Читать интересную книгу Черный Гетман - Александр Трубников

Душегубец, правильно оценив ситуацию, отбросил щит, поиграл кончиком сабли и, пресекая любую попытку уйти вправо или влево, стал надвигаться на Ольгерда с твердым намерением завершить бой безо всяческих душеспасительных разговоров. За время сражения часть факелов, зажженных в "пещере Али-Бабы" погасла сама-собой, часть была сбита противниками, так что оставленное поле боя погрузилось почти в полный мрак, рассеиваемый неверным кровавым светом тлеющих очагов, и Душегубец, выдвигающийся пред из этого мрака с волчьей своей ухмылкой, выглядел сущим исчадием ада.

Кося глазом на приближающуюся смерть, Ольгерд, как утопающий, что хватается за соломинку, протянул руки к ковру и сдернул с крючков самый большой из висевших там предметов, которым оказалась французская аркебуза, точно такая же, наверное, как и та, из которой двадцатидвухлетний Шарль-Максимилиен Валуа, он же король Франции Карл Девятый, расстреливал из окна своей спальни гугенотов во время приснопамятной Варфоломеевской ночи.

Как от огнестрельного оружия, от старой аркебузы не было, конечно, ни малейшего толку. Ольгерд и собирался, перехватив за ствол и, действуя тяжелым прикладом, использовать его как дубинку, чтобы перескочить к стене, где можно разжиться настоящим оружием. Разгадав его действия Душегубец хрипло, каркая, рассмеялся.

— Сдавайся, литвин! Бросишь сопротивляться — может и отпущу.

Ольгерд, не успев приготовиться к отражению новой атаки, застыл в том положении в каком он сдернул со стены аркебузу: прикладом к себе и стволом, направленным на противника. В мозгу шевельнулась шальная безумная мысль: "А вдруг?". "Господи…" — прошептал Ольгерд и, осторожно переложив руку под ложе, нажал на спуск.

Взведенная пружина со скрипом, но сработала. Скрежетнул, высекая искры, кремень, поджигая чудом оставшийся на полке порох. Аркебуза, громыхнув посильнее, чем осадная мортира, изрыгнула клуб дыма и сноп огня. Аркебузы были в свое время предназначены для того, чтобы свалить с коня закованного в латы тяжелого рыцаря, но старого пороха вполне хватило на то, чтобы пуля пробила стальной панцирь и застряла в груди. Не веря в произошедшее Ольгерд медленно опустил ствол. Душегубец вздрогнул всем телом и выронил саблю. В центре посеребренного нагрудника зияла черная, наливающаяся кровью дыра.

Глаза Душегубца теперь сверкали окончательным и бесповоротным безумием. Он осмотрел свои опустевшие руки и начал шарить у пояса. Не успел Ольгерд понять в чем дело и приготовиться к отражению атаки, как в руках у Дмитрия появился знакомый уже предмет — черный как смоль пернач. В порыве предсмертной ярости Душегубец занес над головой последнее свое оружие и ринулся на Ольгерда, но тот, уже придя в себя, сделав шаг в сторону, ушел от удара. Душегубец еще раз, уже из последних сил, взмахнул Черным Гетманом. Не в силах достать противника, он опустил плечи, оскалился в бессильной злобе, шагнул назад и, ощутив спиной деревянный столб, медленно сполз на пол.

Ольгерд, подозревая притворство и не желая рисковать, оставался на безопасной дистанции. Душегубец положил Черный Гетман перед собой на колени, долго глядел на пернач, поднял глаза на Ольгерда.

— Я не могу умереть! — он хотел сказать что-то еще, но ему помешал хрип, сразу же перешедший в тяжелый кашель. Он снова склонился над перначом и зашелся в судорогах, выхаркивая прямо на искристую поверхность пернача большие сгустки черной крови. Так и застыл, намертво вцепившись в реликвию и вперив в противника мутнеющие глаза. Кровный враг Ольгерда был мертв.

Ощущая усталость в каждой частице тела, Ольгерд сел где стоял. Он не ощущал никакого удовлетворения от победы — внутри была одна лишь звенящая пустота. И только когда из скривившихся в смертной гримасе губ Душегубца на Черный Гетман упала последняя кровавая капля он ощутил, как по телу, вместе с приятной усталостью, растекается какое-то странное нутряное облегчение. "Все кончилось. Исполнена клятва, а стало быть проклятию нашего рода пришел конец" — подумал Ольгерд. Поднявшись он подошел к Душегубцу, вырвал из холодеющих рук Черный Гетман и медленно, шатаясь по сторонам как пьяный ландскнехт, пошел в глубину зала, где среди багровеющей черноты, едва светился последний горящий факел.

Ему вдруг захотелось рассмотреть наконец, предмет, ради которого было пролито столько крови. Встав поближе к свету, он сунул пернач в стоящую рядом кадушку с водой, предназначенную для тушения факелов, поболтал, смывая кровь Душегубца, и вытер насухо подвернувшимся под руку штандартом с вышитыми орлами, который при рассмотрении оказался ли прусским, то ли датским полковым знаменем. Ольгерд взял Черный Гетман двумя руками и склонился над ним, вглядываясь в странную мерцающую поверхность. Похоже, Душегубец ухитрился его задеть кончиком сабли — со лба в ложбину, образованную полукруглыми крыльями пернача, упала маленькая кровяная капля,

Если бы о том, что произошло дальше, ему рассказал кто-то другой, Ольгерд расхохотался бы лгуну прямо в лицо. Но сейчас приходилось верить собственным глазам. Место, куда угодила капля, вспыхнуло, засияв голубым сапфиром, и от него вверх и вниз, заполошно обегая мелкие грани, побежали маленькие синие искры. Опутав всю поверхность металла, искры помалу угомонились и пропали, но сам пернач заметно потеплел, а в держащих его ладонях начало отдаваться мелкое и ровное дрожание, словно внутри литого металла привелся в действие неведомый механизм.

Ольгерд застыл, словно статуя и стоял без движения до тех пор, пока не погас последний нависающий над ним факел. Затем, безошибочно разыскав в темном лабиринте узкую винтовую лестницу, поднялся на верхний ярус.

Круглую комнату с большим столом посредине освещали высокие стрельчатые окна. Ольгерд опустился в роскошное кресло, поставленное во главе стола, положил перед собой Черный Гетман, достал из голенища позабытый в пылу схватки правленый на ремне засапожный нож, вытянул руку над перначом и поднес короткое лезвие к самому запястью. Но застыл, разрываемый двумя противоположными желаниями. С одной стороны его толкала наиобычнейшее человеческое любопытство "поглядеть, что из этого выйдет", с другой же терзали тревожные и очень непростые сомнения.

В магию и колдовство Ольгерд не верил отродясь, ворожек и знахарей искренне считал прохиндеями, зарабатывающими на людских суевериях, а истории о чудесных свойствах Черного Гетмана полагал не больше чем красивыми сказками. Но это все было до того мига, когда от одной-единственной капли крови, уроненной на пернач, все его тело, словно от натопленной печки, стало вдруг наполняться неведомым раньше теплом. Голова работала ясно, словно после многодневного отдыха.

Конечно, легкость, которую он испытывал, можно было отнести на счет веселящей травы тутун, которую Душегубец очень даже мог воскурять в своих очагах, но как и чем можно было объяснить то, что взгляд стал острым настолько, что теперь, глядя из окна, он мог различить каждую веточку на деревьях отстоящих едва не на версту от острога! И не просто острее — он понял, что может видеть в темноте и, мало того, проникать взглядом сквозь стены, которые, если всматриваться долго в одно место, становились полупрозрачными. Опустив глаза к полу, он смог явственно разглядеть косо торчащую из пола секиру, меч-цвайханд, застрявший в дубовом стволе и закрученный на нем моргенштерн, а в дальнем углу закоченевшее тело сидящего у столба Душегубца.

Даже если и эта его новая способность была навеянным черт знает чем мороком, то как и почему он различал в сгущающейся за окнами темноте что далеко, на опушке леса, разбивают лагерь татары и казаки. И откуда он мог наверняка знать о том, что все те, кто пришел по зову Дмитрия под стены острога, по любому его приказу безропотно пойдут на верную смерть.

Стало быть вот, чего хотел от древней реликвии разбойник и несостоявшийся узурпатор, чье тело коченело ярусом ниже! Знал Дмитрий о силе Черного Гетмана, свято верил в свое царское происхождение и искал колдовской предмет, который должен был одарить своего хозяина древней языческой силой. Только вот кровь у него оказалась чуть-чуть не та.

Ольгерд чувствовал в себе силу, подчиняющую людей. Чувство это было не новым, он знал и ощущал его по нередким вспышкам боевого азарта, когда, командуя вначале литовским десятком, затем наемной татарской ротой, увлекал в атаку подчиненных ему людей. Именно так, наверное, чувствуют себя короли и фельдмаршалы, способные одним коротким приказом направлять в бой сотни тысяч вооруженных людей… И все это от одной только капли крови, упавшей на пернач. Трудно было даже представить, что произойдет после того, как он тронет ножом к пульсирующей на запястье вену и из нее, растекаясь от головки до основания, польется тонкая струйка крови. Той крови, которая, в отличие от той, что пролил на пернач Дмитрий Душегубец, исходит от настоящих русских князей…