обвивал обруч.
«Твою ж мать, – подумал Шторм. – Двое. Потомки Ульхёгга и Лагерхёгга. Пламя и стужа. И у обоих крылья. Даже если Саленгвард не даст им совершить призыв, эти двое сильнее, чем весь остальной отряд. Вот дерьмо».
– Я Краст из Дьярвеншила, – спокойно произнес черноволосый ильх. Закинув голову, он рассматривал Шторма, и тому на миг показалась, что глаза у пришлого ильха какие-то неправильные. Странные. Разноцветные, что ли? Или это лишь блики факелов пляшут в чужих зрачках?
– А это мой побратим Рэмилан.
– Дьярвеншил? Далековато от Саленгварда.
Ильх хмыкнул и кивнул.
– Далековато. Но мы направлялись к друзьям в Нероальдафе, когда на холмах загорелись сторожевые башни. Варисфольд передал сигнал всем, кто мог его видеть. И мы подумали, почему бы не проверить проклятый город. Так кто ты и что здесь делаешь?
– Можешь называть меня Шторм. А что я тут делаю… Как видишь – мешаю тебе пройти.
Чужаки снова переглянулись. На губах беловолосого заиграла насмешливая улыбка. Конечно, трудно воспринимать всерьез слова одного-единственного ильха. Да еще и раненого, что видно даже с их места. Корка крови закрывала знак убийцы на лице Шторма, и, вероятно, его приняли за бродягу, потерявшего разум.
– Тебе лучше уйти, Шторм.
Краст-хёгг сделал несколько шагов по ступеням. Шторм на миг даже восхитился легкостью его движений. Ему самому понадобилось гораздо больше времени на преодоление этого проклятого яруса.
А этот Краст прошел его за пару минут. И даже не заметил. Остановился, когда Шторм поудобнее обхватил рукоять меча.
– На твоей шее кольцо Горлохума, Шторм-хёгг. А на теле – раны и кровь. Не знаю, кто ты, но мы не хотим причинить тебе вред, – спокойно произнес Краст.
Теперь Шторм видел, что глаза у него действительно разные. Один черный, как уголь, а второй небесно-голубой. И даже усмехнулся. В проклятый город явился проклятый!
– Зато я причиню вред тебе, если не останешься там, где стоишь, Краст-хёгг, – отозвался Шторм и еще раз взболтал свой бурдюк.
– Но почему? – Разноцветные глаза обшарили лицо ильха, переместились за его спину.
И что-то подсказывало, что этот чужак видит все, не упуская ни одной детали.
– Может, ты не знаешь, что это за город, Шторм-хёгг?
– Знаю.
– Может, не слышал о его проклятии?
– Слышал.
– Так почему ты здесь? И почему хочешь помешать нам пройти?
Шторм вздохнул и выпрямился. Посмотрел вниз, на огни факелов и настороженных людей. Много. Жаль. Они не виноваты в том, что так не вовремя оказались в проклятом городе.
Хотя у них все еще есть выбор и возможность уйти.
Назад он смотреть не стал. Если бы там раздался хоть шорох, он бы услышал.
Краст-хёгг выжидающе смотрел на ильха. Он не двигался, и в его странных глазах не было враждебности. Скорее наоборот, ильх выглядел дружелюбным. Но Шторм точно знал, что отсутствие злости не помешает пришлым сделать своё дело и убить его, если будет такая надобность.
– Зачем вы явились в Саленгвард?
– Нам приказано разрушить малахитовый дворец Проклятого риара и уничтожить всех, кто попробует нам помешать.
Шторм вздохнул. Что ж, этого он и ожидал. Заметив, что в Саленгварде неспокойно, совет Варисфольда передал на сигнальные маяки приказ уничтожить город. Обрушить дворец и башни, спалить дома, засыпать все камнями и пеплом. Варисфольд всегда боялся, что однажды сила сдерживающих мечей ослабнет, и придется принять иные меры.
Сегодня этот день настал.
Но если дворец разрушат, черное озеро останется под обломками. И Мира никогда не сможет его покинуть.
– Прости, но я не могу тебе это позволить, Краст-хёгг. Разве ты не можешь просто вернуться в свой Дьярвеншил? Разве дома тебя не ждет какая-нибудь дева?
– Еще как ждет. – Лицо чужака озарила мечтательная улыбка. – Не просто дева, а моя жена, венлирия. И эта дева особенная, вряд ли ты встречал подобных ей. И больше всего я хочу поскорее увидеть берега Дьярвеншила. Но все же… Я уже здесь, Шторм-хёгг. И не привык отступать на середине. А в этом городе точно творится неладное. Поэтому отойди с моей дороги.
– Говорю последний раз – уходите. Я не позволю вам подняться по этой лестнице.
Шторм зубами вытащил из бурдюка пробку, вздохнул и сделал глоток. Горло вспыхнуло, словно он глотнул раскаленных углей – все-таки стоило добавить еще воды.
– Вряд ли ты в силах нас остановить, – мягко ответил чужак, внимательно наблюдая за действиями Шторма. – Ты ранен и едва держишься на ногах. Не знаю, почему ты противишься нам, но лучше просто отойди в сторону.
Да, с водой-то он просчитался. Остатки из бурдюка пришлось глотать почти на сухую. Едва влажные комки застревали в горле и царапали язык.
Шторм потряс опустевшую емкость и бросил ее на ступень. Пошатнулся со стоном. Глаза заволокло пеленой.
Краст- хёгг покачал головой, глядя на упавшего ильха. Кем бы ни был этот бродяга, он заслуживает снисхождения. Может, забрать его потом на хёггкар и отвезти в Дьярвеншил? В городе ему помогут…
– Эй, Рэм, – крикнул Краст, не оборачиваюсь и поднимаясь по лестнице. – Позови целителя, пусть глянет, что с этим ильхом. Кажется, он собирается отправиться в незримый мир…
Его побратим Рэм не ответил. А совсем рядом раздался голос того самого умирающего бродяги.
– Только после тебя, пришлый.
Краст успел увидеть смазанную неуловимую тень. А потом его оторвала от лестницы чудовищная, невероятная сила и швырнула вниз.
Глава 28
Черная кровь сомкнулась над головой.
Она затекла в рот, глаза, уши.
Я ослепла и оглохла, мой крик слизала темнота.
Неужели я… умерла?
– Конечно, ты жива, дева! – прозвучал рядом голос Проклятого риара.
– Я что, это вслух сказала?
Открыв глаза, я некоторое время моргала, привыкая. Потом осторожно ощупала свое лицо, потрогала уши. Удивительно, но черной крови, в которой я захлебнулась, не было. Ничего похожего на нее. Да и дышала я, кажется, вполне свободно.
– Но как это возможно? И где мы?
– В Саленгварде.
– В Саленгварде?
Я оглянулась и вытаращилась на стены, украшенные резными янтарными панелями, тяжелую мебель, инкрустированную золотом, и бархатные занавеси у открытых окон, в которые заглядывали первые вечерние звезды.
– Здесь всегда закат. – Харгор отошел от меня и перебирал на столе пожелтевшие от времени свитки. – Если бы меня спросили, чего мне больше всего не хватает в безвременье, я бы ответил – рассвета. Знаешь, зарождающийся день дарит душе новую радость. И новую надежду. Мой побратим говорил, что рассвет вселяет в него веру в то, что любую беду можно исправить. Если солнце находит силы снова и снова заползать на небосклон, то и мы сможем собраться с духом, чтобы продолжать жить и бороться.
Свиток с шелестом упал на стол. Харгор вздрогнул, словно очнулся, и повернул ко мне жуткую половину своего лица. Растянул губы в улыбке, показывая кости челюсти. Я постаралась не вздрагивать от увиденного.
– Ёрмун слишком часто слушал странствующих скальдов и иногда говорил нелепости. Но рассвета мне действительно не хватает. И потому первое, что я сделаю,