папиросу и обмахивается носовым платком.
На сцену выкидывается флаг из картона, где написано: «Директору жарко, его недавно пробирали в тресте, что он держит рабочих в бараках с земляным полом».
— Про наш барак, — говорит Степа и внимательней начинает следить за сценой.
В кабинет открывается дверь, и входит русая чистенькая девушка.
«Товарищ директор, к вам можно?» — говорит она.
«Кто там?»
«Охрана труда».
«Нельзя, я занят, через час. Скажи кучеру, чтобы готовил лошадь».
Девушка уходит. Опять флаг: «Директор хочет удрать от Охраны труда».
За дверью начинается шум.
«Он занят, через час пожалуйте», — говорит мягкий голос — это белокурая чистенькая девушка.
«Чем он занят? Мое дело важнее — жизнь и здоровье рабочих!» — гремит другой голос — это Охрана труда.
«Я не могу пустить».
«А я сама пройду. В камень пройду, не только в кабинет директора. Да, и в камень!..»
Дверь открывается с треском, и влетает в кабинет Охрана труда — Кулькова Маша. Она в грязных сапогах, подол ее юбки зашлепай глиной, платок сбился, из-под него торчат жесткие стриженые волосы. В левой руке толстенный портфель, из него выпал лист бумаги с заглавными словами «Протокол на дирекцию завода».
«Он занят… курит!» — ехидно говорит Охрана.
Директор тоскливо и растерянно осматривает кабинет, ищет, куда бы спрятаться. Пусто, нет ни шкафов, ни печей, всего только несгораемый сундук, но в него не влезешь, и директор говорит:
«Вы, товарищ, без доклада».
«А так-то верней, — ехидничает Охрана. — Когда будет в бараках вот эта самая штука? — И Охрана грязным сапогом ударяет в пол, грязь валится на него комьями. — Вот эта самая…»
«Товарищ, вы без доклада», — повторяет директор.
«Какому режиму?!»
Директор закрывает ладонью одно ухо. Охрана забегает с другой стороны:
«Какому режиму?!»
Директор закрывает оба уха. Охрана дико орет, чтобы слышал:
«Какому режиму вы, гражданин, служите?!»
Входит чистенькая девушка со словами:
«Экипаж подан», — и уходит.
Директор бросается к двери, но Охрана пересекает ему путь и торжествует:
«Бежать?! Сначала пол настели».
Арестованный в своем кабинете директор тяжко дышит и обливается потом. Охрана тянется к директорскому столу, берет папиросу и закуривает. Она не отходит от двери, решила взять директора измором.
Вдруг раздается звонок телефона. Директор хватает трубку, слушает, и радость появляется на его измученном лице.
«Да-да, сию минуту приеду».
«Куда?» — вопрошает Охрана.
«Требуют немедленно в трест».
«А пол?..»
«Будет, будет, два пола будут!» — обещает директор и, освобожденный, спешит к экипажу.
Долго кричали зрители:
— Молодец Кулькова! — и требовали на сцену не артиста, а подлинную Охрану труда.
Она вышла в сапогах, с портфелем, стриженая.
— Браво, Охрана труда, браво!
Когда шум затих, Кулькова сообщила:
— Директор обещал сделать в бараках полы, по два пола.
Все засмеялись.
— Вот как его прижали, по два пола!
И в бараках были сделаны полы, правда, не по два, а по одному. Охрана труда зашла посмотреть, потопталась на них и похвалила:
— Хорошо.
Степа часто встречал Охрану на дворе и в цехах. Она мужественно шагала по грязи, среди вагонеток, не боялась ни станков, ни пламени. Ее острый глаз видел все опасности, которые грозили рабочим; карандаш записывал, а через несколько минут она стояла перед директором и требовала: «Необходимо устранить…»
По заводу шутили, что директор просил перевода в другой завод единственно из-за того, что каждую ночь во сне к нему без доклада является Охрана труда, требует починить, исправить, купить, выдать и без разрешения курит его папиросы.
Степе нравилась Кулькова, которую не держали ни закрытые двери, не пугали ни машины, ни люди, не брали жар и сквозняки. Говорили, что и лето и зиму она ходит в кожаной тужурке, в легком платочке, ничуть не бережет свое здоровье и жизнь, тогда как здоровье и жизнь рабочих готова отстаивать чем угодно. Запоздай с выдачей производственной одежды, не вставь вовремя стекло, Кулькова измучит и директора и всю администрацию, а выдать заставит.
В одну из встреч Охрана труда остановила Степу и спросила:
— Мастер хорошо относится?
— Хорошо.
— А старший рабочий?
— Тоже.
— Ну то-то. Кудимов за уши учеников дерет, да я отучу! — И Охрана труда решительно направилась в токарный цех на расправу с Кудимовым.
VIII. ЗАЩИТНИК
Настю Дымникову приняли в школу и послали извещение, чтобы осенью, к началу занятий, она приезжала, но Степа не доверился извещению, написал письмо от себя и начал ждать девушку. Он думал, что она приедет тотчас, как получит письмо.
Девушка не спешила. У нее была не сжата рожь, овсы стояли недозрелыми, огород полон овощей, а отец начал прихварывать. Он редко выходил с серпом, и Настя работала одна. Можно было прийти в отчаяние от широких полос, она же старалась забыть их величину и жала. Утреннее солнце заставало ее на полях, вечернее уходило на покой раньше, чем девушка; в полдень отец приносил для нее обед на поле.
У Насти