Читать интересную книгу Спартанский лев - Виктор Поротников

К дворцу примыкала пинакотека — картинная галерея, — на всех картинах которой были воспроизведены мифические сюжеты, так или иначе связанные с Сизифом. С другой стороны дворца тянулась крытая колоннада в глубь небольшого парка. Под кровлей колоннады возвышались на постаментах статуи из белого паросского мрамора. Тут была статуя Сизифа, его жены Меропы, сына Главка, внука Беллерофонта, оседлавшего крылатого коня Пегаса... Были тут и другие статуи ближних и дальних родственников Сизифа.

Для постояльцев между стеной и парком был выстроен из камня длинный одноэтажный дом со множеством небольших помещений. Рядом находилась баня с бассейном и конюшня для вьючных животных. К дому для гостей вела дорожка, мощённая плитами, по краям которой стояли мраморные статуи обнажённых нимф.

Помимо торговли Коринф славился храмом Афродиты и принадлежавшими этому храму диктерионами[190], куда отбирали самых красивых рабынь: эллинок и азиаток. Культ Афродиты, подательницы наслаждений, был развит в Коринфе как нигде в Греции, поэтому женская нагота повсюду здесь бросалась в глаза в виде статуй обнажённых нимф, харит[191] и богинь.

Леонид был удивлён и обрадован, увидев перед собой Симонида в запылённой дорожной одежде.

   — Друг мой! Откуда ты? А мне сказали, что ты уехал в Олимпию.

   — Я уже приехал обратно, — улыбнулся поэт. — Если бы ты знал, царь, какое это счастье — посреди стольких тревог и пугающих слухов увидеть красные плащи и щиты спартанского войска, выступившего на защиту Эллады. Честь тебе за это и хвала, царь Леонид!

Симонид говорил так, поскольку видел спартанскую стражу, стоявшую у ворот Сизифейона. Начальник стражи провёл Симонида к Леониду.

В комнате кроме царя находились трое гиппагретов. Это были: Сперхий, Пантей и Евксинефт.

Симонид был хорошо знаком с каждым после своей поездки в Лакедемон. Поэтому он воздал хвалу и им, заметив, что сегодня ночью будет спать спокойно: его сон станет охранять войско лакедемонян.

   — Вынужден тебя огорчить, друг мой, — сказал на это Леонид, садясь на скамью напротив Симонида. — Спартанское войско не выступило в поход. Со мной лишь мои телохранители, а их всего триста человек.

Улыбка погасла на лице Симонида. Он перевёл взгляд на Сперхия. Тот покивал, подтверждая сказанное.

   — А войско, что стоит на побережье? — спросил поэт.

   — Это союзники, присоединившиеся к нам по пути сюда, — ответил Леонид. — Их тоже немного, две тысячи воинов. Добровольцы из Тегей, Мантинеи, Микен, Орхомена, Флиунта и других городов.

   — Это те, кто не побоялся нарушить священное перемирие, — вставил Пантей.

   — Но это же безумие — идти со столь малым войском против Ксеркса! — воскликнул Симонид.

   — Не беспокойся, друг мой, — улыбнулся Леонид. — Скоро наше войско увеличится. Коринфяне обещали выставить отряд гоплитов. А впереди Беотия и Фокида, там тоже найдутся добровольцы.

На этом беседа закончилась, поскольку царю и его военачальникам нужно было идти на встречу с коринфскими властями.

   — Вечером мы снова увидимся, — прощаясь, промолвил Леонид. — А сейчас мой слуга проводит тебя к Мегистию, чтобы ты не скучал.

   — Как, и Мегистий тоже здесь? — изумился Симонид.

   — Мегистий не мог оставить меня без своей опеки в столь важном деле, — рассмеялся Леонид.

   — Мегистий для нас как огонь Прометея[192] для первых людей! — добавил Сперхий.

Комната Мегистия была расположена дальше по коридору, проходившему через весь дом. Единственное окно выходило в тенистый парк. Обстановка комнаты, рассчитанной на шесть человек, была довольно богата, хотя и без особых излишеств. Ножки стола и стульев, а также кроватей были украшены тонкой резьбой в виде виноградных листьев. На полу лежал большой египетский ковёр с вытканным изображением Осириса[193] и Исиды[194]. В углу стоял большой сосуд для омовений. Рядом сундук для различных вещей. Такие сундуки заменяли шкафы. Судя по резным украшениям и разноцветному орнаменту, сундук тоже был изготовлен в Египте. Стены комнаты были расписаны листьями аканфа и порхающими голубями.

Мегистий долго тискал Симонида в объятиях, не скрывая бурной радости от встречи со старым другом.

Перед тем как подкрепиться обедом, Симонид отправился в купальню, чтобы смыть пот и грязь. Он вскоре предстал перед Мегистием, облачённый в тёмно-синий гиматий из дорогой ткани, тщательно причёсанный и умащённый благовониями.

К тому времени слуги принесли всевозможные яства и вино, по эллинскому обычаю на три четверти разбавленное водой.

   — За встречу! — промолвил Мегистий, поднимая серебряную чашу. — За то, что боги лелеют нашу дружбу, не позволяя нам расставаться на долгий срок.

Симонид охотно выпил. Затем, угощаясь зажаренной в оливковом масле рыбой, кеосец поведал о своей размолвке с элланодиками, о встрече в Олимпии с царём Леотихидом и о беспечности собравшихся на состязания зрителей со всех концов эллинского мира.

   — Ведь ещё до начала Олимпийских игр на съезде в Коринфе было решено выставить объединённое эллинское войско и флот, чтобы остановить варваров в Северной Греции. Я сам видел, как это войско грузилось на корабли в Пирее. Потом началось непонятное. Пробыв в Фессалии всего несколько дней, войско вернулось обратно в Пирей. Отряды разошлись по домам, как будто всякая опасность уже миновала. Затем на очередном съезде в Коринфе фокейцы и афиняне завели речь о том, что с потерей Фессалии имеет смысл перекрыть персам дорогу в фермопильском проходе, чтобы варвары не проникли в Срединную Элладу. Коринфяне и спартанцы согласились с этим. Но возникает вопрос, почему объединённое эллинское войско не заняло Фермопилы сразу по возвращении из Фессалии?

   — Видишь ли, друг мой, — со вздохом произнёс Мегистий, — к возвращению нашего объединённого войска из Фессалии были получены оракулы для тех государств, которые вопрошали Аполлона о своей грядущей судьбе. И оракулы эти все без исключения предвещают гибель всем государствам, вздумавшим воевать с персами. Критянам и левкадянам оракул Аполлона просто-напросто запретил враждовать с варварами. Пифия также предостерегла от необдуманных действий озольских локров и фиванцев...

   — Знаю, знаю! — проворчал Симонид. — Афиняне тоже получили убийственный оракул, однако они не отказались от борьбы. И спартанцы не отказались.

   — Просто у афинян есть Фемистокл, который способен и дурное предзнаменование обратить в хорошее. Спартанцам же склонять голову перед любым врагом запрещает закон и слава предков. Однако и спартанцы не осмелились послать войско в Фермопилы накануне праздника в честь Аполлона Карнейского. Спартанские эфоры лишь сделали вид, что выполняют решение, принятое синедрионом, послав всего триста человек. Хорошо хоть к Леониду присоединились добровольцы из союзных городов, иначе вся эта затея походила бы на полнейшее безумие.

   — Надеюсь, афиняне поддержат Леонида?

   — Разумеется, — кивнул Мегистий. — Объединённый эллинский флот будет прикрывать отряд Леонида с моря, закрыв доступ персидским кораблям в Эвбейский пролив. В случае какой-нибудь непредвиденной опасности войско Леонида сможет отступить к локрийскому городу Фронию, а оттуда на афинских судах переправиться на остров Эвбею.

   — Но ты, конечно же, не веришь в непредвиденные случайности, — промолвил Симонид, глядя в глаза другу. — Ты потому и отправился в этот поход, ибо твёрдо уверен в победе над персами. Так?

   — Да, — ответил Мегистий. — Леониду суждено убить Ксеркса и спасти не только Лакедемон, но и всю Элладу от персидского нашествия. Это было предсказано ему богами ещё за много лет до этих событий.

Симонид тяжело вздохнул.

   — А мне всё-таки тревожно, ведь у персидского царя бесчисленное войско. Я разговаривал с лазутчиком, которого коринфяне посылали в Азию в прошлом году. После его рассказа ужас сковывает по рукам и ногам! На нас идёт вся Азия!

   — Что ж, тем весомее будет победа Леонида. — Мегистий налил в чаши тёмно-красное вино. — Давай выпьем за то, чтобы боги были милостивы к Леониду. И чтобы ему хватило мужества свершить предначертанное судьбой.

Выпив, друзья заговорили о другом. Симонид стал расспрашивать об Астидамии. Как она поживает? Не вышла ли замуж?

   — Я редко виделся с Астидамией, — признался Мегистий, — но в отряде Леонида находится её сын Леарх. Ты можешь побеседовать с ним.

Он послал слугу за Леархом. Тот пришёл не один, но с сыном Мегистия Ликомедом, с которым разместился в одной комнате. Оба числились царскими посыльными. Это была привилегированная должность в спартанском войске. В мирное время при царе находился один посыльный, в походе — трое или четверо.