– Вот моя карточка и скажите, что я жду, – ответил Реджинальд.
Швейцар внимательно прочитал карточку и передал ее другому слуге. Слуга как-то особенно взглянул на него, исполняя приказание. Прошло несколько минут, и когда тот вернулся, то подал Реджинальду записку, написанную рукой Виолетты. Он не решился распечатать письмо в присутствии прислуги, но как только вышел из дому, с жадностью пробежал несколько написанных ему строк.
Записка была следующего содержания:
«Мой отец положительно запретил мне видеться с вами. Он надеется, что время изгладит вас из моей памяти. Но это невозможно. Надейтесь на меня так же, как я надеюсь на вас.
Ваша Виолетта».
Письмо это, разумеется, сильно обескуражило его, но он все-таки верил в женское постоянство и не отчаивался, потому что, насколько он знал полковника Росса, он был уверен в том, что тот не прибегнет к резким мерам, чтобы заставить свою дочь поступить против ее чувств. А все-таки ему было досадно. Но пока он добрался до квартиры своего приятеля, мрачное настроение духа несколько рассеялось. Он придумал сказать капитану Бернетту, что не застал дома полковника Росса, и капитан воздержался от дальнейших расспросов.
Капитан его развлек, показывая ему всевозможные принадлежности, которые он накупил себе для предстоящей охоты.
– Примите от меня это ружье, Реджинальд, – сказал капитан, подавая ему превосходное оружие, – и эту пару пистолетов. Можете быть уверены, что они никогда не дадут осечки, если только держать их в исправности. И я вам дам совет: заряжайте всегда сами и никогда не доверяйтесь прислуге. Я всегда так поступаю, а то за небрежность можно поплатиться жизнью.
На следующий день оба приятеля, сопровождаемые Диком Суддичумом и четырьмя слугами из туземцев, отправились по дороге на северо-запад. Им предстояло проплыть довольно большое расстояние вдоль по Гангу на буджере – бенгальской лодке для катанья. Несмотря на грубую работу, буджера легко скользила по воде, подгоняемая попутным ветерком. Внутри она вымощена бамбуком; на корме устроена, также из бамбука, будка, служившая каютой и складом багажа. На носу сложено из кирпича нечто вроде двух печек, наподобие тех, в которых выжигают известь, с небольшими углублениями внутри для углей: в этих печках варилось кушанье. Над каютой устроен помост, поддерживаемый ровными стволами бамбуков. Здесь расположились лодочники, управляющие лодкой стоя или сидя. Длинный бамбуковый шест с прикрепленной к нему круглой доской служил вместо руля; весла, также из бамбука, с круглыми лопатками. На толстой бамбуковой же мачте прикреплены, из грубой и редкой ткани, два паруса – верхний и нижний. И, несмотря на это незатейливое устройство буджеры, путешественники устроились весьма удобно. К лодке был привязан челн, в котором они делали поездки по ту сторону реки или же подымались по какому-нибудь притоку в то время, как дул противный ветер и буджера пробиралась вдоль берега.
Бернетт, как охотник, всегда имел при себе ружье и возвращался обыкновенно с обильной добычей. Однажды Бернетт был не совсем здоров, и Реджинальд отправился один осмотреть недалеко вверх по Гангу интересные развалины; челном управляли двое гребцов. Отплыв немного, он заметил, что не взял с собой ни ружья, ни пистолетов, но ему казалось, что не стоило за ними возвращаться. Когда они были еще недалеко от берега, один из гребцов вскрикнул:
– Смотри, смотри, сагиб! Вон тигр!
Реджинальд взглянул по направлению, куда указывал гребец, и увидел не тигра, а громадную пантеру. Шагах в ста от пантеры бежал изо всех сил, подпрыгивая и подскакивая, туземец, направляясь к реке, а за ним пантера, преследовавшая свою добычу. Реджинальд приказал грести к берегу, в надежде спасти несчастную жертву от челюстей пантеры. Едва только стали они подплывать к берегу, как туземец прыгнул в воду по самую шею. Но он, видимо, выбился из сил и не мог доплыть до челна, хотя умоляющими жестами просил сагиба спасти его.
Вдруг на поверхности воды показалась черная пасть огромного крокодила, и, к ужасу Реджинальда, страшное пресмыкающееся направлялось к выбившемуся из сил туземцу.
– Крокодил! Крокодил! – кричал Реджинальд туземцу, который, услышав крик, после минутного колебания бросился снова на берег, где его ждала пантера.
В первый момент пантера как бы оторопела от неожиданного появления своей добычи и от приблизившегося челна, по направлению к которому туземец сделал отчаянный прыжок. Но затем мгновенно прыгнула вперед и схватила несчастного человека за ногу в то время, как Реджинальд схватил его за руку. В это самое мгновение крокодил, удалившийся было на некоторое расстояние, бросился вперед и, схватив туземца за другую ногу, среди раздирающих криков жертвы, одним ударом своих челюстей отхватил ее.
Напрасно Реджинальд кричал гребцам, чтобы они бросились на зверей с веслами. Жалкие трусишки, вместо того чтобы прийти на помощь, забились в конец челнока, а в это время пантера, сорвав мясо со ступни, добралась до сочленения, со страшным хрустом откусила ногу и помчалась прочь с окровавленным куском.
Реджинальд втащил несчастного, еще не совсем потерявшего сознание, в челн, пытаясь остановить кровь, лившуюся ручьями, при помощи турникетов из кусков дерева, сжимающих нижние части ног. Но усилия его оказались бесполезными, и челн не успел доплыть до лодки, как несчастный скончался.
Продолжая свой путь по Гангу, посещая по дороге некоторые из многочисленных городов, храмов и разных развалин, украшающих его берега, они, наконец, высадились на берег и пустились в путь внутрь страны.
Они находились теперь в лесах, идущих вдоль берега, когда шикари-валлах, егерь капитана Бернетта, сообщил, что места эти изобилуют тиграми и что если они хотят поохотиться на них, то в настоящее время представляется самый удобный для этого случай. Хотя Реджинальду хотелось продолжать путь, но он уступил желанию своего приятеля – провести несколько дней на охоте.
В одной из окрестных деревень жил приятель Бернетта, майор Сендфорд, который, узнав о прибытии молодых людей, пригласил их поселиться в его бунгало – индусской хижине. Он подтвердил известие шикари-валлаха о тиграх, которых индусы не убивают из предрассудка.
И майор Сендфорд рассказал нам по этому поводу следующее:
– Индусы верят, что душа человеческая переселяется после смерти в животных; а по их мнению, души одних только знатных особ могут обитать в телах свирепых тигров. Оттого-то они и дозволяют этим зверям бродить повсюду, и если зверь схватит какого-нибудь несчастного, что случается нередко, то он смиренно умоляет тигра-сагиба пустить его или же покончить с ним милосердно. Впрочем, туземцы ничего не имеют против того, что я убиваю их властелинов, и мы отправимся сегодня вечером к одному форту на берегу Ганга, вблизи которого проходят обыкновенно тигры на водопой. Мы возьмем с собой закусок и напитков и приятно проведем время, пока не появится зверь.