картины Дейнеки «В штабе белых»), умевший ладить и с властями, и с художниками. В конце мая 1958 года проходит сессия общего собрания Академии художеств СССР, которая утверждает Иогансона президентом. Вице-президентами становятся Владимир Александрович Серов и Матвей Генрихович Манизер, главным ученым секретарем — Петр Матвеевич Сысоев. Дейнека, как и Николай Васильевич Томский, становится членом президиума академии. Однако не все были в восторге в связи с тем, что Александра Герасимова не избрали ни в какие руководящие органы Академии художеств. На собрании партийной группы академии скульптор Заир Исаакович Азгур и живописец Евгений Александрович Кацман выразили недоумение тем, что «такой крупный деятель, как Герасимов, не был включен в руководящие органы академии». Однако их предложения не были поддержаны большинством партийной группы: время сталинистов бесповоротно уходило в прошлое.
Ранее в период подготовки Всесоюзного съезда художников 28 февраля — 7 марта 1957 года группу сталинских соцреалистов прокатили на выборах в руководство Союза художников СССР. «Ряд крупных советских художников-реалистов подвергся дискредитации со стороны эстетски настроенной части художников и оказался незаслуженно неизбранным в руководящие органы Союза художников СССР», — докладывал Президиуму ЦК КПСС министр культуры СССР Михайлов и утешал тем, что на сессии общего собрания Академии художеств эта ошибка была исправлена: «Товарищи Б. В. Иогансон, В. А. Серов, Н. В. Томский и М. Г. Манизер единодушно были избраны в состав президиума академии, что свидетельствует об осознании значительной массой художников ошибочности позиции, занимавшейся ими ранее».
Так называемая «оттепель» несла в себе множество взаимоисключающих толчков и сигналов. 1959 год считается годом окончательного упразднения «большого сталинского стиля» как в кино, так и в изобразительном искусстве. Однако с художниками дело обстояло не так просто. 23 февраля 1957 года в Москве открылся 1-й Всесоюзный съезд советских художников. Ни Дмитрий Налбандян, ни Василий Ефанов, ни Евгений Вучетич не были избраны даже делегатами съезда. Первым секретарем союза стал Константин Юон, а после его смерти в 1958 году союз возглавил фактический лидер советского искусства того времени Сергей Васильевич Герасимов — учитель и наставник моего отца Германа Черёмушкина.
В августе в Москве начинается Всемирный фестиваль молодежи и студентов, и журнал «Огонек», в номере, посвященном фестивалю, публикует цветную вкладку с работами Дейнеки от «Никитки — первого летуна» до «Обороны Севастополя». За вкладкой публикуется небольшая заметка Юрия Пименова — старого товарища Дейнеки — под заголовком «Путь художника». Там говорится: «Молодость Советского государства, молодость нашего поколения стоит перед глазами, когда мы смотрим на ранние вещи Дейнеки. Страна начинала строить свою тяжелую промышленность, горячим воздухом созидания была овеяна жизнь. И молодой художник с неподдельным увлечением рисовал прозрачные конструкции новых цехов, фигуры крепких рабочих людей с многочисленных строек первых пятилеток. Новые чувства и новые понятия складывались в быту, невиданные технические вещи упрямо входили в действительность. Москва строилась, надстраивала на свои старинные дома новые этажи…»[216] Пименов отмечает, что Дейнека обладает удивительным чувством современности: «Чувство современности подделать нельзя, и Дейнека обладает им в полной мере. Как у всякого настоящего художника, его творческий путь полон исканий, в котором были и удачи, и ошибки, иногда эти вещи были вычурны, иногда чересчур сухи. Но даже в слабых работах художника неизменно просвечивала настоящая заинтересованность в жизни».
«Место Дейнеки — в первых рядах идущих вперед, его искусство всегда интересно и ново. От „Обороны Петрограда“ к „Обороне Севастополя“, от купающихся донбассовских парней до молодого „Тракториста“ он идет хорошим путем настоящего советского художника», — делает вывод Пименов[217]. И таким образом, с Дейнеки снимаются все обвинения в формализме, звучавшие в течение предыдущего десятилетия. Со сталинизмом в изобразительном искусстве почти покончено.
В журнале «Творчество» Игорь Грабарь, некогда участвовавший в нападках на Дейнеку, утверждает, что можно пересмотреть установившиеся некогда мнения и оценки, далеко не всегда справедливые и объективные. Почему-то Грабарь при этом считает, что Дейнека, подобно всем подлинным мастерам, не имеет ни последователей, ни подражателей, «как не имеет их Врубель, Репин и Суриков, ибо подражать им вообще бессмысленно: каждый художник создает свое, новое».
В журнале «Искусство» Андрей Дмитриевич Чегодаев — видный советский искусствовед — пишет о творчестве Дейнеки как о вечно живом и высоком. Довольно прозорливо он предсказывает, что нужна «какая-то дистанция времени, чтобы определить в полную меру подлинность и непреходящую ценность его открытий»[218]. В 2020 году мы вспомнили эти слова с внуком Чегодаева Михаилом, известным египтологом и моим соседом, и говорили о том, как прозорлив оказался Андрей Дмитриевич.
В настроениях, существовавших в СССР, еще присутствовала энергия, поражающая и удивляющая мир. 4 октября 1957 года был запущен первый искусственный спутник Земли, что вызвало немалое смятение в США и на Западе. В апреле 1958 года в Брюсселе открылась первая послевоенная Всемирная выставка, где в советском павильоне Дейнеке предложили сделать два панно «За мир во всем мире» и «Мирные стройки». Темы были окончательно утверждены в декабре 1957 года, и на исполнение колоссальных панно (каждое 8 метров в высоту и 16 метров в длину) было выделено всего два месяца. Для работы предоставили два теннисных корта в Сокольниках.
Один из бывших студентов Дейнеки в МИПИДИ Сергей Иванович Никифоров вспоминал, что в конце 1957 года Дейнека пригласил его для создания панно, которые собирались установить в Брюсселе. Бригада состояла из пяти человек. «В Сокольниках, в большом спортивном зале стояли два огромных холста, около них деревянные леса в два этажа. Дейнека объяснял план работы: перенести с эскизов рисунок на холст, а затем каждый получал участок живописных работ. После выполнения рисунка Александр Александрович расставил нас по разным участкам лесов писать красками. Мне пришлось работать над панно строительство. Людей начал писать сам мастер, о чем предупредил в начале работы… Он курил, работая на лесах. Дейнека садился перед огромной головой демонстранта на фоне нового здания университета и писал ее законченно. Головы были более натуральной величины… На следующий день мастер поправлял сделанную работу, вносил поправки… Так он работал каждый день; размеренно, уверенно, как мастер, знающий, что делать и как делать…»[219]
В декабре 1958 года в Москве прошло заседание президиума Московского союза художников, на котором обсуждалось выдвижение художников на Ленинские премии. От монументалистов был выдвинут Дейнека за панно «За мир во всем мире», которое было установлено в советском павильоне Всемирной выставки в Брюсселе. В итоге за кандидатуру Дейнеки проголосовали только два человека, против было двадцать семь. Кандидатура не получила необходимого количества