Читать интересную книгу Материя - Иэн Бэнкс

— Есть много уровней перевода, Слушатель. Стоит ли утверждать, что нравственное существо обязательно должно иметь лицо? Неужели добро и зло возникают из ротового отверстия? Неужели это правило распространяется на всю великую пустоту вокруг нас? Многие...

— Скажи мне, кто ты такой, или, клянусь, я пущу пулю в эту штуковину!

— Слушатель, я тоже клянусь. Клянусь, что я твой друг. Мы твои друзья. Мы хотим только предупредить тебя об опасности...

— Скажи, что ты не аултридий! — воскликнул Орамен, вскакивая со стула.

— Зачем отрицать свою принадлежность к этой непонятой, оболганной расе? Так жестоко оклеветанной...

Орамен направил пистолет на модель планеты, но потом убрал его. Выстрел напугает Ксессис. Мало того, прибежит Негюст, споткнется, упадет, разбудит или переполошит стражников.

— ...теми, кто похитил саму нашу цель! Слушатель! Принц! Не совершай насилия! Я прошу тебя! Это предваряет то, о чем мы хотим тебя предупредить, символизирует наше беспокойство...

Орамен щелкнул предохранителем, взял пистолет за ствол и рукоятью ударил по самому центру модели. Та разлетелась, рассыпалась искрами, несколько крохотных осколков упали на столешницу. Но неяркий экран все еще продолжал пульсировать, а голос, хотя теперь и стал тише, продолжал бормотать что-то, но теперь неразборчиво. Принц снова сильно ударил по модели. Он не только уничтожал чье-то прекрасное творение, но еще и совершал святотатство — ведь это была модель пустотела! Но еще большим святотатством стало бы общение с аултридием. От одной этой мысли Орамена пробрала дрожь, и он снова ударил пистолетом по все еще светящейся полусфере. Вспышка крохотных искр, облачко дыма — и модель наконец замолчала и погасла. Принц подождал — не прибежит ли Ксессис или Негюст, не послышится ли какой-либо шум, но ничего такого не случилось. Прошло несколько мгновений, и тогда он зажег свечу, нашел мусорное ведро, смел туда остатки модели и залил их водой.

Орамен вернулся в кровать и лег рядом с мирно посапывающей Ксессис. Он лежал без сна, дожидаясь завтрака и вглядываясь в темноту. Господь всемогущий, как все-таки они были правы — делдейнов следовало сокрушить. И он больше не удивлялся массовому самоубийству братии, добровольно отправившейся в бездну. В Колонии ходили слухи, что это не было самоубийством, говорили даже о выживших монахах, которые выплыли далеко внизу по течению и рассказывали о совершенном предательстве, об убийстве. Орамен начал было сомневаться в истории про массовое самоубийство, поведанной тилом Лоэспом, но теперь с сомнениями было покончено.

Чудо, что эти несчастные вообще выбирали жизнь, а не смерть, если все это постоянно хранилось в их подсознании. Союз с аултридиями! Да хотя бы и просто сношения с ними. Ведь аултридии плели грязные заговоры против самого МирБога! Какие сговоры, обманы, тайны связывали архипонтина из Хьенг-жарской миссии с его хозяином-аултридием, вещавшим из уничтоженной модели планеты?

Неужели эта омерзительная раса заправляла делами даже здесь, на Водопаде? Монахи руководили раскопками, выдавали разрешения, обеспечивали охрану. Наверняка они не спускали глаз с главных, официальных раскопок. Неужели миссия и в самом деле контролировалась аултридиями? Что ж, теперь с этим покончено, и аултридии больше не посмеют совать сюда свой нос, пока он, принц Орамен, имеет какое-то влияние на эти дела. Он не знал, кому рассказать о беседе с безымянным — и, конечно же, безликим — аултридием. От одной мысли внутри все переворачивалось. Кому — Поатасу или генералу Фойзу? Поатас вполне может обвинить во всем Орамена и придет в ужас, оттого что сломано устройство связи. А что до Фойза, тот вряд ли вообще что-нибудь поймет.

Нет, он никому ничего не скажет. По крайней мере, пока.

Орамен подумал, не взять ли ему осколки модели планеты с собой к Водопаду и не сбросить ли вниз, но решил, что их может найти один из искателей. В конце концов он попросил Непоста отнести обломки в ближайшую литейню, чтобы их переплавили на его глазах. Литейщики поразились тому, какие высокие температуры понадобились. Несмотря на все старания, остались нерасплавленные комки — часть поднялась на поверхность, часть ушла на дно. Орамен приказал отлить из этого материала дюжину слитков и доставить ему, как только они остынут.

В то утро, отправляясь наблюдать за гибелью здания-лезвия, он бросил несколько слитков в пропасть. Остальные упокоились в выгребной яме.

— Да, все это звучит малоприятно, — покачал головой Дроффо. — Рассказывают всякие дурацкие истории. Работяги набиты ими. Слишком много пьянствуют. Слишком мало знают.

— Нет, сударь, не только это, — сказал ему Негюст. — Против фактов не попрешь.

— Пожалуй, я готов с этим поспорить, — сказал Дроффо.

— И все равно, сударь, факты есть факты. Это само по себе факт.

— А давайте-ка сходим и посмотрим своими глазами, а? — предложил Орамен, переводя взгляд с одного на другого. — Завтра. Поедем по узкоколейке, пригласим работяг и спустимся в люльках под эту большую, страшную, полную призраков площадь. А? Завтра. Значит, договорились.

— Ну что ж, — сказал Дроффо, снова устремляя взгляд в небо, — если вы считаете, что так надо, принц... Но я думаю...

— Прошу прощения, ваше высочество, — сказал Негюст, показывая за спину Орамена. — Оно падает.

— Что? — воскликнул Орамен, оборачиваясь.

Громадное лезвие и в самом деле рушилось. Оно стало закручиваться, чуть повернулось в их сторону, поначалу двигаясь медленно, но постепенно набирая скорость. Верхушка шпиля рассекала туман и облака брызг, закручивая их вокруг своих поверхностей и углов. Здание принялось наклоняться в сторону, противоположную площади и главному участку Водопада, — все быстрее, поворачиваясь еще сильнее, как человек, начавший падать ничком, но потом выставивший вперед плечо. Длинное лезвие пошло вниз, вонзаясь в брызги и песчаный берег, как лопата входит в построенную детишками запруду; за шпилем последовала остальная часть здания, начав разрушаться, когда вся постройка достигла воды. Чудовищные бурые волны поднялись до половины высоты, на которой стоял Орамен со спутниками.

Наконец донесся и шум — жуткий треск, рвущий, скрежещущий звук, который выделялся на фоне рева Водопада. Еще громче был последующий грохот, который прорвался сквозь воздух и, казалось, сотряс здание под их ногами, заглушив на миг голос самого Хьенг-жара. Наполовину рухнувшее сооружение на мгновение замерло и окончательно упало плоской стороной в воду, исчезнув в хаосе бурлящих волн. Пенные воды опять вздыбились.

Орамен смотрел как зачарованный. Сразу же после первого удара волн вода стала уходить вниз, перестраиваться, чтобы обходить новое препятствие, вздуваться за покореженным корпусом рухнувшего здания, закипать по его краям, а пенящиеся волны, танцуя, приняли отступать, сталкиваясь с другими, что продолжали двигаться вперед. Соединенные волны, уже новых очертаний, карабкались вйерх и разламывались, словно на безумном празднике разрушения. Ближайшие песчаные косы, прежде метров на пять возвышавшиеся над самыми высокими волнами, теперь оказались под водой; те, что возвышались метров на десять, медленно подтачивались, по мере того как накатывались бурлящие воды, — им осталось жить всего несколько минут. Посмотрев вниз, Орамен увидел, что фундамент здания, на котором они стоят, почти полностью окружен брызгами и пеной обратного прилива.

Он повернулся к другим. Негюст все глядел туда, где только что стояло здание. Даже Дроффо смотрел чуть ли не с восторгом, отойдя от стены и на время забыв о своем страхе высоты. Орамен еще раз бросил взгляд на воды, бьющиеся у основания башни.

— Господа, — сказал он, — пожалуй, нам лучше поторопиться.

23. «ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР»

— Сестра? — сказал Фербин, когда женщина в простом синем платье подошла к нему.

Это и в самом деле была Джан Серий. Фербин не видел сестру пятнадцать сарлских лет, но сразу узнал ее. До чего же она изменилась! Перед ним стояла женщина — не девочка, к тому же мудрая, полностью владеющая собой, сдержанная. Фербин неплохо разбирался в таких вещах, как авторитет и харизма, чтобы уловить. Не маленькая принцесса Джан Серий, а настоящая королева.

— Фербин, — сказала она, кивнув с приветливой улыбкой и остановившись в большом шаге от брата. — Я так рада! Как поживаешь? Все в порядке? Ты изменился.

Он покачал головой.

— Я в порядке, сестра. — К горлу подступил комок. — Сестра! — воскликнул он, бросился ей навстречу, обхватил руками.

Правое плечо Джан Серий оказалось у Фербина под подбородком, а ее руки — на его спине. Обнимая сестру, он словно прикасался к мягкой коже, натянутой на стальную основу, — от нее исходило ощущение удивительной силы, несокрушимости. Джан Серий похлопала его по спине, а другой рукой погладила по голове. Ее подбородок лег на плечо брата.