поэтому рыбу в самом Руле не ловили, — ходили со снастями к его притокам, а это достаточно далеко.
Костуш поинтересовался у беженцев: «Почему они не поселились в летних домах казаков?».
Ему объяснили, что они желают находиться поближе к Волшебной поляне, считая — поляны отгоняют чуму.
Насколько это верно, Костущ не знал. Существовало мнение: жители Либорга и его окрестностей, из-за того, что постоянно существуют в окружении Волшебных полян, меньше подвержены всяким заразным болезням, поэтому только небольшая часть населения заболевает во время эпидемий. А когда мало носителей, то и у приезжих в Либорг меньше возможностей заразиться.
Вместе с тем признавали ещё и другое: даже если кто-то всё же заразился, или уже больным приехал в Либорг — шансов выздороветь и победить болезнь у него намного больше, чем в других местах.
По этой причине, люди из окружающих земель, старались на время эпидемии перебраться внутрь петли, той самой петли, которой река Рул охватывает город Либорг, помещая его в кольцо из Волшебных полян.
Переждать эпидемию не внутри, а снаружи петли, а значит на правом берегу Рула, побаивались, из-за угрозы нападения степняков.
Сейчас, по рассказам этих беженцев, каждый третий из них заболел. Кто-то умер, вместе с тем достаточно много справились с болезнью. Некоторые из выздоровевших ещё не в полной мере оправились и больше лежали, а вот мужчина «счастливчик» в высокой шапке, болезнь перенёс легко и сейчас сам ухаживал за заражёнными.
Вместе с этим «счастливчиком» Костуш отправился к месту, где находились заражённые.
За ними сохраняя дистанцию, устремились родители больных детей.
Детишки лежали отдельно от взрослых, в четырёх палатках по три-четыре ребёнка в каждой.
Заглянув только в первую, Костуш сразу увидел умирающего мальчика. Он схватил его на руки и выскочил наружу.
— Обвяжи вокруг меня какую-нибудь тряпку, — велел он «счастливчику».
— Какую? — растерялся тот.
— Любую, только быстрее — мальчик умирает!
— Мой сынок умирает! — заголосила одна из увязавшихся за ними женщин.
Тем временем «счастливчик» повязал вокруг торса Костуша что-то вроде полотенца и туго затянул. Они вместе стали под него засовывать стеклянные амулеты-накопители. Чтобы амулеты работали, им требовался контакт с кожей. Обычно это обеспечивает специальный пояс, но сейчас, за неимением пояса, просто запихивали амулеты под полотенце.
Костуш использовал много сил на «успокоение» беженцев, ещё больше на снятие последствий: боясь перенести заразу, он не прикасался к ним рукой, тем самым тратя больше дара.
Сейчас же ему требовалось не просто перенести ребёнка с одной поляны, на другую, а ещё и совершить подскок к поляне, потому как мальчик явно вот-вот умрёт и донести его Костуш просто не успевал, даже бегом.
Он зажал ещё несколько амулетов в кулаках, прижал к себе мальчика и стремительно побежал к зарослям.
— Куда, куда!? — понеслось ему вслед. — Надо по тропинке, там не пройдёшь!
Только тропинка ему была не нужна: скрывшись в кустах от ненужных взглядов, он прыгнул к Волшебной поляне. Оказавшись на месте, сразу же перенёсся на «чистую» поляну на левом берегу Рула.
Последнее время Костуш перемещался только с детьми 10-11лет, этому же ребёнку было около шести.
Притащил его Костуш абсолютно голого и, пересыпав в карман амулеты, повязал на нём полотенце в виде тоги.
Первое время ошеломлённый мальчик двигался молча, а затем начал плакать и звать маму.
Как мог, Костуш его успокаивал, а дальше за мальчика взялись женщины из команды, принимающей детишек после прыжка.
— Ты чего вдруг такого маленького принёс? И где его бирка? — обратилась к нему одна из девушек.
— Нету бирки. Напиши сама: «Первый ребёнок с правого берега». Завтра всё о нём узнаю и тебе скажу.
Все организационные вопросы по использованию двух Волщебных полян с правого берега Рула взял на себя старший княжеских Древоходцев — Линшиц.
Он имел право перемещаться на поляну у княжеского дворца и обладал определённым авторитетом среди чиновников, как княжества, так и мэрии, поэтому быстро решил все вопросы и уже через день, от чумного острова к правому берегу направились первая барка с заражёнными детьми и Древоходцами.
К той части берега, где устроили «чистую» поляну, отправили лодку, загруженную продуктами.
Волна эпидемии прошла через приграничные княжества и устремилась дальше в глубь империи, но запертая кордонами до столицы, до великого Аввакора чума не добралась.
Постепенно и в княжествах всё реже возникали случаи заражения.
Почти перестали подвозить новые партии больных к чумному острову. Из шести его печей теперь дымили только две, меньше работы стало и у Древоходцев.
В тот день Линшиц, по семейным делам, покинул лагерь — у него рожала жена, и тогда самым сильным Древоходцем, способным перенести наибольшего по весу ребёнка, остался Костуш.
Неожиданно, вместе с партией больных детей приехала женщина — Древоходец, которая раньше, ещё в начале эпидемии, рассказала Костушу о беременности Вируты.
После того разговора он ещё несколько раз встречался с этой женщиной, приезжая на чумной остров для отправки на правый берег, но больше с ней ни разу не общался.
Сейчас, приплыв к лагерю Древоходцев, сразу как высадилась из лодки, она подошла к Костушу и попросила незамедлительно переместиться с девочкой и при этом назвала её по имени — Тарис.
Вообще — то подобное было не принято: Древоходцы, по возможности, старались избегать что-то узнавать о детях, с которыми им придётся перемещаться, старались для себя обезличить ребёнка, чтобы меньше переживать, если по дороге к Волшебной поляне ребёнок умрёт.
Конечно, за время эпидемии Древоходцы загрубели: ведь очень тяжело видеть даже одного мёртвого ребёнка, тяжелее только, когда видишь сразу много мёртвых детей, а они-то за эпидемию насмотрелись на тела в полной мере и всё же, даже знание имени ребёнка, могло пробить выстроенную броню, заставить больше переживать.
Услышав имя девочки, Костуш ничего не сказал, просто удивлённо посмотрел на женщину: она-то должна была знать, что не принято называть имя.
Вот только его взгляд она истолковала по-своему, как согласие и жестом велела поднести носилки, на которых, укрытая по горло простынёй, лежала девочка с чёрными, кудрявыми волосами.
В очертаниях тела Костуша заметил некоторые неправильности. Он приподнял край простыни — оказалось обе ноги у девочки ампутированы по колено. Это не было такой уж большой редкостью: из-за развившейся вследствие чумы гангрены, часто делали ампутации. Только вот Костуша больше смутило другое: на именной бирке, что висела на шее девочки, был проставлен вес — 35 килограммов.
— Я понимаю, после ампутации, вес значительно уменьшился, только это так не работает! Вы же Древоходец, вы же сами прекрасно знаете, что отрезали ноги, или нет,