала.
Уже в карцере, достав флягу с водой, он заметил засохшую на коже испарину и странную дрожь в пальцах. «Учения, чтоб их! А я-то думал — Гезуш шутит про взрыв энергоблока…»
Задремать сармат не успел — в коридоре послышались шаги.
— Да, Гедимин ещё из тех пилотов, из первого призыва, — говорил кому-то Маккензи. — И реакция