Читать интересную книгу Танковый погром 1941 года. В авторской редакции - Владимир Бешанов

Но сама идея насчет германских инвалидов товарищу А.С. Щербакову, шефу Советского Информбюро, понравилась, ее творчески развили и преподнесли народу:

«Среди захваченных в последнее время в плен фашистских солдат встречается много людей с физическими недостатками, как-то: отсутствием с раннего детства одного глаза (наверно, в снайперы набирали?), сильной близорукостью, при которой человек без очков совершенно не видит, с хромотой в результате неоднократных операций по случаю гниения ноги и с другими подобными физическими недостатками. Пленные заявляют, что сейчас в германскую армию взяты поголовно все лица от 17 до 50 лет, не исключая людей с такими физическими недостатками, с которыми раньше в армию не брали».

10 октября «люди с серьезными физическими недостатками» силами 3-й танковой группы и 9-й армии возобновили наступление на калининском направлении против войск правого крыла Западного фронта и 31-й армии Резервного фронта. Через два дня из района юго-западнее Ржева они пробились вдоль Волги на северо-восток и вышли к Калинину. В городе советских войск не было, вся местная милиция и несколько сот работников НКВД сбежали. Никакой эвакуации ценностей не производилось. Наспех собранное ополчение численностью около 1000 человек также разбежалось при первых выстрелах противника. Хотя от Ржева до Калинина были заранее подготовлены довольно серьезные оборонительные сооружения, которые делали сотни тысяч рабочих в течение нескольких месяцев, в них не оказалось ни одного бойца.

13 октября генералом Хоменко к городу были переброшены 5-я и 265-я стрелковые дивизии, которые с ходу вступили в бой с 1-й танковой дивизией Экингера. После двухдневных боев Калинин и невредимый мост через Волгу был оставлен советскими войсками.

Попытка 41-го мотокорпуса развить наступление на Торжок во фланги тыл Северо-Западного фронта была сорвана оперативной группой генерала Н.Ф. Ватутина. В группу входили две стрелковые и две кавалерийские дивизии, 8-я танковая бригада полковника П.А. Ротмистрова и 46-й мотоциклетный полк. Главные силы бригады — около 60 танков и мотоциклетный полк, совершив 240-километровый марш в течение полутора суток, к 14 часам 15 октября вышли на подступы к Калинину, а через два с половиной часа перешли в наступление с целью разгрома противника в северо-западной части города. Ожесточенные бои длились три дня. За Калинин сражалась также и 21-я танковая бригада под командованием полковника Б.М. Скворцова, которая 17 сентября нанесла удар по противнику с юга.

В следующие четыре дня, с 19 по 22 сентября, 8-я танковая бригада, действуя из засад, которые были организованы вдоль шоссе Калинин — Торжок, во взаимодействии с частями 185-й стрелковой дивизии вела бои с прорвавшейся немецкой группировкой северо-западнее Калинина. Танковые бригады на калининском направлении хоть и не выполнили задачу по освобождению города, но сорвали немецкое наступление на северо-восток в направлении на Торжок. 3-я танковая группа, которую теперь возглавлял генерал Рейнгардт, понесла большие потери. Так, в 6-й танковой дивизии, располагавшей 10 октября свыше 200 танками, 16 октября осталось всего 60 готовых к использованию боевых машин, а всего в танковой группе — 259 танков.

17 октября для прикрытия столицы с северо-запада Ставка на базе войск 22-й, 29-й, 30-й и 31-й армий создала Калининский фронт во главе с генералом Коневым. Нависая с севера над группой армий «Центр», войска фронта вынудили германское командование выделить крупные силы для прикрытия левого фланга, что привело к ослаблению наступавшей на Москву главной группировки.

13–18 октября ожесточенные бои разгорелись на московском направлении. Попытка немцев прорваться с запада через Волоколамск не увенчалась успехом. Здесь впервые советскими войсками была применена система глубоко эшелонированной противотанковой обороны. Она состояла из противотанковых пунктов и районов, построенных на танкоопасных направлениях на глубину 20–25 км. Для борьбы с танками привлекались все артиллерийские системы, в том числе зенитные орудия и реактивные минометы, были созданы подвижные отряды саперов с минами и подрывными зарядами. Огонь артиллерии массировался на наиболее опасных направлениях, что позволило на время задержать танки противника.

Заметное место в арсенале Красной Армии заняли в этот период зажигательные средства. Прежде всего, это легендарные бутылки с «коктейлем Молотова». Несмотря на чрезвычайную простоту устройства и небезопасность в эксплуатации, они, в условиях дефицита средств, оказались довольно эффективным противотанковым оружием. На вооружении РККА состояли два вида зажигательных бутылок: с самовоспламеняющейся жидкостью КС, разработанной еще до войны, представлявшей собой сплав фосфора и серы, и с горючими смесями №-1 и 3 — автомобильный бензин с отверждаюшим порошком. Причем бутылки с горючей смесью КС применяли не только как оружие ближнего боя. На танкоопасных направлениях под Москвой, помимо минных полей, устраивались «бутылочные поля». Для борьбы с атакующей пехотой противника устраивали из зажигательных бутылок огневые заграждения — так называемые «миноогнефугасы» — ямы, отрытые перед передним краем, в которые укладывали по 20 зажигательных бутылок и небольшие заряды ВВ. Подорванный взрывателем натяжного или нажимного действия, огнефугас давал столб огня высотой до 8 метров, поражая горящей жидкостью площадь около 300 квадратных метров.

Широкое применение получили огнеметы, термитно-сегментные артснаряды, зажигательные ампулы. В те дни, когда немецкие танки рвались к Москве и когда в дело шли любые средства, чтобы их остановить, были разработаны «огневые мешки». Это были клеенчатые бензостойкие мешки вместимостью 30 литров, которые прямо на аэродромах заполняли вязкой огнесмесью, а затем сбрасывали их вручную с малых высот, используя самолеты У-2.

Основные силы группы армий «Центр» еще были скованы окруженными в районе Вязьмы советскими частями, а брошенные для преследования передовые части оказались слишком слабы, чтобы прорвать новую линию обороны. 15 октября командующий 4-й армией фон Клюге, оценивая обстановку, констатировал, что «психологически на Восточном фронте сложилось критическое положение, ибо, с одной стороны, войска оказались в морозную погоду без зимнего обмундирования и теплых квартир, а с другой — непроходимая местность и упорство, с которым противник обороняется, прикрывая свои коммуникации и районы расквартирования, чрезвычайно затрудняют продвижение наших, пока еще слабых, передовых частей».

Бок в своем дневнике вынужден был признать, что преследование не имело успеха, на который он рассчитывал. «В общей сложности все это можно оценить только как ничто. Расчленение боевых порядков группы армий и ужасная погода привели к тому, что мы сидим на месте. А русские выигрывают время для того, чтобы пополнить свои разгромленные дивизии и укрепить оборону, тем более что под Москвой в их руках масса железных и шоссейных дорог. Это очень скверно!»

23 октября немцы возобновили наступление в полосе 16-й армии и 27-го числа взяли Волоколамск. Удержать город советским войскам не удалось не из-за значительного превосходства противника в людях и технике, а вследствие неумелых действий командования. Генерал Панфилов поставил на наиболее угрожаемое направление не самый боеспособный, а самый слабый из полков дивизии, который еще не закончил формирования. А Рокоссовский не использовал для подкрепления панфиловцев кавкорпус Доватора, находившийся на пассивном участке фронта. Кроме того, в этих боях 16-я армия оставила немцам 62 из 125 полевых и 60 из 73 противотанковых орудий только потому, что пехота не прикрывала толком артиллерию.

Как отмечал начальник артиллерии армии генерал-майор В.И. Казаков, в ходе боевых действий на волоколамском направлении «артиллерия совершенно не имела потерь от танков и имела совершенно незначительные потери от авиации противника… как в личном составе, так и в материальной части до тех пор, пока не понесла тяжелых потерь от пехоты и автоматчиков противника, зашедших на фланги и в тыл боевых порядков артиллерии. При нормальном наличии нашей пехоты для прикрытия орудий артиллерия не имела бы таких тяжелых потерь, а противник имел бы большие потери в танках и пехоте…»

Особо ожесточенные бои развернулись на можайском направлении, которое обороняла 5-я армия. Основную тяжесть боев здесь вынесла 32-я дивизия полковника В.И. Полосухина, занявшая позиции на западных подступах к городу в районе Бородинского поля. Дивизию поддерживали 18-я, 19-я и 20-я танковые бригады, имевшие еще в общей сложности 53 машины. Они четверо суток сдерживали 40-й мотокорпус генерала Штумме, но 16 октября немцы глубоко охватили фланги и вышли в тылы дивизии. Дело дошло до рукопашной схватки в расположении командного пункта армии, в ходе которой был ранен генерал Лелюшенко. «Под Бородином полки мотопехотной дивизии СС «Рейх» и «бригады Гауэншильда» из состава 10-й танковой дивизии впервые померились силами с сибиряками… — пишет немецкий историк. — Сибиряки располагали сильными частями ПВО и противотанковыми пушками, но самое главное — имели на вооружении большое количество 76-мм многоцелевых орудий. Они сражались стойко. Никогда не впадали в панику — не сдавали ни пяди земли без ожесточенной драки. Они убивали и умирали. Битва шла не на жизнь, а на смерть… Ад полыхал на земле. Потери оказывались огромными, вплоть до того, что 3-й пехотный полк мотопехотной дивизии СС «Рейх» пришлось расформировать. Командир дивизии генерал Хауссер получил тяжелое ранение. Ряд за рядом покрывали землю уже не способные сражаться солдаты — танкисты в черных комбинезонах, гренадеры в рваной полевой форме и военнослужащие войск СС в полевом камуфляже. Мертвые, тяжело раненные, обожженные или забитые до смерти. С обеих сторон воюющие зверели — все забыли слово «пощада».