– Я… – говорить, глядя ему в глаза, было сложно, – так хочу.
Кивок. И в ответ короткое:
– Не здесь.
Урфин поправил подвязку и юбку тоже… он снова был деловит и сосредоточен, что вызывало у Тиссы желание отвесить ему пощечину, хотя поводов он и не давал.
Странно быть женщиной.
– Вставай. – Он спихнул Тиссу с колен. – Пойдем.
– Куда?
– Жениться. Погоди… забыл совсем.
Тисса не поняла, откуда появилось кольцо. Тонкий ободок с угольно-черным камнем. Он был небольшим, но завораживал совершенством граней и неестественно глубоким цветом. Словно кусок бездны заключили в платиновую оплетку.
– Вот так лучше. – Урфин надел кольцо на палец Тиссы. – Алмаз из огненного мира. Первая вещь, которую удалось перенести.
Камень был горячим. Не обжигающе, но ощутимо, чего не бывает с камнями. И если так, то не выйдет ли однажды, что из кольца родится дракон?
Но Урфин опасения отверг со смехом:
– Зачем тебе дракон? У тебя есть я.
О да, Тисса согласилась, что это стоящая замена.
Особой необходимости в присутствии Сержанта не было. И он держался в стороне от разряженной толпы, привычно подмечая тех, кто в теории мог представлять опасность. Сержант и сам не понимал, по какому принципу он выделяет этих людей среди прочих, собравшихся в великом множестве, но просто привык полагаться на чутье.
Да и люди были забавны.
Парень в синем камзоле с подбитыми ватой плечами – тщетная попытка придать сутулой его фигуре необходимый мужественный вид – слишком долго смотрит на Изольду. И скалится. Что-то говорит приятелю, который поспешно отворачивается, словно опасаясь быть причастным к непристойной фразе.
Девица в белом платье раздраженно обмахивается веером. Страусовые перья. Алмазная крошка. И алмазный же холодный взгляд… поклонники держатся послушной стаей. Но девице мало.
Кого упустила?
Кто бы это ни был, но его не простят.
Мальчишка-паж пристроился у шлейфа тучной дамы, слишком занятой поучением дочери, чтобы замечать кого-либо. Что он делает? Если Сержант правильно понял, то привязывает к шлейфу дохлую крысу на веревочке.
Не следует мешать чужому веселью.
Троица рыцарей, явно больше увлеченных выпивкой, нежели поиском невест, окружила ледяного быка, которого изваяли весьма натуралистично…
– Доброй ночи. Вам тоже здесь скучно?
Рыцари подталкивали друг друга, и, наконец решившись, самый пьяный потянулся к бычьим яйцам. Поскольку скульптура возвышалась на постаменте, то вожделенные яйца были не такой простой целью.
– Меня зовут Меррон.
Справедливая, значит.
Высокая. Для женщины. Пожалуй, одного с Сержантом роста, что позволяет глядеть прямо, и во взгляде читается вызов.
Нескладная. Для женщины. Сухопара. Резковата. Прямая шея. Слишком широкие плечи. И сильные руки с очерченными мышцами, что по местным меркам вовсе не приемлемо. Грудь отсутствует, но она не пытается скрыть этот недостаток, восполняя пустоту за корсажем ватными подкладками. Скорее уж выпячивает его, надев платье с довольно откровенным вырезом.
Некрасивая. Для женщины. Вытянутое лицо с плоскими скулами. Нос длинный. Рот большой.
Но что-то в ней есть.
– Сержант.
– Это не имя. – Девушка не уходила.
Глаза у нее темно-карие, вызывающе узкие, вздернутые к вискам.
…в дворцовом саду росла дикая вишня. Вызревала поздно, собирая скворцов со всей округи. И ягоды у нее были точь-в-точь такого же цвета. На вкус – сладко-горькие, терпкие.
– Какая разница? – Сержант отвернулся, чтобы увидеть бесславное отступление рыцарей. Бык сохранил свое достоинство.
– Никакой, – согласилась Меррон.
Платье красное. Какая дебютантка наденет на зимний бал красное платье? И столь откровенно подчеркивающее недостатки фигуры? Та, которой отчаянно не хочется выходить замуж.
Сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать? Еще не понимает, что внешность – это лишь одно из условий сделки. И как бы она ни старалась, избежать свадьбы не выйдет.
– От кого прячешься?
– От тети. – Меррон почесала веером спину. – Извините, но жутко неудобно… А вы тоже считаете, что девушке неприлично надевать красное? А женщине – иметь мозги?
– Сколько тебе лет?
– Двадцать!
И поэтому считает себя взрослой, опытной и умудренной жизнью. Тетушка же слишком любит племянницу, если до сих пор не сбыла с рук. Наверняка возится, увещевает, терпит стоически глупые выходки вроде этого платья.
– Мозги есть у всех, – сказал Сержант. – Вот только пользуются ими немногие.
Надулась. Уставилась, не зная, о чем еще говорить. Уйти гордость не позволяет…
– Вы… против равноправия?
– Кого и с кем?
– Всех. Со всеми. Люди рождаются одинаковыми. И значит, они равны! Имеют одинаковые права!
Сколько эмоций. И румянец вспыхивает во всю щеку.
– Какие, например?
– Всякие. – Меррон сунула кончик веера в рот. – Право на свободу. И право на власть…
В висках заломило. Ну уж нет, этот разговор пора прекращать, но девушка была рада поделиться мудрыми мыслями.
– …право жить так, как хочется!
– Кому?
– Каждому свободному гражданину!
– Девочка… – Сержант позволил себе наклониться и обнять ее. Тощая. Ребристая. И довольно-таки сильная. Вырывается молча и уперто. – Мне вот, свободному гражданину, хочется взять тебя и отнести на конюшню. Задрать тебе юбку и…
– Вы не посмеете…
– …выпороть. Хорошо помогает от всякой дури. Хотя не исключаю, что другим свободным гражданам может захотеться чего другого… ты уже взрослая, понимаешь. А есть еще третьи, которые охотно выдерут из твоих ушей серьги. И четвертые, им просто нравится убивать… пятые… ты себе не представляешь, сколько всяких разных желаний появляется у людей, когда они думают, что свободны от всего. Чести. Совести. Закона. Абсолютная свобода – страшная вещь.
Сержант все-таки выпустил ее, только придержал, чтобы не упала.
– Вы… вы не понимаете! – Отступать Меррон не собиралась. И глаза сверкают гневно. Почти красивая стала. – Есть высшая справедливость!
– Где?
– Благо для всех! Люди вместе решают, как им быть! И…
– И всегда найдется кто-то, кем пожертвуют. Не бывает блага для всех, Меррон. Для большинства – еще возможно. Но не для всех.
– То есть свободы выбора нет?
– Есть. В определенных рамках. Ты можешь выйти замуж. А можешь остаться старой девой и разводить кошек.
Не отшатнулась, не зашипела возмущенно, но взяла за руку и сказала:
– Идем.
– Куда?
– На конюшню… или еще куда-нибудь.