опасность, но слушать подобные вопли просто невыносимо!
Одновременно раздался тяжёлый стук, словно на пол уронили что-то тяжелое, а затем послышались шаги какого-то большого и массивного существа. Омерзительный плач не прекращался ни на секунду: кто-то лихорадочно топал ногами, будто бы пытаясь пробить пол насквозь. Судя по лязгу, всё в доме ходило ходуном, и даже тяжеленный короб с двумя спрятавшимися в нём девочками слегка подпрыгивал от постоянной тряски.
— Ну, тихо, тихо, Беляночка, тихо, Розаночка… Да будь проклят этот треклятый дракон! Кой чёрт ему тут потребовалось, гнилое отродье, что он тут вообще забыл!
— Мама, мама, — заговорило писклявым басом одно из существ, и девочки с ужасом поняли, что предыдущий голос принадлежал женщине, — пойдём, убьём его, мамочка!
— Да куда же тебе, Розаночка, идти, — голос существа старался звучать нежно, хотя впечатление было такое, будто здоровенный страшный бандит просит вторую порцию пива в таверне. — Посмотри, как он тебя покусал! Я лучше сама в следующий раз поймаю его и убью, а потом приготовим из этой твари вкуснейшее рагу!
— Ура! Ура! Рагу! — зашумели голоса.
Кейтилин чувствовала себя очень неловко: ей было страшно, она уже заранее боялась этих существ, они представлялись ей абсолютно ужасными людоедами… Но то, как мама заботилась о своих детях, как она сейчас за ними ухаживала после нападения дракона, заставляло Кейтилин думать, что, возможно, эти создания не такие уж и плохие, и, возможно, им стоило хотя бы поговорить друг с другом…
А Тилли просто пыталась справиться с охватившим её ужасом и ждала, когда этот кошмар закончится. Внезапно раздался хруст разделываемого мяса, и девочка чуть не потеряла сознание: Тилли даже думать не хотелось, кого там разрезают эти твари.
— Вот, ножечка для Беляночки, ручечка для Розаночки…
— А мне, а мне? — заканючил наиболее противный из голосов, режущий уши своей неестественностью.
— А тебе — по губе, и по жопе палкой! — сурово ответил мужеподобный голос и раздался сильный шум, словно кого-то со всей дури ударили по голове. Этот кто-то с грохотом повалился на пол и огласил избу противным криком на одной ноте. — Ишь чего захотела, у сестриц своих еду отнять! А ну марш печку топить, или я тебя саму в печку брошу!
— Так уже кида-а-ала-а-а, — громко ныло существо, поднимаясь на ноги. Но, по всей видимости, спорить не стало: не затыкаясь ни на мгновение, оно направилось к печи, с шумом достало крышку и начало подкладывать толстенные тяжеленные дрова. От этого шума и тяжелых запахов начинала болеть голова даже у Тилли, а Кейтилин так и вовсе едва справлялась с тошнотой. К тому же в коробе было ужасно душно сидть…
Ко всем звукам добавилось жалобное блеяние. Кейтилин неожиданно вздрогнула, и Тилли едва сдержалась, чтобы шикнуть на неё. Нашла время шевелиться! Что на эту придурошную нашло вообще?
— Кто тут такой вкусный? Кто такой маленький? Ишь, смотри-ка, лягаться пытается! Какой борзый козлёночек, толстенький, вкусненький!
— Не хочу козля-я-ятину, — продолжал тянуть надрывно мерзкий голос. — Хочу челове-е-ечину…
— А ну заткнись там! — и очередной удар вновь опрокинул жалующееся чудовище на пол. Короб заметно пошатнулся, и девочки едва удержали его от падения. — Как будто бы кто-то тебя спрашивает! Нет, ну вы посмотрите, какая наглая! Жрёт за семерых, не работает, а всё туда же! Человечину она хочет! Да ты своего Тома Круглую Голову не доела!
Противный голос начал жаловаться на то, что он маленький и костлявый, а Тилли посетило странное и в то же время ужасное чувство узнавания: неужели это имя ей знакомо?.. Где она могла его слышать прежде? Ведь точно где-то же слышала, но среди знакомых, кажется, ни у кого не было такого прозвища…
Вместе с тем Кейтилин тоже била слабая дрожь: жалобное блеяние козлёночка было ей очень знакомо, и ей оставалось только надеяться, что она ослышалась, и эти твари не схватили её козлёнка, маленького ласкового Бодуна…
Но проверить это она не успела: раздался хруст костей, несколько хлюпающих шуршащих звуков входящего в мясо ножа — и последнее жалобное блеяние истеричным криком застыло в воздухе.
Тилли сглотнула и благодарила судьбу за то, что это был не человек. Сердце Кейтилин упало куда-то вниз, ближе к ногам, и она сама не почувствовала, как начала плакать.
— Вот это толстенький, вкусненький козлёночек, — удовлетворенно прогрохотал голос. — Эй, ты, дура! Печку зажгла?
— Сейча-а-ас… Я не уме-е-ею…
— Вот же растяпа тупая! Послало же небо мне такую обузу на плечи! А ну брысь отсюда, сама всё сделаю! Клуша неблагодарная…
Пока они ругались, Тилли безумно хотелось разогнуться. Её тело, не привыкшее к пряткам и неудобным положениям, начинало ныть и требовать немедленного движения. Девочка с ужасом представляла, как она проведет целую ночь в этом коробе, скрутившись в зюзю: это же просто кошмар какой-то, она ж после этого ни ходить, ни бегать не сможет…
Кейтилин продолжала плакать. Ей тоже хотелось вылезти, но вовсе не потому, что девочке было неудобно (напротив, она часто играла в прятки и забиралась в ещё более неудобные для человека места): ей хотелось закричать, поколотить со всей дури тех ужасных чудовищ, которые только сейчас совершенно ужасно убили маленького козлёночка. Кейтилин до сих пор слышала отчаянный крик малыша и громкий хруст его детских костей — да какой зверь так делает! Да даже колбаски, даже котлеты из малышей не делают! Да как они посмели!..
Гневные и обеспокоенные размышления обеих девочек прервал стук в дверь: не очень громкий, но заставивший всю кошмарную шумную семейку замолчать.
— Это кто это к нам пришёл-то такой? — удивленно пробасило большое чудовище. — Вроде я никого не звала…
— Я открою! Я открою! — зашумели двое других существ, и они, громко топая и сбивая всё на своём пути, ринулись к входу. Девочкам снова приходилось прикладывать усилия, чтобы короб вместе с ними не перевернулся и не упал на пол; как же это было непросто!
— Это дядя Огонёк, мама! — закричало одно из существ, и сердца Тилли и Кейтилин снова ёкнули: только этого не хватало!..
— Огонёк? — удивилась мама-чудовище. — Ну и гостей у нас на сегодня! И чего это сприганнам понадобилось в нашей избушке? Ну пускай входит, только, девочки, возьмите наш глиняный горшок и прикажите ему туда нырнуть, затем выпустите его в печку. У нас и огонь как раз будет, и домик наш он не подожжёт.
Раздалась громкая и шумная возня: Беляночка и Розаночка, по всей видимости, искали тот самый горшок, про который им говорила мама. Они подняли с пола что-то невероятно тяжёлое (весившее, судя по всему,