Читать интересную книгу Осада - Иван Алексеев

Поглощенный созерцанием таинственной красавицы, Голковский не обратил внимания на сопровождавших ее людей, плотным полукругом обступивших кресло. Впрочем, люди эти, пожалуй, действительно были самыми неприметными во всем королевском войске, ибо носили не пышные цветастые мундиры, а серые мышиного цвета камзолы. Только синий щит с серебряным шитьем, красовавшийся на груди, позволял вблизи отличить их от одетых в сермягу простолюдинов.

– Пан ротмистр, вы готовы? – звучный командный голос коронного гетмана вернул Голковского к действительности. Он тряхнул головой, словно освобождаясь от дремы:

– Я готов, пан гетман!

Его противники, казак и татарин, уже стояли на противоположном краю ложбины. Они затравлено озирались на частокол направленных на них копий и мушкетов, явно ожидая выстрела или удара в спину.

Из рядов оцепления вышел гетманский поручик с двумя саблями без ножен. Он бросил клинки к ногам пленных и произнес на хорошем русском языке:

– Вы сейчас должны биться с этим паном! – поручик указал на Голковского. – Если победите его – король дарует вам жизнь и отпустит восвояси. Берите сабли и бейтесь!

Произнеся эту тираду, поручик покинул импровизированное ристалище, отступил за спины пикинеров. Казак и татарин некоторое время стояли неподвижно, затем, как по команде, бросились к саблям, схватили их и встали спина к спине, явно ожидая, что на них сейчас набросятся окружившие ложбину ландскнехты.

Эй, панове! Я здесь! – насмешливо крикнул им Голковский.

Продолжая вращать саблю по сложной траектории то над головой, то прямо перед собой, пан Анджей не спеша направился к своим противникам. По-видимому, пленные наконец осознали то, что сказал им поручик, и поняли, с кем им предстоит биться. Они переглянулись, разошлись, и двинулись навстречу Голковскому, обходя его справа и слева. Ротмистр сблизился с ними, и, выставив саблю вперед, резко переместился вправо, стремясь избежать окружения и вывести противников на одну линию, чтобы передний мешал заднему. Оказавшийся перед ним казак разгадал маневр Голковского, и, в свою очередь, принялся смещаться влево, чтобы дать своему товарищу возможность зайти справа. Татарин тоже понял смысл всех этих перемещений и с похвальной быстротой начал менять позицию, стремясь не выпустить ротмистра из окружения. Но поскольку он оказался на значительной дистанции от своего противника, то ему пришлось буквально забегать слева. На этом встречном движении ротмистр, ожидавший подобных действий, и подловил татарина. Продолжая смещаться вправо по дуге, Голковский внезапно резко остановился и сделал длиннющий стремительный выпад в противоход, целясь противнику в открывшийся на широком шаге левый бок. На татарине не было кольчуги или панциря. Дамасский клинок ротмистра легко пробил стеганый ватный халат и вошел под ребра. Татарин беззвучно осел на траву.

Резко выдернув саблю, Голковский этим движением одновременно развернул себя навстречу оставшемуся противнику. Казак замер на долю секунды, потрясенный гибелью товарища, но затем с яростным криком бросился на ротмистра. Голковский отбил рубящий удар сверху, сделал ответный выпад. Казак от этого выпада ушел, изогнувшись всем телом, и вновь попытался рубануть врага, на сей раз сбоку. Ротмистр успел среагировать на этот страшной силы удар и подставил под него свою саблю, положив раскрытую ладонь левой руки на обушок клинка возле острия. Если бы он этого не сделал и держал саблю одной рукой, то казак неизбежно пробил бы его защиту. Резкий страшный звук столкнувшихся клинков коротким эхом разнесся по ложбине. Дистанция была слишком мала для следующего как рубящего, так и колющего удара, и казак попытался отпрыгнуть назад, чтобы занять выгодную позицию для новой атаки. Но Голковский, не разгибая полусогнутой руки, без замаха, сведя лопатки, не рубанул, а буквально резанул его по шее своей саблей, которая могла соперничать по остроте с любой бритвой. Этот сложный режущий удар ближнего боя обычно наносится ножом. Чтобы нанести его саблей, нужен большой опыт и мастерство. Гусарский ротмистр Голковский был действительно выдающимся мастером фехтования и имел за плечами десятки боев и дуэлей.

Казак выронил саблю, схватился рукой за перерезанное горло и упал замертво рядом со своим боевым товарищем. Над ложбиной на несколько мгновений воцарилась мертвая тишина. Голковский снял шлем, сделал несколько шагов по направлению к королю, наблюдавшему за схваткой со склона ложбины, и изящно поклонился ему, широким жестом картинно отведя в сторону окровавленную саблю. Зрители разразились громкими восторженными криками и рукоплесканиями. Король поднялся со своего кресла:

– Позвольте выразить вам наше восхищение, пан Анджей! Вы только что доказали всему миру, что есть еще на свете истинные рыцари. Канцлер! Наградить пана ротмистра золотой цепью! Но награду вручить на следующем привале. А сейчас командуйте общее построение. Мы продолжаем наш славный поход!

Король энергичным шагом двинулся в сопровождении свиты к дороге, где его уже ожидали оседланные лошади.

Пан Анджей низко поклонился в ответ на лестные слова короля. Подняв голову, он тут же попытался отыскать среди зрителей, уже начавших расходиться вслед за королем, таинственную красавицу. Он успел заметить в движущейся толпе ее малиновое платье. Голковский бросился было ей вслед, но к нему уже подбежали друзья и соратники, окружили со всех сторон, принялись жать руки, хлопать по плечу и всячески выражать свое восхищение его подвигом. Голковский отвечал невпопад, не сводя глаз с того места, где исчезла, как призрачное видение, прекрасная незнакомка. В конце концов, ротмистр опомнился, и приказал своим людям направиться в расположение роты и встать в строй походной колонны.

Через некоторое время, когда королевское войско вытянулось длинной сверкающей лентой вдоль большой дороги и в привычном ритме двинулось вперед, Голковский повернулся в седле, окликнул поручика. Тот дал коню шенкеля, поравнялся со своим командиром.

– Ну что, Казимеж, утерли мы нос этому рейтару, фон Фаренсбергу? – с нотками явного торжества в голосе задал ротмистр риторический вопрос.

– Так точно, пан Анджей! – восторженно подтвердил поручик. – Жаль только…

Он нарочито замялся, словно не решаясь продолжить фразу.

– О чем нам жалеть, гусар? – поощрительно произнес Голковский, по тону подчиненного поняв, что тот готовиться произнести свою очередную шутку.

– Жаль, что мы не успели нарушить королевский указ! В вашей палатке все было налито!

Голковкий радостно захохотал, откинувшись в седле.

– Но ведь я тебя, плута, знаю! – отсмеявшись, погрозил он пальцем поручику. – А ну-ка предъяви мне для осмотра вон ту флягу!

Поручик, сделав вид, что смущен, снял с пояса серебряную флягу в замшевом чехле, с готовностью протянул ее ротмистру. Голковский отвинтил пробку, сделал из горлышка несколько больших глотков.

– Что это? Почему у воды в твоей фляге такой странный вкус? – с притворным удивлением воскликнул он.

– Позвольте попробовать, пан ротмистр? – придав лицу озабоченное выражение, попросил поручик.

Голковский протянул ему флягу. Поручик допил содержимое, повернул пустую флягу вниз горлышком, вытряхнул на дорогу несколько оставшихся капель.

– Ну, что скажешь, плут? – строго спросил Голковский.

– Не распробовал, пан ротмистр! – развел руками поручик.

Голковский вновь принялся весело хохотать. Жизнь была воистину прекрасна! Но для полного счастья гусарскому ротмистру все же недоставало кое-чего весьма важного.

– Послушай, Казимеж, – уже без обиняков обратился он к поручику. – Ты ж у нас лучший разведчик. Так вот, доложи-ка мне, разведчик, что за дама в малиновом платье была среди зрителей моего поединка?

Поручик смущенно пожал плечами:

– Прошу прощения, пан ротмистр, но мое внимание было всецело поглощено вашим героическим поединком, и я не имел возможности разглядеть упомянутую даму.

– Ну что ж, – благосклонно кивнул поручику пан Голковский. – Твоя невнимательность вполне извинительна. Однако сейчас я ни с кем не сражаюсь, и ты вполне можешь смотреть по сторонам. Поскольку ротмистры имеют право во время движения войска посылать порученцев в другие роты, я посылаю тебя разузнать как можно больше о даме в малиновом платье. Разумеется, все вопросы ты должен задавать неофициально, и исключительно от своего, а не от моего имени. Езжай к своим многочисленным приятелям, через час вернешься ко мне с докладом.

– Слушаюсь, пан ротмистр! – Поручик поклонился по-военному четким кивком головы, пришпорил коня и поскакал по обочине дороги вперед, обгоняя колонну.

Голковский проводил его взглядом и с мечтательной улыбкой на лице вновь погрузился в грезы о прекрасной незнакомке. Он машинально правил своим конем, сохраняя дистанцию с шедшей впереди ротой, его ухо чутко улавливало привычные звуки, сопровождающие движение войска. Малейшее нарушение обычного походного ритма мгновенно привлекло бы внимание ротмистра, вывело бы его из мечтательного настроения. Но королевское войско беспрепятственно двигалось по завоеванной русской земле, и истинный рыцарь древнего шляхетского рода, пан Голковский, только что совершивший деяние, достойное баллад, мог беспрепятственно предаваться изящным и благородным любовным фантазиям, не отвлекаясь по пустякам.