Но несмотря на все причуды и подтрунивания со стороны «злючки Пат», письма Шоу становились все более призывными и страстными, хотя в них звучала скрытая, а иногда и откровенная ирония над своим увлечением. Стелла, удерживая относительную дистанцию, все сильнее разжигала затаенную страсть. Она продолжала лицедействовать не только в любви, но и на сцене. После триумфа в «Пелеасе и Мелисанде» Метерлинка в 1898 г. (в мужской роли выступала великая Сара Бернар), в «Маленьком Эйолфе» (1897 г.) и «Гедде Габлер» (1907 г.) Ибсена и «Свыше наших сил» (1901 г.) Бьёрнсона миссис Пат завоевала право именоваться первой трагической актрисой Англии. Но влюбленный Шоу приходил в ужас, когда им приходилось работать вместе. Stella Stellarum — звезда звезд, Беатричиссима, Дражайшая лгунья, Благословеннейшая доводила драматурга и режиссера Шоу до белого каления. Она все привыкла решать сама и в узде ходить отказывалась.
Бернард Шоу ничем не мог привязать Стеллу к себе. С 1902 по 1912 гг. она большую часть времени провела на гастролях в Америке, наспех создавая труппы, основанные на «однозвездной системе». Режиссеры сбегали от «злючки Пат», не выдерживая ее несносного характера. Успех сопутствовал Стелле, но материального достатка не обеспечивал. Богатый деньгами и связями Шоу не раз пытался помочь ей, но актриса не хотела попадать ни в какую зависимость. Наконец драматург создал для Благословеннейшей свою самую популярную пьесу — «Пигмалион». Предложение сыграть разбитную юную простолюдинку цветочницу Элизу поначалу шокировало «смуглую лондонскую леди». Спектакль уже с успехом шел на сценах европейских стран, но в Англии Шоу берег эту роль для сомневающейся 47-летней миссис Пат. Он, как ребенок, радовался, что завлек ее предстоящей работой, которая у него самого сразу же вылетела из головы: «Я мечтал и мечтал и витал в облаках весь день и весь следующий день, так, словно мне еще нет двадцати. В голову не лезло ничего, кроме тысячи сцен, героиней которых была она, а героем я. А мне ведь уже вот-вот стукнет 56. Никогда, наверное, не происходило ничего столь смехотворного и столь чудного. В пятницу мы пробыли вместе целый час: мы посетили лорда; мы ездили на такси; мы сидели на скамейке в Кенсингтон-сквере; и годы спадали с моих плеч, как одежда. Я уже 35 часов нахожусь в состоянии влюбленности; и да простятся ей за это все ее грехи!»
Между первым чтением пьесы и премьерой прошло два года. За это время Стелла успела вновь уехать из Англии, попасть в серьезную автомобильную аварию, заново научиться ходить, сыграть в пьесе «Обожаемая» и только затем обратиться к Элизе. Она, может, и дальше оттягивала бы этот момент, но серьезные материальные проблемы вынудили ее приступить к работе, а может, и трогательные, нежные, бодрящие письма Шоу: «Мы так безумно давно не встречались с вами, мне нужно сказать вам миллион разных вещей. Например, что вы мой самый успокоительный друг и самый будоражащий перл моей души и что я буду восхищаться вами всегда, пусть вы добры ко мне или злы, — пока не высохнут моря, все будет жить любовь моя».
Шоу вновь млел от счастья рядом с любимой женщиной, водил ее на прогулки в парк, заставлял заниматься там физкультурой, доставляя удовольствие зевакам. Дни репетиций навсегда остались в памяти Стеллы: «Любовь к вам пустила ростки в моем сердце, а корни их в благодарности. Я не забыла вашей доброты и заботы, когда была больна и вы предложили мне помощь». Актриса постаралась, чтобы это время запомнилось и Шоу. Репетиции начались с очередного каприза. Стелла бросила всех и уехала в Сэндуич, чтобы остаться наедине с ролью. Уязвленный писатель разбушевался не на шутку: «И эту бездушную женщину я должен буду вести через всю пьесу, которую она изо всех сил старается погубить, ей должен буду льстить, усмирять ее и уговаривать, когда ей вздумается ринуться с обрыва и головой в море».
Шоу никак не мог поверить, что его бросили, и ринулся вслед. Но вновь натолкнулся на отказ на продление «минут влюбленности». Шоу был очень обижен, а «злючка Пат» ко всем его огорчениям добавила очередную порцию неприятностей. Накануне премьеры «Пигмалиона», 7 апреля 1914 г. она тайно вышла замуж за Джорджа Корнуолиса Уэста, который был такой же ветреный и беспомощный, как и первый муж, к тому же на десять лет ее моложе. Он растрогал Стеллу рассказами о несчастной личной жизни, а после свадьбы предоставил ей возможность, стыдясь и краснея, расплачиваться за результаты своих коммерческих махинаций. Брак вскоре распался.
Но как бы ни был разочарован Бернард Шоу ветреностью своей «Звезды», он продолжал любить ее, заглушая свое самолюбие колкими выпадами в ее адрес. Но и она не молчала: «Вы и ваше сквернословие в стиле XVIII века… Вы потеряли меня, потому что никогда и не находили… Но у меня есть мой маленький светильник, один огонек, а вы загасили бы его своим эгоистическим фырканьем — вы, изящный обольститель, вы, дамский угодник, вы, драгоценное сокровище дружбы, — и все же для вас я поддерживаю огонек светильника, боясь, что вы заблудитесь во мраке!..» Они остались друзьями.
Роль Элизы Дулиттл стала вершиной творческой карьеры Стеллы. Но образ «однозвездной гастролерши» тускнел с годами. Шоу продолжал писать любимой обо всем на свете, и она была благодарна, что он не забывает ее. Жизнь Стеллы складывалась нелегко: в Первой мировой войне погиб ее сын Алан Бео; дочь стала слабой актрисой, а в личной жизни повторила судьбу матери; на роли приглашали более покладистых, хотя и менее знаменитых актрис. Шоу писал о Стелле: «Весь земной шар был у ее ног. Но она поддала ногой этот шар и уже не могла достать его оттуда, куда он откатился».
Но Стелла не жаловалась. Она училась «привыкать к бедности и неудобствам». Актриса с радостью ухватилась за предложение лондонского издателя написать мемуары. Чтобы какое-то время продержаться на плаву, она продала свой огромный дом в столице и поселилась в небольшом загородном коттедже. Миссис Пат умела находить радость в жизни. Теперь она с удовольствием «играла» роль писательницы и, как оказалось, очень удачно. В 1922 г. вышла ее книга «Моя жизнь и кое-что из писем». В нее вошли и некоторые страницы «эпистолярного романа» с Шоу, совместно отобранные и отредактированные. Остальная переписка, согласно общему решению, могла увидеть свет только после их смерти.
Получив деньги за книгу, Стелла вновь отправилась странствовать. Самыми значительными творческими достижениями актрисы в 1920-е гг. стали роли фру Алвинг в «Привидениях» и Эллы Рэнтхейм в «Иуне Габриэле Бормане» Ибсена. С ней по-прежнему не уживались режиссеры. «Лебединой песней» миссис Кэмпбелл стала роль Анастасии в пьесе «Матриархат» по роману Штерн. В последний раз актриса вложила в роль всю себя, свое сердце и душу, договорив за автора все недосказанное. Здесь с особой наглядностью проявилась «мрачная пламенность» и трагизм таланта Стеллы Патрик Кэмпбелл. Шоу признавал, что она произвела настоящую сенсацию даже в пьесе, не стоящей ее дарования и личности, «а также той легенды, с которой связано ее имя». Он переживал за ее судьбу. Его угнетало продолжительное отсутствие любимой, но непокорной женщины. «Разумеется, мы просто пара клоунов, но почему, и почему вы не извлекаете из меня никакой пользы, тогда как я столько от вас почерпнул. Гесиона Хэшбай в „Доме, где разбиваются сердца“, змея в „Мафусаиле“, которая в моем воображении всегда говорит вашим голосом, Оринтия — все вы, не считая к тому же Элизы, которая была просто шуткой. Вы — женщина-вампир, я — ваша жертва; между тем я сосу вашу кровь и жирею, а вы все теряете!» — писал Шоу после премьеры его пьесы «Тележка с яблоками» (1929 г.). Образ главной героини Оринтии, которую играла другая актриса, был полностью списан со «злючки Пат». Она запоздало негодовала, что он выставил напоказ их отношения, а писатель отшучивался: «Разве вы не знаете, что, хотя вы и удивительная женщина, как о том кричат все ваши почитатели, жить с вами под одной крышей несладко; более того, невозможно. Либо то, либо другое — иначе не бывает. Я написал великолепный ваш портрет, да простит мне Бог! И вы должны подчиниться правилам игры. Нельзя допустить, чтобы мы вошли в историю под знаком сплетни и ядовитой клеветы. Пусть мир над нами смеется, но пусть это будет смех веселый, а не грязный. Наши роли — прекрасные роли…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});