Самое главное - буй не приварен. Пластик к резине сварка не возьмет. Слава Богу, все обвинения экипажа «Курска» в столь распространенном грехе отпадают. А носовой буй?
- А носового нет. - Поясняет мне заместитель командира дивизии атомных подводных лодок капитан 1 ранга Леонид Поведенок. - Проектом не предусмотрен. Кормовой же можно отдать только из центрального поста, а не из седьмого отсека. Такая вот особинка…
Хреновая особинка. В центральном нажимать на кнопку отдачи буя было уже некому. А вот в седьмом могли быть люди, которые бы и выпустили буй, будь там соответствующий механизм…
Мы возвращаемся к рубке. Вход в подводный крейсер довольно удобен: обычно в лодку надо спускаться по глубокому стальному колодцу внутри которого вертикальный трап, здесь же через боковой рубочный люк попадаешь в просторный «тамбур» - в спасательную камеру, которая может вместить сразу весь экипаж и, отделившись от аварийной лодки, всплыть на поверхность. Это своего рода подводная лодка в подводной лодке. Мысленно рассаживаю ребят с «Курска» по окружности капсулы в два яруса. Голубых деревянных рундуков-сидений на всех хватило бы. Но входить в эту спасательную камеру уже было некому…
Такими всплывающими капсулами оснащены подводные лодки третьего поколения, и этот общий шанс на спасение резко снижает ощущение безысходности, которое охватывает всякого, кто спускается в тесный разноярусный лабиринт корабля.
Чтобы попасть, наконец, внутрь самого подводного крейсера надо спуститься по стальной шахте глубиной в полтора человеческих роста. Снизу она перекрывается такой же литой крышкой люка, как и сверху - в крыше камеры, как и в ее боку. Спрыгиваешь с последней перекладины и сразу же дверь в центральный пост. Овальный зал с множеством пультов, приборов, экранов. У каждого свой «алтарь» - у механика, у ракетчиков, у торпедистов… Все компактно, удобно и даже просторно. Не могу представить себе, что все это залито водой, мертво, темно… Вот здесь - у перископа - наверняка, стоял в тот последний миг командир - капитан 1 ранга Геннадий Лячин. У него было точно такое же черное кресло с мягким подголовником. В правом углу - «пилотское» кресло, здесь сидел боцман «Курска» старший мичман Александр Рузлёв, опытнейший специалист, отучившийся три года в высшем военно-морском училище подводного плавания…
Теперь в торпедный отсек. Он совсем рядом. Он слишком близок - всего через одну не самую толстую переборку. В классическом варианте центральный пост всегда отделен от торпедного отсека еще одним. Но… В конструкции «Антея» много других нестандартных решений, поскольку необычно и его назначение - «истребитель авианосцев». Субмарин с такой специализацией не строили нигде и никогда.
Торпедный отсек поражает своим объемом и размером с баскетбольную площадку. Только вместо корзин - задние крышки торпедных аппаратов, а вместо мячей - округлые «головы» стеллажных (запасных) торпед. Они заполняют все свободное пространство в три яруса. Тяжеленные «сигары» висят над головой, зажатые в струбцины. Так и кажется - рухнут от любого толчка.
- Не рухнут… - Усмехается мой провожатый. - А если и рухнут - не взорвутся.
Я ему верил, сам знал случаи, когда при погрузке торпеды падали на причал и ничего.
- Значит и те, что были на «Курске», тоже не могли сдетонировать от удара лодки о грунт?
- Что те, что эти - не могли. Однозначно.
. С отцом замкомдива, Михаилом Поведенком, который возглавлял в свое время штаб нашей бригады, мы не раз выходили в этот же самый полигон, где лежит теперь «Курск». Именно поэтому я и спросил его сына:
- Леонид, ты можешь сказать мне, как сказал бы отцу родному, почему там рвануло? Доработчики намудрили?
- Как отцу родному скажу - доработчики ни в чем не виноваты. Военпред и инженер находились на борту вовсе не из-за того, что как теперь пишут, испытывалась «сверхмощная ракетоторпеда», а потому, что по долгу службы они были обязаны присутствовать при стрельбе модернизированной торпедой, на которой дорогие по нынешним временам серебряно-цинковые аккумуляторы заменены на более дешевые.
- Вот тут-то домохозяйки из Уфы и скажут: «не туда проводочки тыркнули».
- К сведению женщин, занятых домашним хозяйством: все торпеды готовят к применению на береговых торпедно-технических базах, проще говоря, в арсеналах. На кораблях никогда ни ракеты, ни торпеды не вскрывали, не вскрывают и вскрывать не будут. Ни один командир не позволит даже главному конструктору «изделия» копаться в оружии на борту лодки. Все данные для стрельбы вводятся в торпеду или ракету дистанционно, минуя человеческое вмешательство извне.
На учениях боевыми торпедами и ракетами никто не стреляет. Это было накладно даже в советские времена, а сегодня особенно, так как даже самая простенькая торпеда стоит столько, сколько хороший «джип». Поэтому все «стреляные» торпеды вылавливаются специальными кораблями-торпедоловами, переснаряжаются в арсеналах и снова поступают на лодки. Тем более не поставили бы боевое зарядное отделение на экспериментальную торпеду - она нужна для изучения, а не для подрыва.
Даже если в арсенале неправильно приготовили торпеду - «тыркнули проводки не туда», то взрыв бы произошел на берегу, а не в море. И потом рванул бы двигатель торпеды, а не ее заряд. Мощности взрывов несоизмеримо разные. Стенки торпедных аппаратов на «Курске» толще, чем обычные поскольку рассчитаны на давление полукилометровой глубины. Они ослабили бы взрыв двигателя…
- Так почему же тогда рвануло?
- Если честно - не знаю…
Я не сомневался в искренности слов капитана 1 ранга Леонида Поведенка. Если бы он знал что-то сверх того, что «положено говорить», он бы сказал с оговоркой «не для прессы».
В тот же день мне довелось встретиться с начальником минно-торпедного управления Северного флота и я задал ему тот же самый вопрос - могли бы сдетонировать торпеды «Курска» от удара о грунт. Он ответил не сразу, видимо, решая - говорить, не говорить.
- «Морская смесь», которая используется в боевых зарядных отделениях достаточно устойчива к ударам. Но в боекомплекте «Курска» была одна торпеда взрыватель которой мог сработать от удара о грунт. Рванула она - рванули и все остальные… Отсюда такое мощное разрушение первое отсека.
Глупо возмущаться тем, что на подводный крейсер загрузили какую-то одну особо опасную торпеду. В патронташе охотника не все патроны одинаковы - один с дробью, другой с картечью. Так и на лодке - у разных торпед свое предназначение, свой тип взрывателя. Важно понять, что второй взрыв, который-то и погубил корабль, был следствием первого «сейсмического события», как называют ученые первый удар, записанный самописцами приборов. На норвежской сейсмограмме его отметка так и помечена - «small evеnt» - «малое событие». Между ним и мощным взрывом - две минуты 15 секунд. Что инициировало это «малое событие»? Пока что оно вполне укладывается в энергетические рамки столкновения двух подводных лодок. Соудар мог быть осложнен, усилен взрывом баллона воздуха высокого давления (400 атмосфер), раздавленного в междубортном пространстве, или даже подготовленной к выстрелу торпедой. «Маленькое событие» привело к большим и непоправимым последствиям.