Настоящей улыбкой.
Мое лицо приобрело странное выражение, интересно, как долго я хмурился, не замечая этого.
- Ты уже помогаешь тем, что ты здесь, - сказал я искренне.
- Мне достаточно видеть тебя, и настроение уже поднимается.
Она закатила глаза.
Ну конечно.
Один вид моего испачканного лица - универсальное лекарство.
- Особо не о чем говорить, - сказал я.
Мое невезение спуталось с моими неверными решениями, и я за это расплачиваюсь.
Изданное Денной хихиканье скорее напоминало всхлипывание.
- Я ничего не знаю о таких вещах, - призналась она, скривив губы.
- Хуже всего, когда ты сам по глупости виноват, правда?
Я почувствовал, что мои губы тоже скривились.
- Да, - согласился я.
- Сказать по правде, я бы предпочел слегка отвлечься на сочувствующего слушателя.
- Уж это я могу обеспечить, - усмехнулась она, беря меня за руку.
Господь знает, ты делал то же самое для меня так часто в прошлом.
Я шел рядом с Денной.
- Да?
- Бесконечное число раз, - сказала она.
- Легко забыть, когда ты рядом, - Она на секунду приостановилась, и мне пришлось тоже замереть, когда она соединила свою руку с моей.
- Нет, не так,
Я хочу сказать, когда ты рядом, легко забыть.
- Забыть что?
- Все, - ответила она, и нм мгновение из ее голоса исчезла вся игривость.
- Все худшее в моей жизни.
Кто я есть.
Так хорошо оказаться способной хоть на время уйти от самое себя.
Ты помогаешь в этом.
Ты моя гавань в бесконечном штормящем море.
Я захихикал.
- Я?
- Ты, - честно подтвердила она.
- Ты моя тенистая ива в солнечный день.
- А ты, - начал я, - приятная музыка в далекой комнате.
- Это хорошо, - сказала она.
- Ты нежданное пирожное в дождливый полуденный час.
- Ты припарка, которая вытягивает яд из моего сердца, - сказал я.
- Гм-м, - Денна с неуверенностью посмотрела на меня.
- Насчет этого не знаю.
Сердце, наполненное ядом, - не очень привлекательная мысль.
- Ага, - признался я.
- Это звучало лучше, прежде чем я это произнес.
- Вот это и происходит, когда ты смешиваешь свои метафоры, - сказала она.
И замолчала на секунду.
- Ты получил мою записку?
- Сегодня, - ответил я, позволяя нотке сожаления зазвучать в моем голосе.
- Всего лишь два часа назад.
- Вот как, - сказала она.
- Очень жаль, был хороший обед.
Я съела и за тебя.
Я пытался что-то сказать, но она просто улыбалась и качала головой.
- Я просто дразню тебя.
- Обед на самом деле - это просто предлог.
Мне нужно кое-что тебе показать.
Тебя не так-то просто найти.
Я уж решила, что придется дождаться завтра, когда ты будешь петь "У Анкера".
Внезапная резкая боль пронзила мне грудь, такая сильная, что даже превзошла радость от присутствия рядом Денны.
- Тебе повезло, что ты поймала меня сегодня, - признался я.
- Не уверен, что буду там играть завтра.
Она склонила головку на бок, глядя на меня.
- Ты ведь всегда поешь в Феллинг.
Не меняй этого.
Тебя не так-то просто найти.
- И это говоришь мне ты! - сказал я.
- Я ни разу не поймал тебя дважды в одном и том же месте.
- О да, уверена, ты всегда ищешь меня, - махнула она рукой, затем усмехнулась.
- Но это неважно.
Пойдем.
Уверена, это отвлечет тебя. - Она пошла быстрее, потянув меня за руку.
Ее энтузиазм был заразительным, и я вдруг поймал себя на том, что с улыбкой следую за ней по извивающимся улочкам Имре.
В конечном счете мы подошли к витрине какой-то лавки.
Денна встала передо мной, чуть ли не подпрыгивая от возбуждения.
Все следы слез исчезли, глаза ее ярко блестели.
Она закрыла руками мне лицо.
- Закрой глаза, - попросила она.
- Это сюрприз!
Я закрыл глаза, и она за руку провела меня вперед.
Внутри лавки царили сумрак и запах кожи.
Я услышал мужской голос: - Это он, да? - и глухой стук чего-то передвигавшегося.
- Ты готов? - Денна сказала мне в ухо.
Я мог расслышать улыбку в ее голосе.
Ее дыхание щекотало волосы, сзади закрывавшие мне шею.
- Понятия не имею, - честно ответил я.
Я чувствовал в ушах ее сдавленный смешок.
- Ладно.
- Открывай их.
Я открыл глаза и видел худого пожилого мужчину, стоявшего за длинной деревянной стойкой.
Пустой футляр для лютни стоял словно книга перед ним.
Денна купила мне подарок.
Футляр для моей лютни.
Футляр для моей украденной лютни.
Я шагнул поближе.
Длинный и изящный пустой футляр был покрыт гладкой черной кожей.
Без петель.
Семь блестящих стальных зажимов располагались по краю так, что верх приподнимался, как у крышки ящика.
Внутри был мягкий бархат.
Я протянул руку и коснулся обивки, найдя ее мягкой, но эластичной, как губка.
Бархат был толщиной чуть ли не в полдюйма и темно-бордового цвета.
Мужчина за стойкой улыбнулся.
- У вашей дамы хороший вкус, - сказал он.
- И серьезные намерения относительно своих желаний.
Он поднял крышку.
- Кожа смазанная и вощеная.
А под ней два слоя горного клена. - Он пробежался пальцем по нижней половине футляра, затем указал на соответствующую выемку на крышке.
- Сидит достаточно плотно, чтобы никакой воздух не мог не войти, не выйти.
Так что вам не придется беспокоиться, перемещая футляр из теплой влажной комнаты в ночной холод.
Он принялся защелкивать зажимы по краям футляра.
- Дама возражала против медных.
Так что эти из тонкой стали.
Когда все стало на место, крышка плотно прижималась к прокладке.
- Можете утопить в реке, но бархат внутри останется сухим. - Он пожал плечами.
- Конечно, со временем вода просочится через кожу.
Но что можно, то было сделано.
Перевернув футляр, он резко постучал костяшками пальцев по закругленному днищу.
Я использовал тонкий клен, поэтому футляр не громоздкий и не тяжелый, и укрепил его лентами из гланцской стали, - он махнул рукой в сторону ухмыляющейся Денны.
- Дама хотела Рамстоновскую сталь, но я объяснил, что несмотря на силу, Рамстоновская сталь еще и довольно хрупкая.
Гланцевская и легче, и сохраняет форму.
Он смерил меня взглядом.
- Если молодой хозяин желает, он может встать на днище футляра, и он не сломается. - Губы мужчины слегка поморщились, и он посмотрел на мои ноги.
- Хотя я предпочел бы, чтобы вы не делали этого.
Он снова перевернул футляр, возвращая его в нормальное положение.
- Должен признаться, это, пожалуй, самый замечательный футляр, который я сделал за двадцать лет. - Он скользнул от прилавка ко мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});