– Я вообще-то подумал, что ты могла бы разбить здесь сад. Розарий.
– Розы я уже посадила, но вот фруктовые деревья, кустарники, летом – яркие цветы и…
– Прости, любовь моя, я пошутил. Никакого сада здесь не будет.
– Что же тогда?
– Я говорил с Карлосом. Предложил ему стать управляющим всех наших ферм. Теперь у него будет мало времени, чтобы заниматься лошадьми. Ты могла бы в этом ему помочь.
Анна онемела от изумления. Она во все глаза смотрела на него, поводя головой из стороны в сторону.
– Ты что же, против?
К ней, наконец, вернулся дар речи.
– Нет, что ты! Я согласна! Еще бы! Конечно, я согласна!
– Сторожа на конеферме будут сменять друг друга утром и днем, и ты сможешь отправляться туда в сопровождении любого из воинов, когда пожелаешь. – Он обвел рукой огороженный загон. – А когда родится наше дитя, станешь объезжать лошадей вот здесь.
Анна новым взглядом оглядела просторный загон. Места, чтобы тренировать лошадей, здесь вполне достаточно. Из-за высокой ограды им будет не видно, что происходит в остальных частях двора, они не будут пугаться…
– Ты не боишься, что норовистый жеребец выбросит меня из седла, и я покалечусь сама или потеряю ребенка?
– Женщина, командовавшая армией, в достаточной степени наделена здравым смыслом, чтобы не подвергать опасности себя и свое дитя. Надеюсь, ты вовремя, за два-три месяца до родов, прекратишь свои занятия с лошадьми. А до этого не станешь рисковать собой и ребенком.
– Не буду ездить, стоя на седле. Ты это имел в виду?
– В том числе и это.
Он обнял ее и подвел к сундуку. Под крышкой лежала какая-то одежда. Морван вынул коричневую тунику и протянул ее Анне:
– Это тебе, дорогая. Изделие рук Катрин.
Анна, смутившись, приняла дар. Морван приподнял мешковину, под которой в недрах сундука скрывался меч в ножнах.
– Мне подарил его Дэвид. Теперь он будет твоим. Он на удивление легкий, и ты сможешь удерживать его одной рукой, больше полагаясь на свой щит. – Еще один кусок мешковины скрывал под собой великолепный боевой щит. – Можешь стрелять из лука на ферме сколько твоей душе угодно. Но на мечах станешь тренироваться только здесь и только со мной. Он предназначается для упражнений, для забав. Даже помышлять не смей о том, чтобы выйти с ним на поле брани против воина-мужчины. Как бы ловко ты ни научилась им владеть, у тебя недостанет сил противостоять опытному, могучему воину. Обещаешь?
Анна кивнула.
– Ты сам возьмешься меня учить?
– Да.
– Но мечом можно пораниться. И это когда-нибудь со мной случится.
– Я буду осторожен, обещаю.
– Надеюсь, не слишком. Иначе я никогда ничему не научусь.
Он засмеялся:
– Ты все та же. Переоденешься? Или проводить тебя в замок?
Анна, оглянувшись через плечо, начала снимать платье.
– Не бойся, здесь тебя никто не увидит. Асканио помог мне рассчитать высоту бревен.
Так, значит, в тайну были посвящены Асканио, Карлос и Катрин. Все, кто был ей особенно дорог, вместе с Морваном готовили этот восхитительный подарок.
Сняв платье, она отшвырнула его в сторону. За платьем последовала нижняя рубаха. Оставшись в панталонах и башмаках, она потянулась за туникой и замерла, о чем-то вспомнив.
– Ищешь вот это? – Морван вытащил из-за пазухи шелковый шарф и помог ей стянуть им грудь. – Но я сам его сниму нынче ночью, – предупредил он ее.
Анна надела тунику. Коричневый шелк, вышивка на коротких рукавах. Сшито безупречно и как раз по ее размеру.
Морван отступил на шаг, любуясь ею. Анна бросилась ему на шею и порывисто обняла.
– Но почему ты на все это решился?
– У меня было много времени на раздумья. – Он провел ладонью по ее пушистым волосам. – Ведь я столько дней просидел в темнице. Ты дважды вырвала меня из лап смерти, любовь моя, и преподнесла мне два бесценных дара. Сначала себя, а после наше дитя. Так что все мои дары – пустяк в сравнении с твоими.
– И вовсе не пустяк! – запротестовала она. – Никогда еще, Морван, я не любила тебя так горячо, как сейчас!
– Я не могу жить без тебя, моя ненаглядная! Но там, в темнице Гарольда, я подумал, что моя любовь не должна быть преградой между тобой и тем, что тебе дорого. Я не вправе требовать, чтобы ты переменилась, стала другой, не той Анной де Леон, которую я полюбил с первого взгляда. Говоря по правде, в моем воображении ты навсегда осталась такой, как в первую нашу встречу, – в мужской тунике и с оружием. Этот образ я лелеял в своем сердце, когда ожидал казни. – Он кивком указал на меч, прислоненный к сундуку: – Начнем? Дай Бог, чтобы впредь ты пользовалась любым оружием лишь для забавы. Но в этом жестоком мире ни в чем нельзя быть уверенным. Если вы с ребенком паче чаяния лишитесь моей зашиты, не хочу, чтобы ты стала чьей-то безответной жертвой.
– Если мы усердно потренируемся, – ответила она, сверкнув на него глазами, – то оба будем чувствовать себя как после настоящего боя. Что ты на это скажешь?
В его агатовых глазах сверкнули искры. Он понял, что она имела в виду.
– Именно на это я и рассчитываю!
Анна подняла с земли щит и меч. Оружие было легким, но прочным.
Она обратила к нему сияющее от счастья лицо.