— Ну, раз ты назвала ее Жасмин, все будут звать ее Жас.
— Я ее не называла, мы вместе выбрали имя. И я знаю, что ее так будут звать, но мне это не нравится.
— Хорошо, отныне я буду разговаривать с нашей дочерью совсем иначе.
— Мне бы этого хотелось.
Он встает у дивана, картинно смотрит на часы и думает: «Новый мировой рекорд! Я вошел в дом сорок пять секунд назад и уже чем-то ей не угодил!» В этих словах его настолько идеально сочетаются жалость к себе и враждебность к Сильви, что он уже хочет произнести их вслух, но тут она садится, хмурится, обхватывает себя за колени и плачет.
— Прости, милый. У меня был ужасный день.
— Ну что такое?
— Она совсем не хочет спать. Весь день не спала, ни минуты с пяти утра.
Декстер упирает кулак в бок и говорит:
— Надо было перевести ее на кофе без кофеина, как я тебе говорил… — Он не большой спец в подобном юморе, и Сильви не улыбается.
— Она целый день плачет и хнычет, на улице так жарко, а в доме так скучно, Георг и Лех весь день молотят кувалдами, а я… я даже не знаю, я просто устала от всего этого. — Декстер садится рядом с Сильви, обнимает ее и целует в лоб. — Мне кажется, если я еще хоть раз пойду в этот дурацкий парк, то просто закричу!
— Недолго осталось.
— Я хожу и хожу вокруг озера, потом иду к качелям, затем снова хожу вокруг озера. Знаешь, какая самая большая радость случилась со мной сегодня? Я думала, что у меня кончились подгузники и придется ехать за ними в «Уэйтроуз», а потом взяла и нашла их! Я нашла четыре подгузника, и это было такое счастье!
— Не расстраивайся, тебе через месяц на работу.
— Слава богу. — Она кладет голову ему на плечо и вздыхает. — Может, не ходить никуда сегодня?
— Нет, иди обязательно! Ты несколько недель ждала этого вечера!
— Что-то у меня нет настроения. Девичник. Я слишком стара для девичников.
— Ерунда.
— И я буду беспокоиться…
— Беспокоиться обо мне?
— О том, что ты один.
— Мне тридцать пять лет, Сильви, и я уже раньше оставался дома один! К тому же я буду не один, Жас за мной присмотрит. У нас все будет хорошо, правда, Жас?.. Мин. Жасмин.
— Ты уверен?
— Абсолютно. — Она мне не доверяет, думает он. Думает, я напьюсь. Но этого не случится. Нет, этого не будет.
Девичник устраивает Рэчел, самая худая и стервозная из подруг жены; для этих целей она сняла номер люкс в отеле, где им всем предстоит переночевать. Сервис включает симпатичного бармена, которого можно использовать как заблагорассудится. Лимузин, ресторан, столик в ночном клубе и бранч на следующий День — всё было спланировано заранее в письмах приказного тона, абсолютно исключающих любые отклонения от плана или возможность повеселиться. Сильви вернется лишь завтра вечером — впервые Декстер остается главным на всю ночь. Сильви стоит в ванной, красится и косится на Декстера, который купает Жасмин.
— Уложи ее часов в восемь, ладно? Через сорок минут.
— Хорошо.
— На кухне молочная смесь, и еще я сделала пюрешки. — Пюрешки — как же его бесит, когда она так говорит! — Они в холодильнике.
— Пюрешки в холодильнике, понял.
— Если ей не понравится, в шкафу есть готовое пюре в баночках, но это только на экстренный случай.
— А чипсы? Ей же можно чипсы? Я стряхну лишнюю соль…
Сильви недовольно щелкает языком, качает головой и красит губы.
— Не забудь поддерживать головку.
— А соленые орешки? Она же уже большая девочка, верно? Как насчет маленькой порции орешков? — Он оборачивается и смотрит через плечо — вдруг ему все-таки удалось вызвать у жены улыбку? И вздрагивает, как часто бывает, от того, какая она красивая — в простом, но элегантном коротком черном платье, туфлях на высоких каблуках, с все еще влажными после душа волосами. Высунув руку из ванны, он поглаживает загорелую ножку Сильви.
— У тебя руки мокрые, — говорит она с недовольством, отдергивая ногу.
Они не занимались сексом уже шесть недель. Он знал, что после родов она будет холодна и раздражительна, но прошло немало времени, и иногда она так на него смотрит — нет, не с презрением, а…
— Жаль, что ты сегодня не вернешься, — говорит он.
Разочарованно. В его глазах отражается разочарование.
— Следи за Жасмин! Поддерживай головку!
— Черт, Сильви, я знаю, что делать! — сердито произносит он.
И снова этот взгляд. Сомнения быть не может: если бы у Сильви сохранился чек, она бы давно вернула его, Декстера Мэйхью, в магазин. Для нее он бракованный товар. Она на такое согласия не давала.
Звонок в дверь.
— Это такси. Если что-нибудь случится, звони мне на мобильный, а не в отель, ладно? — Сильви наклоняется и чмокает Декстера в затылок, затем склоняется над ванночкой и целует дочку, куда более нежно. — Спокойной ночи, драгоценная моя. Присмотри за папочкой, пока меня не будет.
Как только мать выходит из ванной, Жасмин хмурится и надувает губки; в ее глазах паника. Декстер видит это и смеется.
— Куда мамочка пошла? — шепчет он. — Не бросай меня с этим придурком!
Наконец внизу хлопает входная дверь. Сильви ушла, он остался один; теперь он свободен и может совершать любые идиотские поступки.
Все начинается с телевизора на кухне. Жасмин уже кричит во весь голос, когда Декстер безуспешно пытается пристегнуть ее к стульчику для кормления. С Сильви она бы сидела тихо, но с ним вся выкручивается и визжит — полный набор, шумовая и мускульная атака. Она извивается с поразительной силой и по совершенно неясной причине, и Декстер невольно думает: когда же она научится говорить, черт возьми?! Научись говорить, чертов ребенок, и скажи, что я делаю не так! Когда там дети учатся говорить? В год? В полтора? Бред какой-то, это конструкторская ошибка — их нежелание овладеть речью как раз тогда, когда это больше всего необходимо. Почему они не рождаются уже говорящими? Пусть это будет умение не вести связную беседу или поддерживать остроумный диалог, а всего лишь сообщать базовую практическую информацию! Папа, у меня газики. Эта погремушка меня уже достала. Болит живот.
Наконец ему удается пристегнуть дочь, но теперь она попеременно кричит и хнычет, и, уловив момент между всхлипами, он запихивает ей в ротик ложку с едой, время от времени делая паузу, чтобы вытереть размазавшееся пюре краем ложки, проводя ею, как бритвой. В надежде, что это успокоит Жасмин, он включает маленький переносной телевизор на кухонном столе, тот самый, что вызывает такое неодобрение у Сильви. Сегодня суббота, пиковое эфирное время, и на экране неизбежно возникает сияющая Сьюки Медоуз — она ведет прямую трансляцию из телестудии, зачитывая результаты лотереи перед всей страной, в нетерпении застывшей перед экранами. Он чувствует, как в животе у него все сжимается от зависти, затем прищелкивает языком, качает головой и хочет уже переключить программу, как вдруг замечает, что Жасмин притихла и сидит неподвижно, загипнотизированная оглушительным «У-хуу-ууу!» его бывшей подружки.