Ракким снова пожал плечами. Дышать спокойно ему удавалось с трудом. Дарвин говорил правду.
Официантка поставила перед ними заказ.
Ассасин взял стакан, полюбовался на просвет, сделал глоток и облизнул губы.
— Ты хорошо разбираешься в бурбоне. Думаю, научился в Библейском поясе. Ни разу туда не наведывался, но слышал, что в некотором смысле жизнь там достаточно приятна. — Он сделал еще глоток, наслаждаясь вкусом. — Я уже разобрался с Парнеллом. Вот за это ты должен меня поблагодарить. Сделал тебе одолжение.
Ракким взял свой стакан.
— Я не нуждаюсь в твоих одолжениях, чтобы разобраться с такими, как Парнелл.
Дарвин просиял.
— Иначе зачем нужны друзья?
— Сложная задача — убить инвалида. — Горло Раккима согрела теплая волна бурбона.
— Инвалидов-фидаинов не бывает. — Дарвин наблюдал за ним поверх стакана. — Парнелл, по всей видимости, узнал, что тебе удалось остаться в живых. Услышал о горе трупов, оставленных тобой. Решил отсидеться в полицейском участке. В окружении вооруженных стражей порядка. Так что задача оказалась действительно не слишком простой. — Опустив палец в стакан, он облизал его. — Я сказал, что ты передаешь ему привет. Мне отчего-то показалось, что тебе это будет приятно. — Он указал пальцем на экран, висевший над стойкой бара. — Посмотри-ка, что случилось с нашим любимым муллой.
Глава «Черных халатов» ибн-Азиз давал интервью репортерам из государственной службы новостей. На лице его белела толстая повязка, полностью скрывавшая один глаз. Он разглагольствовал о террористах и воле Аллаха, сохранившего ему жизнь вопреки обстоятельствам.
— Кажется, мальчик стал выглядеть куда лучше, — заметил Дарвин.
Мимо игровых автоматов шагал Лукас. Ракким тихонько выругался. Вероятно, в городе проходил какой-то съезд экспортеров табака.
— Так это ты разобрался с ибн-Азизом?
— Не следует меня оскорблять. — Дарвин постучал стаканом по столу, прося повторить заказ. — Если бы мне его поручили, он бы не демонстрировал сейчас свои раны. — Ассасин наклонился вперед. Кожа на лице его натянулась, словно с трудом удерживая готовое хлынуть наружу содержимое черепа. — Я бы убил его в мечети. Во время пятничного намаза, прямо на глазах у правоверных. Вставил бы ему в рот кусок свинины и спокойно ушел. Говорил же Старейшему, только прикажи…
— Дейв! — К ним подошел широко улыбающийся Лукас.
Ракким не стал подниматься навстречу. Окажись на месте его давнего знакомого кто-либо другой, бывшему фидаину еще имело смысл надеяться остаться незамеченным. Но эти глаза не проведешь. Сейчас Лукас занимался выращиванием табака, а во время гражданской войны служил снайпером. Когда шли уличные бои за Нэшвилл, от его пуль погибли двадцать семь солдат исламской армии. До сих пор оставаясь лучшим стрелком в округе Кейдж, штат Джорджия, он в свободное время мастерил кукол из листьев кукурузы.
— Дейв, не верю своим глазам! — Несколько грузноватый мужчина в плохо сидящем синем костюме, но с приятными чертами лица похлопал бывшего фидаина по плечу и плюхнулся рядом. — Я приехал сюда на китайскую выставку. А ты что здесь делаешь?
— Просто осматриваю достопримечательности.
Лукас взглянул на Дарвина, затем перевел взгляд на Раккима. Подергал его за короткую бороду.
— Что за гнусная поросль? Ты похож на козла или одного из мусульман. — Он громко расхохотался и вдруг умолк. — Нет, только не это.
— Лукас…
— Боже праведный, ты — один из них. — Мужчина резко вскочил, опрокинув стул. — Мне всегда говорили: остерегайся шпионов, не доверяй незнакомцам…
— Думаю, над тобой подшутили, голодранец, — заметил Дарвин.
— Я очень сожалею. — Ракким подал голос, опередив Лукаса, уже собравшегося ударить ассасина.
— Мне советовали остерегаться незнакомцев, но ты-то был своим. — Грузный мужчина по-прежнему ничего не понимал. — Ты казался мне родным. — За четыре года, прошедшие с момента их последней встречи, мешки под глазами коммерсанта набрякли еще больше. — Ты сидел на диване в моем доме, пил мой виски. Мы вместе рыбачили, охотились… Моя племянница… господи, моя племянница до сих пор спрашивает, когда ты вернешься.
— Жаль, у меня нет скрипки, чтобы обеспечить надлежащей аккомпанемент этой скорбной песне, — произнес Дарвин.
Лукас пристально взглянул на него:
— Эй, тупоголовый, ты тоже шпион?
Ракким заметил, как сверкнули глаза ассасина.
— Нет, Лукас, это парень, который когда-нибудь убьет меня.
— Да? Это правда?
— Я бы назвал подобную ситуацию одним из возможных вариантов дальнейшего развития событий, — заметил Дарвин, едва заметно сжав и разжав пальцы правой руки.
— Ладно, лучше раньше, чем позже. — Лукас вновь повернулся к Раккиму. Он не знал, как следует поступить, однако явно испытывал острую потребность выплеснуть куда-нибудь обиду. Ассасин же с не меньшей очевидностью вознамерился помочь ему, ввергнув снайпера в беду куда большую, нежели тот мог представить в самых кошмарных снах.
— Прощай, Лукас, — отрезал Ракким.
— Нет, голодранец, останься с нами. — В голосе Дарвина прорезался издевательский южный акцент.
— Мне очень жаль, — пробормотал бывший фидаин. — Действительно жаль.
Лукас понуро двинулся дальше.
— Ладно, забирай. — Ассасин протянул нож. Вероятно, он надеялся выпустить снайперу кишки клинком Раккима. — Не дал мне повеселиться.
Бывший фидаин отвел его руку в сторону.
Официантка принесла новый заказ.
Ракким сделал глоток. В последний раз он наслаждался «Мэйберри холлоу», наблюдая футбольный матч в гостиной Лукаса. Некогда, еще до гражданской войны, хозяин в течение долгих лет сам играл за «Джорджия тех». «Бульдоги Технического университета Джорджии» — отступники выбрали собаку в качестве эмблемы. Ракким отлично проводил время с Лукасом. Снайпер умел шутить сам и первым хохотал, если подшучивали над ним. Только сегодня он не засмеялся.
Дарвин потягивал виски.
— Что у тебя есть на Старейшего? — Он постучал ногтем по стакану, привлекая внимание соседа по столику. — Это ведь что-то очень важное, если он так запаниковал.
— А тебе он разве не сказал? — Ракким откинулся на спинку стула. Ассасин прекрасно владел собой, однако, изменив угол обзора, бывший фидаин мог пронаблюдать, как изменилось его дыхание. Судя по трепету крошечных волосков в ноздрях, тот волновался. — Аллах свидетель, я не понимаю, почему ты спрашиваешь.
Дарвин провел указательным пальцем по краю стакана.
— Мне же не обязательно знать все, что приходит в голову Старейшему.
— Тем не менее человек твоей профессии… — Ракким изумленно потряс головой, и кусочки льда отозвались в его стакане мелодичным звоном. — Уверен, это не может тебя не задевать.
Дарвин улыбнулся одними губами.
— Иногда… — Он неожиданно прислушался, затем перевел взгляд на бывшего фидаина. — Придется нам отложить прелюдию к этой пьесе на другое время. — Глаза его горели недобрым светом. — Старейший хочет поговорить с тобой. Пошевеливайся, Рикки.
53
После вечернего намаза
— Мне нравится это время дня. — Старейший возложил на перила сухие ладони. — Ветер стихает, и наступают редкие моменты затишья, прежде чем восходящие потоки пригонят со стороны гор холодный воздух пустыни.
С балкона пентхауса на девяностом этаже здания «Международных трастовых услуг» открывалась великолепная перспектива. Бывший фидаин оглядел раскинувшееся перед ними бескрайнее море неоновых огней. Дюжины ярких аэростатов парили на фоне гор, ловя круглыми боками последние отблески заходящего солнца. Вопреки ожиданиям Раккима, Старейший оказался отнюдь не дряхлой развалиной и выглядел немного за семьдесят. Араб с седой бородой и ястребиным носом, одетый в безукоризненный темно-синий костюм и льняную сорочку без воротника. Говорил он с едва заметным британским акцентом. Все манеры и повадки свидетельствовали о многолетней привычке к обладанию безграничной властью.
— Рад встретиться с вами в добром здравии и ясном уме. Помню, мне как-то доложили, что Рыжебородый усыновил бездомного сорванца, и меня заинтересовало, для чего ему это понадобилось. — Старейший едва заметно склонил голову в сторону Раккима. — Я быстро понял мудрость поступка Рыжебородого. Мы мало чем отличаемся друг от друга. Оба ищем союзников, вернее, орудия, способные исполнить нашу волю. Помощников, которых мы можем воспитать по собственному образцу. Но более всего нам нужны последователи, которые продолжат наши начинания. Я выбрал сыновей, которые должны были выполнить мои заветы. Рыжебородый выбрал вас.
— Надеюсь, ваши сыновья оправдали ваше доверие, в отличие от меня.
— Вы слишком скромны.