— Так ты скажешь мне, где блудница? — Ибн-Азиз взял себя в руки и смотрел на нее довольно равнодушно. — Если не захочешь или не сможешь, предстанешь перед религиозным судом. Мы обвиним Сару Дуган в прелюбодеянии, а заодно в хуле на Всевышнего. Ты пойдешь как главная свидетельница обвинения.
Ангелина раскрыла было рот, но умолкла, не произнеся ни слова. Ибн-Азиз казался разочарованным.
— Не обольщайся, так или иначе, но ты будешь свидетельствовать против нее. Все зависит лишь от степени мучений, которые тебе удастся выдержать.
Ангелина сверкнула глазами. Юный мулла прав. Они оба знали печальную истину, и удовольствие, с каким ибн-Азиз поведал ее, граничило с непристойностью. Она опустила голову. Попросила Аллаха дать ей храбрости, затем подняла взгляд на главу «черных халатов». У нее задрожали губы.
— Я скажу, где находится Сара.
Ибн-Азиз опустился на стул. Он выглядел таким молодым.
— Рассказывай.
— Мне больно слышать собственные слова. — Ангелина оглянулась на охранников. — Не могу говорить в их присутствии.
— Я не собираюсь никого отсылать.
Она глубоко вздохнула.
— Сара… Сара… — Ее слова прозвучали еле слышно.
— Говори громче!
— Я люблю ее как дочь, мулла! Слова измены будут жечь мои уши вечно.
Ибн-Азиз вопросительно посмотрел на охранников. Судя по их успокаивающим жестам, женщину обыскивали. Он махнул рукой, подзывая ее к себе.
Сделав один неуверенный шаг, Ангелина заговорила, однако, еще тише.
— Ближе!
Ей оставалось преодолеть всего пару футов. Она уже могла сосчитать ресницы на его веках.
— Достаточно. Не выношу запаха женщин.
Ангелина опустила голову и перешла на шепот.
Ибн-Азиз ударил себя ладонью по бедру, разметав полы халата. Он явно начинал испытывать раздражение.
Двигая одними губами, она приблизилась еще на шаг. Женщина оказалась совсем близко, и глава «черных халатов» теперь даже разобрал ее слова. Ангелина молилась. Просила Аллаха даровать ей силы. Просила благословить в ее намерении.
Юный мулла закричал, но слишком поздно.
Она бросилась на ибн-Азиза. Указательный палец женщины, глубоко утонув в его глазнице, рванулся назад. Глава «черных халатов» орал от боли, пытался освободиться, однако высокая спинка стула не давала ему откинуть голову, а руки Ангелины, многие годы неустанно трудившейся по дому, оказались неожиданно крепкими. Пятьдесят лет исправных молитв придали ей храбрости. Глаз выпал на ладонь, и она вцепилась в лицо муллы в поисках второго. Глаз так походил на виноградину. Мускатную, очищенную от кожицы. Такие ягоды подносили повелителям в древние времена. Ангелина вскрикнула, когда меж ребер ее вонзилось первое лезвие. Мысли о Саре удвоили силы, заставляли снова и снова впиваться ногтями в лицо юного муллы. Ибн-Азиз продолжал истошно вопить. Телохранители наносили удар за ударом, и по телу женщины пробежала судорога. Она хотела… хотела дождаться свадьбы Раккима с Сарой. Увидеть, как они целуются. Подержать на руках их ребенка. Удары ножей приносили боль, но вовсе не такую сильную, как ожидала Ангелина. Ее она вполне могла вытерпеть. В конце концов, разве Аллах не милосерден?
51
После утреннего намаза
— Простите, сэр, но я по-прежнему ничего не вижу.
Ракким стоял, вытянув руки, перед экраном магнитно-резонансного томографа.
— Прогоните еще раз, с максимальной чувствительностью.
Врач бросил взгляд на его спутницу.
— Чувствительность и так максимальная.
— Делайте, что говорят. — Сара наблюдала за процессом сканирования из-за плеча специалиста. Она повернулась к Раккиму и покачала головой.
Бывший фидаин опустил руки. Ему бы следовало остаться довольным, ведь до сего момента он не сомневался в том, что Старейший установил во время операции какое-то устройство слежения. Как ни странно, магнитно-резонансная томография ничего не выявила. Ни металла, ни какого-либо другого чужеродного предмета, имеющего природу, отличную от биологической. Часы, подаренные Рыжебородым племяннице, тоже не показали никаких излучений. Они провели обследование в полном диапазоне перед тем, как обратиться в кабинет магнитно-резонансной томографии. Сара расплатилась с медиком. Ракким ничего не понимал. Старейшему бы не составило труда установить прибор. Устройства слежения фидаинов, например, не превышали размерами макового зернышка, а раны облегчали процедуру имплантации. На его теле имелось достаточно шрамов, вполне способных надлежащим образом замаскировать место вживления. Почему старик не воспользовался представившейся ему возможностью?
Они проследовали к черному ходу, ведущему на лестницу. С момента пробуждения Раккима в палате и его разговора со Старейшим минуло уже три для. Пока он валялся на больничной койке, Сара в центре Лас-Вегаса прикупила ему новый костюм. Прогуляться в таком по Сиэтлу бывший фидаин не согласился бы ни при каких обстоятельствах. Брюки испанского покроя с маленькими шариками вдоль боковых швов эффектно дополняли рубашку с круглым воротом и вышитыми на груди красными попугаями. Как строго заметила его спутница, в городе туристов следовало одеваться как туристу. Тем не менее Ракким категорически отказался подходить к зеркалу. Сара, как типичная современная женщина, нарядилась в кожаную синюю юбку до колен и удобный свитер с короткими рукавами, способный изменять плотность вязки в зависимости от температуры воздуха.
— Ну почему я должен выглядеть как матадор в отпуске?
— Я решила, что этот образ поможет тебе немного взбодриться.
— Ты решила, что он поможет взбодриться тебе.
— И это тоже. — Она сжала его руку. — Как ты себя чувствуешь?
Ракким двинулся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Сара не отставала. На последнем, восемнадцатом по счету этаже они остановились, тяжело отдуваясь. Бывший фидаин сосчитал до пяти и стал спускаться. Достигнув подъезда, они заново проделали весь путь наверх.
— Достаточно, — задыхаясь, произнесла Сара на самой верхней лестничной площадке. — После обеда можем сбегать на гору Эверест или переплыть океан. Тихий.
Ракким наклонился, упершись ладонями в колени, и сплюнул в пыльный угол. В сгустке слюны темнело едва заметное багровое пятнышко.
— У тебя кровь идет. Я же говорила, ты слишком торопишься.
Бывший фидаин выпрямился. Не считая стука в голове, а также прочих мелочей, он чувствовал себя прекрасно.
— Все нормально. Обычная проблема спайкообразования.
Сара рассмеялась:
— Спайкообразования? Ты хоть знаешь, что это такое?
— Не совсем. — Ракким улыбнулся. — Подслушал разговор двух медсестер.
Они спустились на залитую утренним солнцем улицу. Восемьдесят шесть градусов, и никакой влажности. В небе парили разноцветные аэростаты. Не мрачные патрульные дирижабли, окружавшие Сиэтл, а яркие воздушные шары с туристами, наслаждавшимися пейзажем.
— Не могу понять, почему мы до сих пор живы. — Сара шагала через зеленую лужайку к тротуару. — С Фэнси все понятно. Если у нее были доказательства того, что Сафар Абдулла принимал участие в установке четвертой бомбы, теперь они исчезли. Но почему ассасин не убил заодно и нас?
Ракким оглядывался по сторонам. С тех пор, как в него стреляли, он впервые выбрался из помещения под открытое небо, и воздух казался ему восхитительно свежим. Вегас выглядел потрясающе. Кристально чистая атмосфера позволяла рассмотреть хребет Сьерра-Невада, контрастно выступавший на кобальтовом небесном фоне к западу от города. Ни дома, ни в Библейском поясе Ракким ни разу не видел такого ясного неба. Юг бывших Соединенных Штатов подвергался большему загрязнению, нежели территория Исламской республики, из-за чрезмерного использования каменного угля. Заслонив глаза рукой, он оглянулся на медицинский центр. Находясь внутри, человек ни за что бы не смог в полной мере оценить истинный размер учреждения. Огромный комплекс с застекленным фасадом и вестибюлями, выходящими на центральную улицу, поражал воображение. А еще Раккиму впервые довелось встретить больницу, не огороженную специальным барьером для защиты от начиненных взрывчаткой машин.
— Так чего же Старейшему от нас нужно? — не унималась Сара.
— Он оставил нас в живых по тем же причинам, по каким не убил раньше. Он хочет вычислить самые уязвимые места в собственной игре. Свои недосмотры. Доказательства его причастности к катастрофе. — Мимо почти бесшумно проносились легковые автомобили и автобусы, работающие на водороде. Управление в них осуществлялось голосом — рулевое колесо здесь давно стало анахронизмом. — Если Фатима, дочь Сафара Абдуллы, представляла для него угрозу, то теперь не представляет. Старейший, несомненно, полагает, что остались и другие слабые места. Люди, которые знают слишком много.