class="p1">Жажда, жажда, жажда… Именно этой крови, и никакой другой…
С самого первого дня она свела меня с ума. Можно выпить десятки литров любой другой, но эту жажду не утолить. Можно биться головой о стену, но запаха этой крови не забыть. К тому же я навсегда запомнил её ни с чем не сравнимый вкус…
Проклятье! Я стал самому себе ненавистным. Думая об этой крови, я превращался в монстра.
Решил забыть навсегда, отдалиться. И мне почти удалось.
До поры…
Что-то кольнуло меж рёбер, когда учуял запах Анны в том кафе, в котором она оказалась совершенно случайно именно в тот же день, когда и я был там. И моя жажда возобновилась…
Анна смотрела на меня с вызовом. Она даже не предполагала, какие мысли роились в моей голове. Вела себя так, словно была уверена, что я не трону. Только я не был в этом уверен…
По какой-то причине я испытал не презрение и отвращение к слабой человеческой девушке, которая когда-то, в мои лучшие времена, полностью занимала моё сердце. Напротив, я впервые с момента пробуждения вампирской сущности ощутил не слабый отголосок гнева, а сильную ярость. Как она посмела спорить со мной? Как посмела напомнить о своих чувствах? Как посмела предложить свою кровь? Да всей крови в этом тщедушном тельце было мало, чтобы утолить и малую часть моей жажды! Чёрт! Я прямо в кафе мог наброситься на неё!
В тот же вечер передо мной снова был этот соблазн, видимо кто-то испытывал меня, дразнил и проверял.
И этой же ночью пришлось драться за неё, охранять и заботиться, чего я не собирался делать больше никогда…
Из неведомых глуби вампирской сущности внезапно появилось желание… защищать? То, что принадлежало по праву лишь только мне, и не должно было достаться никому.
Когда вампир Алёшенька посягнул на кровь Анны, я почти полностью слетел с катушек, готов был разорвать его на мелкие клочки. Сдерживало только то, что я находился в логове вампиров, и убийство одного из высших могло сказаться на их отношении. Нас бы уже оттуда не выпустили…
Анну надо было спрятать, наверное силой… Но как вдолбить этой взбалмошной девчонке, что ей угрожает опасность, когда она ничего не желает слушать, скандалит и делает всё наоборот. Скажи ей, где опасность, и она сломя голову ринется туда, в самую гущу событий, не боясь пострадать, не веря ни на секунду моим словам. Она заставляла меня нервничать. Я просто не понимал, как её убедить, как защитить, если она этого не желала и сама лезла на рожон. Я зашёл в тупик. Вроде бы, по сути, мне не должно было быть до неё никакого дела, и можно было пустить всё на самотёк, но в реальности вышло всё не так. Я вытащил её из вампирского логова и… Бросил?
Через несколько дней я, наконец, дождался своего высокородного родственничка. Это был высокий, царственного вида, одетый с иголочки, совсем не старый вампир. По человеческим меркам на вид ему было не больше пятидесяти. Держался с достоинством короля, его неторопливые движения, королевская осанка, холёный вид даже непосвящённому человеку сказали бы о том, что перед ним правитель. При его появлении все вампиры, кто находился в доме, стали подозрительно незаметными, лишь хозяин дома, да ещё глава омского клана держались ещё более менее свободно, да ещё Алёшенька.
Да, я вернулся в логово вампиров и несколько дней до возвращения родственника из Великобритании, жил на правах очень дорогого гостя. Уходил и возвращался, когда хотел, делал, что хотел. Мне предоставили любые развлечения, которые были доступны в доме, но я пользовался в основном домашним кинотеатром, посмотрев все фильмы последних лет.
Высокопоставленный «дедушка» вернулся. Уже через час после его возвращения я был приглашён на приватную беседу, где старик проявил даже какую-то радость и радушие.
Я вошёл в кабинет, богато обставленный антикварной мебелью и украшенный дорогими картинами. Справа находился камин, в котором потрескивали дрова, слева окно, зашторенное бархатными с золотой отделкой портьерами, а по центру за богатым антикварным дубовым столом восседал в мягком кресле правитель и глядел на меня с теплотой во взгляде.
— Дорогой внук! — радостно сказал он, поднимаясь, однако не выходя из-за стола, как будто чего-то опасаясь. — Как же я рад Вас видеть! Я Ваш, можно сказать, двоюродный дед. Меня зовут Закарий.
— Очень неожиданно, что Вы проявляете радость от этой встречи, жаль не могу ответить Вам тем же! — надменно ответил я, остановившись у камина, сверля взглядом родственничка, в родство с которым и в показное радушие не поверил ни на секунду.
— Не будьте таким суровым, Александр! Наконец-то, Вы находитесь среди родных, Вам ничто не угрожает, о Вас заботятся, как о принце. Мне кажется, что это лучшее, чего Вы могли бы пожелать.
— Вы сейчас серьёзно? Вы в самом деле считаете, что я только и мечтал обо всём этом? — прошипел я в ответ, обводя руками богатую комнату. — Мне всё это на хрен не сдалось! Я здесь только потому, что хочу знать, чем обязан такому пристальному вниманию к моей персоне! Так что давайте перестанем проявлять фальшивую радость и радушие и перейдём к основному вопросу. Мне хотелось бы, чтоб Вы озвучили, что вам надо от меня.
— Вы говорите, как истинный принц! — проговорил Закарий с показной гордостью. — Я понимаю, Александр, что Вам многое непонятно, но поверьте, Вы вернулись в семью, где Вам рады, примите это, как данность.
— В семью, которая несколько раз пыталась меня убить, — саркастично сказал я.
— Поверьте, это всё произошло по ошибке, виновные уже понесли заслуженное наказание. Некоторые были наказаны лично Вами. Вы, ведь, мгновенно выносите смертный приговор, мой мальчик!
— Я Вам не мальчик! — прорычал я. — Это во-первых! А во-вторых, они сами вынесли себе смертный приговор, угрожая моей семье!
— Оборотни не Ваша семья, Александр! Вы много не знаете! — повысил голос Закарий.
— Что? Вы бредите! — с презрением констатировал я сузив глаза. — Я потерял столько времени дожидаясь хоть кого-то, кто мог бы открыть мне смысл творящегося вокруг беспредела, а получаю вот это? Бред старика? Вы выжили из ума, дорогой двоюродный дед! — просто выплюнул я последние слова.
— Давайте не будем горячиться, Александр! — уже более миролюбиво проговорил Закарий, — Я хочу рассказать Вам историю нашей семьи, тогда, я уверен, Вы разберётесь, кто враг, а кто семья. Присядьте, у нас будет долгий разговор.
Я не заставил себя долго уговаривать и расположился в мягком кресле, стоящем напротив стола, за которым восседал мой собеседник.