Читать интересную книгу Эмансипированные женщины - Болеслав Прус

Мадзя остолбенела. Прием визитов, ответы на письма, переговоры с родителями отнимали у нее столько времени, что она упустила из виду, что на весь пансион она пока одна, одна как перст!

После этого открытия Мадзя сразу потеряла веру в себя. Она повалилась на диван и залилась слезами.

- Боже, какая я дурочка! - восклицала она. - Я никогда не поумнею, я никогда ничего не сделаю! Какой позор! Ведь я отлично знала, сколько пани Ляттер приходилось расходовать каждый месяц на учителей! О боже, почему я не умерла? Почему я не родилась мальчиком?..

Отец прижал дочь к груди и гладил ее темные волосы.

- Ну, ну, только не отчаивайся, - говорил он. - Ты забыла о важной вещи, но это доказательство того, что ты настоящая полька. Видишь ли, мы, поляки, всегда строим планы, не собравшись со средствами и даже не задаваясь вопросом, хватит ли у нас средств вообще? Ну, так вот нам в жизни и везет. Ты, однако, принадлежишь к новому поколению, которое умнее нашего...

- Папочка, вы опять смеетесь! - прервала Мадзя отца, отодвигаясь на другой конец дивана.

- Нет, милочка, я только советую тебе подумать о средствах и немного приспособить к ним свой проект.

- Хорошо, папочка.

- Так вот, помещение для твоего пансиона у нас есть: мы отдадим тебе гостиную.

- Этого мало!

- Надо будет, отдадим полдома.

- Но я буду платить вам! Да, да, иначе я не хочу! - воскликнула Мадзя, и ее серые глаза опять весело заблестели.

- Будешь, будешь! Во-вторых, раз ты единственная учительница, возьми себе для начала пять-шесть девочек из города...

- Двадцать, папочка! Я буду работать с утра до ночи и заработаю... рублей сорок в месяц!

- Позволь, милочка! Как доктор я не согласен на такое количество для тебя, а как бывший учитель - для твоих учениц. Учить детей как-нибудь - это было бы просто недобросовестно!

- А если я найду помощницу?

- Где?

- Я могу привезти ее из Варша... Нет, я просто сумасшедшая! воскликнула она вдруг. - Хочу везти учительниц из Варшавы, а мне нечего дать им есть!

- Ну, не отчаивайся же, - прервал ее отец, - ты говоришь правильно! Вот что я тебе советую: возьми нескольких учениц, которые получше заплатят тебе по часам, посмотри, как у тебя пойдет с ними дело, и поищи учительниц.

- Но, папочка, это будет вовсе не пансион! Это будут частные уроки, которые я могла бы иметь и сейчас! Ах, какая я несчастная. Столько времени пробездельничать вместо того, чтобы давать уроки! Ах, какая я гадкая!

Доктору с трудом удалось унять новый взрыв отчаяния и втолковать дочери, что в каждом начинании, помимо инициативы, энергии, денег и связей, немалую роль играет терпенье.

После этого Мадзя в течение нескольких дней снова принимала родителей. Из деревни к ней приехали супруги Зетовские и Жетовичи, из города явились парикмахер, фотограф и хозяин ветряной мельницы, что у заставы.

Мадзя была с ними очень любезна и очень рассудительна, но переговоры вела без воодушевления. Да и чего было тут воодушевляться, если она поняла, что для пансиона у нее нет учительниц, а частные уроки дадут каких-нибудь пятнадцать рублей в месяц, да и то едва ли. С каждым новым разговором Мадзя все больше убеждалась в том, что все стремятся устроить детей в ее пансион, полагая, что это будет стоить дешевле, чем домашнее обучение или пансион в губернском городе.

"Нечего сказать, хорошо же я буду обучать их детей - одна! - думала Мадзя, и ее бросало в дрожь при мысли о том, что у нее нет помощницы. - К чему в конце концов вести переговоры, если у меня нет учительниц?"

Как-то уже под вечер к Мадзе в комнату вбежала мать.

- Тебя хочет видеть панна Цецилия, - сказала она. - Знаешь, эта старая дева, сестра аптекаря...

- Ах, это она? Пожалуйста, - с некоторым удивлением ответила Мадзя, вспомнив тут же, что панна Цецилия была в Иксинове как бы мифической личностью: никто ее не видел и никто о ней не слышал, хотя она десять лет жила в городе.

Через минуту в комнату, осторожно приотворив дверь, вошла высокая, худая дама в темном платье. Когда-то она, наверно, была очень хороша собой. У нее были большие глаза, уже потухшие и ввалившиеся, несколько резкие, но классические черты лица, желтая, но нежная кожа, и пышные темные волосы, уже посеребренные сединой. В поклоне гостьи, в каждом ее движении чувствовалась настоящая дама: вид у нее был озабоченный и несколько испуганный. Мадзе показалось, что гостья чего-то стесняется: то ли своего старого платья, то ли исполненных грации движений, то ли увядшей красоты.

Дама хотела что-то сказать, но голос у нее прервался. Она только еще раз поклонилась Мадзе и протянула ей большой лист бумаги, свернутый в трубку.

- Что это, сударыня? - спросила Мадзя, смутившись не меньше гостьи.

- Это мой диплом об окончании Пулавского института, - тихо ответила она.

- Вы окончили институт в Пулавах?

- С шифром, - еще тише ответила дама. - Вы меня не знаете, - прибавила она, - но я помню вас еще маленькой девочкой.

- А я ведь тоже помню вас, панна Цецилия! - придя в себя, воскликнула Мадзя. - Мне кажется, что даже в этом году мы шли как-то по шоссе навстречу друг другу: я на прогулку, а вы с прогулки. Только вы повернули в поле. Присаживайтесь!

И, позабыв о первом впечатлении, Мадзя обняла панну Цецилию, усадила ее в кресло, а сама села рядом на низеньком детском диванчике.

Панна Цецилия долго смотрела на Мадзю, а затем взяла ее за руки и сказала:

- Вы, наверно, очень хорошая девушка...

- Ну конечно, хорошая! - со смехом ответила Мадзя и, почувствовав вдруг симпатию к панне Цецилии, сердечно ее поцеловала.

Новая дружба была заключена.

- Почему вы нигде не показываетесь, панна Цецилия? - спросила Мадзя. Вы такая красавица и... наверное, самая приятная особа в Иксинове!

Панна Цецилия покраснела.

- Если бы все были такими, как вы, панна Магдалена! - ответила она. - Я одичала, - прибавила она торопливо, - все только вожусь с племянницами да с их подругами, которые приходят к нам...

Мадзя вскочила с диванчика и хлопнула в ладоши.

- Панна Цецилия! - воскликнула она. - Давайте откроем вместе пансион! Мы так подходим друг к другу и так бы любили друг друга.

- Вместе? - переспросила панна Цецилия с кроткой улыбкой. - Я пришла просить у вас места учительницы...

- Нет, вы будете моим сотоварищем! Я у вас буду учительницей, - с жаром говорила Мадзя. - Ах, как все хорошо сложилось! Какая счастливая случайность!

Панна Цецилия снова смутилась и, схватив Мадзю за руку, торопливо сказала:

- Это все сплетни, уверяю вас. Невестка вовсе не прогоняла меня из дому, она так деликатна!

Мадзя слушала ее с удивлением, а панна Цецилия продолжала:

- Она только сказала мне, что, с ее стороны, это очень разумный шаг отдать двух старших девочек к вам в пансион. Другие семьи, чьи дети учились у меня вместе с нашими, тоже предпочитают отдать их в пансион, и правильно делают! Вот я и решила, - не невестка, упаси бог! - что роль моя в доме брата кончилась, не могу я больше быть ему в тягость, пойду к панне Бжеской и попрошу ее взять меня на самых скромных условиях. И, как видите, набралась храбрости и пришла к вам, - закончила она с улыбкой.

- Ах, как я рада, что вам пришла в голову эта идея, - ответила Мадзя. Вот увидите, теперь нам удастся открыть пансион.

- Вы правы. Когда я десять лет назад хотела открыть здесь пансион...

- Вы? - прервала ее Мадзя. - Почему же вы не открыли?

Панна Цецилия печально покачала головой.

- Много было причин, - ответила она. - Не было учениц, не было учительниц.

Мадзя вздрогнула.

- Не было средств.

У Мадзи запылали щеки.

- Да и храбрости у меня не хватило, - продолжала панна Цецилия. Невестка до сих пор надо мной смеется, и совершенно справедливо! "Как могла ты, Цецилия, - говорит она мне, - с твоим характером мечтать о пансионе?" И невестка права: работать я могу, но устраивать, руководить, собирать средства... Да я бы сошла с ума при первой же неудаче, а ведь они так возможны, когда берешь на себя ответственность за десятки людей...

Слушая признания панны Цецилии, Мадзя чувствовала, что у нее голова кружится и замирает сердце. К счастью, вошел отец, и панну Цецилию словно подменили: она оробела, забеспокоилась, на вопросы стала отвечать односложно и, наконец, простилась с Мадзей и доктором.

После ее ухода, вернее бегства, доктор сказал дочери:

- У тебя, кажется, уже нашлась помощница, и к тому же хорошая. О лучшей ты и мечтать не могла.

- Папочка, а откуда вы знаете, зачем она ко мне приходила?

- Об этом весь город знает, - ответил доктор. - Аптекарша хочет обучать своих дочек у тебя в пансионе и вот уже несколько дней устраивает учительнице, родной сестре своего мужа, такие сцены, что бедная панна Цецилия должна бежать из дома куда глаза глядят. Так же, как ты хочешь уйти от нас.

Мадзю бросило в холод.

"Что же это будет? - думала она со страхом. - Я еще толком не знаю, открою ли пансион, а тут оказывается, я уже обязана это сделать! Не могу же я бросить панну Цецилию, которая из-за меня теряет место!"