– Язык проглотили? Если подумать, будь у вас хоть капля силы, я, возможно, забрал вы ваш острый язычок. – Мужчина рассмеялся собственной шутке, затем с сожалением покачал головой. – Но у вас ее нет, верно? Ни капли. Вы для меня бесполезны, хотя и можете немного развлечь.
– Зачем? – только и смогла выдавить Кит. В горле стоял ком. Она попробовала снова: – Зачем это все? Зачем вам эти несчастные женщины?
– Несчастные женщины, несчастные женщины… – Дуглас пропел эти слова, будто какую-то мрачную колыбельную. – Они сделали свой выбор, Кэтрин. Вас ведь зовут Кэтрин, верно? О, я читал ваши письма сэру Уильяму. Прямо сердце кровью обливалось от того, как вы описывали болезнь брата, как он перестал ходить после смерти вашего отца, и вы думали, что причина может быть психологическая. Вы такая умная девочка, – одобрительно сказал он. – Ему я, конечно, письма не показывал, ваши проблемы слишком мелкие для того, чтобы столь великий человек тратил на них время, но для меня читать их было развлечением, и я опечалился, когда вы перестали писать. И представьте себе мое удивление, когда на пороге дома возник констебль с такой же фамилией. Каковы шансы, что у Кэтрин Касвелл был еще один брат, Кит? Я был заинтригован, так что разыскал эти старые письма и направился по вашему адресу. И там были вы, во всей своей красе, в ночной рубашке, и Мари Жанетт во всем ее шлюшьем великолепии. Я знал, что она-то мне и нужна. А потом она исчезла, спряталась от меня, сука.
– Зачем? – снова спросила Кит, злясь на себя за просительный тон, за слабость, за страх, за то, что делает его сильнее, показывая свой страх, давая понять, что ей нужно объяснение перед тем, как все закончится.
– Сэр Уильям, милейший человек, великий человек, болен. Я перепробовал все в попытках помочь ему, каждое лекарство, каждый отвар, каждую панацею. Все. И ничто не помогло.
Наконец Кит услышала в его словах искренность, смысл в его безумии, пусть и ложный смысл.
– Но вы не врач, а сэр Уильям стар. Он пережил несколько ударов – это естественный процесс, естественное увядание тела. Вы не можете остановить старость.
Дуглас поднял палец, как погонщик палку, как учитель трость.
– Может, я и не врач, но я нечто иное, нечто лучшее, нечто куда более сильное. Я маг. Я могу призывать ангелов и демонов, я пожертвую души в обмен на здоровье и долголетие сэра Уильяма.
– Вы не сможете призвать даже горничную с чашкой чаю. Если бы у вас была сила, вам не пришлось бы красть ее у этих бедных женщин, – не удержавшись от искушения разозлить его, сказала Кит. – Вы украли у них, как крали у сэра Уильяма – его хирургические инструменты, его подсвечники. Так вы ему отплатили. Эти женщины владели столь малым, а вы забрали у них и это.
– Чего стоят их ничтожные жизни по сравнению с его жизнью? Сколько других жизней он спас? Разве не спас он меня от прозябания на улице, не вырастил, не приблизил к себе? – Дуглас кричал так, что в тесноте комнаты от его крика болели уши. – И разве я не знал, что они собой представляют? Разве я не понял этого, едва увидел их?
– Ты видел их на спиритических сеансах, жулик. Ты видел, как они используют свои способности, ты не узнал их секрета при помощи чар. Ты видел то, что они сами показывали.
Мужчина вздрогнул от ярости, но, успокоившись, продолжил:
– С первой было сложнее всего, я не был ни в чем уверен, кроме своего предназначения. Дальше стало проще. Настолько проще, что за одну ночь я достал двоих, даже несмотря на то, что вы помешали мне. – Он гордо ухмыльнулся. – А последняя, твоя Мэри Джейн… убивать ее было удовольствием. Тогда-то я и понял, что мне это по вкусу, – не только цель, но и само действо! Уколы, порезы, весь цвет, мисс Касвелл. Как здоровье вашего брата, между прочим?
Кит была озадачена повторением этого вопроса, но затем поняла, зачем он задает его снова: он хотел услышать, что Луцию стало лучше, что он поправляется. Что Кит пошла на сделку, предложенную Дугласом, и что он в действительности обладает силой – он ведь не мог знать, что Кит той ночью задержали, что она и не собиралась придерживаться сделки.
– Ему хуже. Гораздо хуже. Врач думает, что он может умереть.
Мужчина вздрогнул, будто получил пощечину.
– Ты бесполезен. У тебя нет силы. Все это было зря, – прошипела Кит.
Лицо Дугласа исказила ярость. Он схватил с алтаря нож и бросился на нее. Девушка едва успела поднять пистолет и, даже не вынимая его из кармана, выстрелить. В комнате запахло порохом и горелой шерстью, Дуглас пошатнулся – пуля попала ему в живот, – но продолжал приближаться. Нож ударил, вспорол плащ на груди, пиджак, рубашку и кожу почти до грудины… А затем Дуглас откинулся назад и с силой всадил лезвие по рукоять в ее раненое плечо. Кит закричала. Дуглас рассмеялся и, вырвав оружие из раны, занес его для очередного удара.
Кит отпрянула, все ее тело терзала боль. Шатаясь, она добралась до алтаря. Колени ее подогнулись, руки смели светящиеся бутылочки на пол. Дуглас яростно завопил, когда, упав на каменный пол, все они разбились вдребезги. Кит попыталась подняться, защититься, нащупать в кармане пистолет, но упала на бок, уронив голову рядом с осколками битого стекла.
Она видела, как бело-голубое пламя, изгибаясь, становится сильнее, как его языки, заворачиваясь спиралью, сливаются воедино. Дуглас издал непередаваемый звук, и Кит показалось, что он не верит своим глазам. Его вели отчаяние, безумие, ложная надежда. Что ж, подумала девушка, едва не теряя сознание, теперь они выяснили правду.
Кит чувствовала, как пол под ней заливает кровь, руки и ноги ее отяжелели, а синий адский огонь, подбиравшийся все ближе, завораживал. Язык пламени перебрался девушке на грудь, и она обнаженной плотью почувствовала одновременно тепло и холод, а потом… Потом пламя проникло в нее. Оно ревело в жилах Кит, сжигая ее заживо. А потом послышались голоса… Голоса! Хор, ликующий, говорящий об освобождении, облегчении, свободе и полный темной жажды мести.
Кит узнала лишь один голос: Мэри Джейн Келли звучала в ее черепной коробке, командуя остальными, говоря им, что нужно делать.
«Я не предала тебя, – подумала Кит. – Мне так жаль, Мэри Джейн, я не сдавала тебя».
И в ее голове раздался тот самый, звучащий как музыка, голос, ответивший:
«Если бы я об этом не знала, думаешь, я была бы здесь, идиотка? Теперь заткнись, нам нужно сосредоточиться».
Кит почувствовала, что отрывается от земли, взлетает выше, выше… Раскинув руки, она повисла в футе от пола, охваченная светом, потрескивавшим, как костер. Перед ней, раскрыв рот, стоял Эндрю Дуглас, и в его взгляде не осталось ни крупицы разума.
Он смотрел, как Кит парит в воздухе, как пламя собирается воедино у ее груди, как оно выстреливает, будто ядро из пушки, охватывая его. Колдовской огонь не причинял вреда Кит, но Дугласа он поглотил полностью, плоть и кости, оставив лишь кучку дымящейся золы там, где он только что стоял.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});