class="p1">Наш спор с Даном сводится, по существу, не к вопросу о необходимости обороны вообще и не о необходимости стремления к миру вообще, а к вопросу о правильной взаимозависимости национального и интернационального факторов в борьбе за мир. Мы утверждаем, что ваша национальная тактика подрывала тактику международную. Ваша борьба за мир не могла при этих условиях получить международного резонанса.
В подтверждение этого своего положения оратор ссылается на уничтожающую критику всей работы коалиц[ионной] дипломатии, которую в сентябре пришлось дать самим «Известиям» С[овета] р[абочих] и с[олдатских] д[епутатов] [753], и на отчеты советской делегации об отрицательном значении для дела мира политики коалиционного правительства.
Вы упустили время для борьбы за мир, – продолжает тов. Семковский. – Вы топтались на месте из-за страха разрыва коалиции и с союзниками и тем самым подготовили ленинский переворот и торжество их «интернационализма навыворот» – сепаратного мира. Необходимо было ребром поставить вопрос о целях войны, поставив в этом вопросе лицом к лицу народы и правительства во всех странах, и тем самым развязать революционные силы Европы. История произнесет свой приговор над оборонцами всех стран, но в отношении вас приговор этот произнесен раньше, чем в отношении других.
Вопрос о мире, неразрывно связанный с вопросом о власти, не является делом прошлого, но и настоящего, поскольку мы сейчас можем добиваться всеобщего демократического мира только путем общедемократической концентрации, а не той общенациональной, о которой говорил Потресов.
Речь Юдина
Наша задача не в том, чтобы раскрывать ошибки одних и раскрывать преступления других, а в том, чтобы найти выход из создавшегося положения. Политика большевиков объективно является политикой германского штаба. Они стремятся поставить Учредительное Собрание перед фактом сепаратного мира. Наша партия совместно с другими партиями должна стремиться не допустить этого. Нужно громко крикнуть, чтобы разбудить силы страны. Эти силы есть: находятся же они для гражданской войны. И большевики не опубликовывают германских условий перемирия именно потому, что боятся протеста здоровой части страны.
Наше спасение в том, чтобы добиться Учредительного Собрания, чтобы использовать силы наших союзников, восстановив с ними связь, разорванную большевиками. Тов. Астров отвлеченно говорил о двух империализмах, но ведь непосредственно угрожает германский империализм. Если положение может быть улучшено при помощи французского и английского империализма, то и это нужно использовать. Кроме того, мы вправе обратиться к германским с[оциал]-д[емократам] с призывом не совершать преступления против русской революции. И прежде всего это обязаны сделать интернационалисты, которые в свое время боялись нашего наступления из опасения повредить делу мира. Если мы пойдем по этому пути, то есть еще надежда на спасение. Не все еще погибло.
Речь Романова
Мы должны признать, что партия, ведя оборонческую линию, не сумела подчинить себе солдатскую стихию и справиться с хозяйственной разрухой. Игнорирование невозможности выполнить эти две задачи составляет основную ошибку оборонцев, ослаблявшую борьбу за мир. Благодаря этому вся реальная сила революционной демократии не была своевременно брошена на чашу весов.
Абрамович говорил о необходимости более энергичной тактики. Но ведь для укрепления наших финансовых сил «Заем свободы» [754] был необходим. Между тем интернационалисты клеймили всех, кто высказывался за заем. Потресов перегибает палку в другую сторону, обвиняя интернационалистов за Стокгольм[755]: нельзя выступать только с защитой страны, а интернационализм оставлять в стороне.
Наша задача в настоящее время – объединение сил пролетариата для борьбы с распродажей России.
Речь Мартова
Часть съезда превратила дебаты по вопросу о войне и перемирии в суд над интернационалистами. Это делается с целью использовать крах большевизма для дискредитирования интернационализма и для подновления национальной идеи.
Вчера нам кричали: «Что вы сделали!» Но ведь мы самостоятельной политики в отличие от нашей[756] не делали. Когда 3–5 июля большевики призывали на улицу, проводя свою политику, мы не пошли за ними. Мы не пошли за ними и тогда, когда они переводили на фронте на свой язык наши идеи. Мы не делали этого потому, что не верили в интернационализм и социализм масс. Мы не верили в мир помимо и против большинства демократии. Поэтому наша борьба была направлена на завоевание этой демократии, на классовое просветление масс, которые шли за нами. И поскольку ваша политика отгоняла массы от социал-демократии, мы удерживали их, хотя бы в минимальной степени. Успехи наши невелики: это показали выборы. Но успехи есть: от съезда к съезду наши силы внутри партии растут.
Мы не можем непосредственно отвечать за то, что было сделано для достижения мира. Но нельзя нас обвинять и в том, в чем виноваты большевики, так как мы всегда боролись против большевистского истолкования интернационалистских идей. Нас обвиняют в выступлениях против «Займа свободы». Мы выступали против него не потому, что деньги эти должны были быть израсходованы на пушки и ружья, а потому, что они предназначались для ненужных пушек и ружей. Для нас уже в июне ясна была необходимость сокращения армии. Между тем только в сентябре Верховский выступил с проектом такого сокращения, и именно благодаря этому он должен был уйти. Уменьшение вооруженных сил допускалось в угоду союзным империалистам и в интересах наших промышленников.
Вопрос о будущем существовании России не решается ни перемирием, ни миром, заключенным до Учредительного Собрания, или тем миром, который вынуждено будет признать Учредительное Собрание. Вопрос о будущем России может быть пересмотрен. Необходимо отказаться от политики коалиции, крах которой доказан тем, что не состоялись ни Стокгольмская, ни Пражская конференции. Мы должны поставить партию на рельсы классовой борьбы и помнить, что наши надежды должны покоиться не на возможности реванша, а исходить из расчета на демократическое движение на Западе. Таким путем можно добиться, чтобы и большевистское восстание оказалось шагом вперед в ходе революции.
Речь Горнштейна[757]
Те методы за лучший мир, о которых говорили интернационалисты, и те, о которых говорил Дан, неудовлетворительны, так как в обоих случаях предполагается заместительство. Массы оставляются в стороне в бездействии; им говорят: умри, а мы за тебя сделаем. Здесь предлагают обратиться к западноевропейскому пролетариату с призывом не допускать гибели русской революции. Но если с таким призывом обратится партия, а не сам пролетариат, то голос этот не будет услышан.
Нельзя идти к Интернационалу с одними жалобами на наши несчастья. Пусть армия разложилась. Но если армия отойдет от большевиков, то она отойдет также и вследствие внешней политики большевизма. Мы должны показать Интернационалу, что русская революция еще не погибла и что поэтому интересы международного пролетариата не допускают ликвидацию войны за счет России. Мы должны призвать всех, кто способен,