Читать интересную книгу Три возраста Окини-сан - Валентин Пикуль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 106

– Эй, баянцы! Что подбирать?

На «Баяне» царило молчание. Потом ответили:

– Ни хрена не осталось… одна бульбочка! Ищите лодку…

Она была здесь. О том, как ее зовут, узнали в России позже – «V-26» (запомним ее номер). Эссен рассудил так, что виноват Коломейцев, не обеспечивший отход крейсеров защитою, а Николай Николаевич, мужчина сердитый, обвинял Эссена:

– Я ведь предупреждал ваше превосходительство, что эта игра с немцами добром не кончится.

– Для вас! – прервал его Эссен. – А я не могу держать при себе офицеров только за то, что в прошлом они имели отличный служебный формуляр. Мне важен сегодняшний результат…

Впечатление от гибели «Паллады» сковало даже смельчаков. В штабе Эссена некоторые офицеры уклонялись в мистику:

– Фатальная жертва войны… прямо рок какой-то! И в четвертом году, при нападении на Порт-Артур, «Паллада» первой от японцев пострадала. Смастерили другую, опять счет открылся с «Паллады»… Ох, уж эти античные богини! Ну, чья дальше очередь? Может, рванет «Диану»? Или… «Аврору»?

Когда появился в штабе Коковцев, перед ним все молча расступились. Эссен обнял его, просил крепиться:

– Не мне тебя утешать. Поезжай в Питер к жене…

Колчак протянул Коковцеву бумажку с координатами гибели «Паллады»; место могилы таково: 59°36’N – 26°46’O.

– Благодарствую, – сказал он Колчаку и ушел…

Санкт-Петербурга не было – ура-патриотам захотелось сделать из него Петроград. Владимир Васильевич первым делом отослал телеграмму в Уфу, чтобы Глаша срочно выезжала с сыном. Идти домой он боялся. В нелепом оцепенении долго сидел на скамье Александровского бульвара, засыпанного порыжевшей листвой, потом резко встал и прошел в Адмиралтейство, где просил доложить о себе морскому министру Григоровичу:

– Я еще не видел своей жены… У нас остался единственный сын. Если можно, скорее верните его с Амурской флотилии на Балтику. Думаю, что моя просьба вполне основательна.

Григорович нажал кнопку звонка. Вызвал флаг-офицера.

– Ваше желание будет исполнено без промедления…

Шаркая ногами, Коковцев удалился. Он не мог возвращаться домой, но понимал, что это необходимо хотя бы ради памяти сына. Он всегда удивлялся интуиции жены: Ольга ожидала его, встретив в передней. Перед ним возникла лишь тень ее! Выплаканные глаза были как два куска сырого мяса. Жена все знала. Из газет. Скользя руками по стенке, опустилась перед ним на колени. Сгорбленная. Упадшая. Совсем седая.

– Скажи мне, что все это – неправда!

Коковцев тоже встал на колени:

– Ольга, я уже ничем не могу утешить тебя. Нам осталось одно утешение: смерть Игоря была мгновенна. Один удар, одна вспышка – и его не стало. Поверь, он даже не мучился.

– Не говори так, Владя! Не говори, не говори… Ну, оставь же мне хоть единую каплю надежды, – взмолилась она.

Коковцев видел, как Ольга трясется всем телом.

– В этом горе мы не одиноки с тобой, и ты не одна мать…

Ольга Викторовна стучала кулачками в стенку:

– И опять! И опять! Как тогда… нет даже могилы!

Коковцев машинально показал ей координаты:

– Он вот здесь. Где и все остальные.

– Бумажка! Осталась бумажка. Будь он проклят, ваш флот!

– Успокойся, Оленька, я уже вызвал Никиту.

– Да? – еле слышно переспросила она, обессилев.

– Приедет. Глаша тоже. Вместе с Сережей…

Коковцев понял: Ольга уже никогда не снимет траура.

Вечером ему позвонила Ивона фон Эйлер:

– Я глубоко сочувствую… Когда мне ждать тебя?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Панихиду по убиенным на крейсере «Паллада» служили в Адмиралтейском соборе при небывалом скоплении публики. Тут собрались не только родственники погибших, но и почти все адмиралы, бывшие тогда в столице. С ними явились их жены и дети, очень много вдов и сирот – еще со времен Цусимы…

– А я все не верю, – говорила Ольга Викторовна.

К ней подошла Капитолина Николаевна Макарова, постаревшая, она с небывалым чувством искренности расцеловала ее.

– Не убивайтесь так, – сказала она, тоже плача. – Мы сами виноваты, что связали судьбу с моряками. Ах, боже… лучше не вспоминать! Что мы понимали тогда, наивные девочки, ослепленные их славою и мундирами?

Давясь слезами, Ольга Викторовна отвечала:

– Игорь ведь был еще совсем ребенок.

– Мой Вадим тоже на крейсерах, и я каждый день света белого не вижу. Будем уповать на единого Бога…

Глаша скоро приехала, и унылейшая квартира малость оживилась от ее присутствия, ее деловитости, а Сережа, уже десятилетний мальчик, стал называть Ольгу Викторовну бабушкой. Коковцевыми было сказано Глаше так:

– С чего бы тебе, дорогая, тесниться в мэдхенциммер? Занимай любую из комнат – Гогину или Игоря…

Глаша, проявив деликатность, ничего в обстановке не меняла, только над диваном, на котором спал Сережа, она укрепила красочную открытку с видом броненосца «Ослябя»:

– Это пароход, на котором утонул очень хороший дядечка, и, когда подрастешь, я расскажу тебе о нем больше…

Коковцев всегда был в меру сентиментален, но теперь, глядя на жену, как она хлопочет над внуком, адмирал не раз отворачивался, желая скрыть выступавшие слезы. Все чаще задумывался он над концом своей жизни: «Хорошо, что хоть так… пусть все будут вместе!» Обедали они, конечно, за одним столом, хотя прислуга всем своим видом старалась выявить небрежение к бывшей горничной. Глаша очень долго терпела это с улыбочкой, потом возмутилась, заявив однажды:

– Я и не скрываю, что была на вашем месте. Но все-таки не вы, а я сижу за господским столом, так будьте любезны оказывать мне должное внимание.

Ольга Викторовна охотно поддержала Глашу:

– Прошу моей невестке услужать, как и мне…

Снег в этом году выпал рано, припудрил осеннюю слякоть. Был уже поздний час. Коковцевы собирались ложиться спать. С лестницы раздался звонок. Ольга Викторовна накинула халат.

– Никита, – уверенно произнесла она…

За окном задувала пурга. Никита ввалился в переднюю с чемоданом, весь засыпанный снегом, мать припала к нему, рыдающая. Он похлопывал ее по спине, говорил:

– Ничего… ничего. Мы уже не расстанемся. Никогда!

Владимир Васильевич не выдержал – расплакался.

– У нас и Глаша, – сказал он. – Спасибо ей. Приехала…

Молодой женщине Никита улыбнулся:

– Давно не виделись. Давай и тебя обниму…

За столом он извинился, что не привез подарков:

– Так быстро собрался, что не было времени о них думать.

– Куда же ты теперь? – спросила его мать.

Никита отвечал наигранно бодро:

– Амур по мне плачет, а Балтика рыдает.

– Хоть бы побыл на берегу… со мною.

– Нет, мама. Плавать-то все равно надо… Воевать! Не я напал на Германию – она, подлая, напала на меня. А я – русский человек. Патриот-с! – закончил Никита по-нахимовски.

Через несколько дней он уже получил назначение:

– Велено прибыть в Гапсаль.

– Так это же курорт, – просияла Ольга Викторовна.

– Верно. Очень хорош для ревматиков и для тех, кто в лунные ночи страдает лирической ипохондрией.

Так сказал он матери, чтобы не волновать ее понапрасну, но отец-то знал, что Эссен организовал в Гапсале ремонтную базу миноносцев, оттуда открывалась дорога в тревожные ворота Моонзунда.

Вечером Никита был предельно откровенен с отцом:

– Мне предложили в командование старенький дестройер «Рьяный». Двести сорок тонн. Двадцать семь узлов. Две пушчонки, два минных аппарата, в каждом по две торпеды. Четыре трубы, большой бурун под носом и большая туча дыма… Ну?

– Экипаж сплаванный? – спросил отец.

– Сплавался. Ребята хорошие.

– Возьмешь?

– Дал согласие.

Владимир Васильевич открыл форточку в комнате: за окном кружился приятный снежок.

– Бери, что дают, – сказал он сыну. – Я ведь тоже начинал с «Бекаса», который и раздробил на камнях Руну. Вот как надо разбивать миноноски!.. Никита, а я ведь, между прочим, так и не понял твоей фразы: «Кажется, я нашел что мне надо».

– Откуда, папа, ты взял ее?

– Из твоего же письма.

– Извини. Не помню.

Коковцев-отец догадался, что Коковцев-сын все помнит, но говорить на эту тему почему-то не желает. А, ладно. Перед отъездом на флот было решено, что Глашенька и Сережа останутся пока с Ольгой Викторовной. Настала минута прощания. Отец и сын надели форменные пальто. Но в последний момент, легонько отстранив мать, Никита вернулся в комнаты, он резко открыл крышку рояля и на прощание пропел:

Но, если приговор судьбыВ боях пошлет мне смерть навстречу,На грозный зов ее трубыЯ именем твоим отвечу!Паду на щит, чтоб вензель твойВрагам не выдать, умирая…

Владимир Васильевич, натягивая перчатки, шепнул жене:

– Он, конечно, нашел для себя что-то такое, что ему надобно. А что – об этом молчит… Дай-то нам Бог!

Тряской рукою Ольга перекрестила и мужа и сына.

В голос (навзрыд!) вдруг расплакалась Глаша, и Коковцев, уже внизу лестничной площадки, спросил Никиту:

1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 106
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Три возраста Окини-сан - Валентин Пикуль.
Книги, аналогичгные Три возраста Окини-сан - Валентин Пикуль

Оставить комментарий