Читать интересную книгу Норвежский детектив - Герт Нюгордсхауг

Фигура у Бибби была идеальная, но она поразительно контрастировала с лицом. Груди, притаившиеся под платьем словно две звериные мордочки, не вызывали никаких мыслей о целомудрии. Изгиб бедер не имел ничего общего с полукружием окон в готических храмах, а совершенные как колонны ноги не настраивали на благоговейный лад. Ступни и лодыжки Бибби тоже были созданы не для тропинок монастырских садов.

Такое тело порадовало бы Фидия, но принесло бы много огорчений Святому Антонию. Директор Грам чувствовал себя скорее Антонием, чем Фидием, падшим Антонием, имя которого вычеркнули из святцев.

Бибби обняла его за шею.

— Значит, я плохо воспитана, если поздно выхожу к столу? — Она вдруг заговорила голосом Ригмур — «Ты не имеешь права делать замечания Бибби за то, что ее не бывает дома! Ведь она отсутствует вместе с тобой!»

— Тс-с! — Он нервно показал рукой на детскую и прошептал — Ригмур! — Во время оккупации так произносили «гестапо!».

Она потянулась и лизнула ему ухо.

— Встретимся как обычно? Да?

Он быстро надел плащ, шляпу и открыл дверь.

— В час, в кафе!

И выбежал из дому. Времени оставалось в обрез.

— Привет, Мирт! Как твое горлышко? — Бибби зашла в детскую. Она приветливо улыбнулась больной племяннице — деланная улыбка доброй тети.

— Спасибо, хорошо, фрекен Хермансен, — вежливо, но сдержанно ответила Мирт.

Бибби взглянула на рисунок.

— Как ты хорошо рисуешь!

Уперев язык в щеку, Мирт разглядывала свой рисунок. Потом критически покачала головой:

— Нет, вообще-то у меня не получилось…

— Это ты меня нарисовала? — Добрая тетя подняла брови. — Но ведь я совсем не похожа.

— Да, Пэку тоже не нравится, — призналась Мирт. — Он говорит, что ногти у вас гораздо длиннее. — Она нашла красный карандаш и пририсовала к среднему пальцу длинный изогнутый коготь.

— Значит, Пэку не нравится? — Деланная улыбка утратила свою приветливость, но она словно прилипла к губам. — Пэк много знает, да?

Мирт серьезно кивнула:

— Пэк знает все, фрекен Хермансен.

— Не надо называть меня фрекен Хермансен! — Бибби умоляюще вытянула губы трубочкой. — Зови меня просто тетя. Ты ведь знаешь, как меня зовут?

Две пары небесно-голубых глаз внимательно изучали друг друга. Женщина — женщину. Наконец младшая изрекла:

— Вас зовут тетя Бибби, фрекен Хермансен.

И продолжала рисовать. Бибби сделала нетерпеливое движение. Она протянула руку и хотела снять Пэка с изголовья.

— Ой! — вдруг вскрикнула она и выронила куклу.

Ригмур вбежала в детскую:

— Что случилось, Бибби?

Бибби с возмущением показала на Пэка. Он лежал на шине, ноги-поплавки были задраны в воздух, блестящие черные бусинки смотрели в потолок.

— Он… Он меня уколол! — Она показала кончик пальца, на котором выступила большая красная капля. — Видишь!

Бибби слизнула каплю, но кровь выступила опять. Испуганная, сердитая, не вынимая пальца изо рта, она покинула детскую. Визит вежливости был окончен.

Ригмур осторожно подняла куклу и осмотрела ее.

— Гляди, Мирт! — Она вынула булавку, воткнутую в ветхую одежду Пэка. — Нельзя пользоваться Пэком как подушечкой для иголок. Это опасно, видишь, что получилось!

В голосе Мирт тоже звучал упрек:

— Но у него пиджачок разорвался по шву, и ты до сих пор его не зашила! — Она взяла Пэка из рук матери. — Вы все его не любите! Вы очень плохо с ним обращаетесь!

— Не только пиджачок, скоро сам Пэк разорвется по швам. — Ригмур смутилась от справедливого упрека дочери, она быстро убрала с постели альбом и карандаши. Строго, как и подобает заботливой матери, она сказала:

— Ляг и поспи, скорей поправишься!

Мирт послушно легла, положив рядом с собой Пэка. Ригмур задернула занавески.

В гостиной стояла Бибби, она все еще сосала уколотый палец. В глазах у нее не было обычной кротости.

— Может, мне подарить ей новую куклу, Ригмур? Как ты думаешь?

* * *

Гуннар Грам сидел в кафе и размышлял о переходном периоде, который переживал уже второй раз в жизни. Каждому мужчине после сорока приходится пережить такой период, и чувствует он себя в это время так, словно его на Страшном Суде объявили вором. На этот раз Гуннара не донимали угри, но неприятностей и огорчений у него было в избытке.

Труднейший период. По сравнению с ним детство — веселая игра, половое созревание — безобидный зуд, а старость — блаженный покой.

Гуннар взглянул на часы — опаздывает, как обычно. Бибби всегда опаздывала на свидание не меньше чем на пятнадцать минут. Ну что ж, у него есть несколько минут, чтобы разобраться в своей душе. Сейчас она переживала смутное время.

Много лет Гуннар вел тихий и пристойный образ жизни, и вот на него обрушилась лавина. Нельзя сказать, что все произошло так уж неожиданно. Духовная связь с Ригмур постепенно исчезла, и супружеская близость между ними давно прекратилась. И все-таки он сохранял верность, потому что был романтиком. Он не хотел распыляться на случайные связи и ждал великой любви. Год за годом он жил как адвентист, ожидающий пришествия Христа. Одна за другой в нем зажигались свечи в преддверии торжественного мига. Но ждал он пришествия не Христа, а Люцифера. Вот именно — Люцифера. Тут-то и явилась Бибби.

Их еще не успели представить друг другу, но он уже знал: вот та, которую я жду! И ее взгляд ответил ему: я тебя хочу! На другой день она поселилась у них в доме и стала его любовницей.

В юности Гуннар смертельно боялся женщин, но его мечты о женщине не знали никаких запретов. И вот наконец они осуществились. Он, всегда такой неловкий, стал пылким любовником, потенция его была неисчерпаема. Он встретил свой идеал — самую красивую, чувственную и темпераментную женщину, о какой мужчина может только мечтать. Ему бы жить да радоваться, но он почему-то пребывал в глубокой депрессии.

Это длилось уже три месяца. Если так будет продолжаться и впредь, он либо отправится на тот свет от инфаркта, либо у них с Бибби появится общее супружеское ложе. И он не знал, какая из перспектив представлялась ему более мрачной.

Но разве Бибби не была бы ему хорошей женой? Ведь она, именно она, открыла ему, что такое настоящий секс. Они пережили вместе неповторимые мгновения, они дарили друг другу высшее блаженство. Это ли не лучшая основа для прочного брака? Гуннар где-то читал, что это так.

Однако все упиралось в то, что нельзя бесконечно заниматься любовью. Иногда следует делать и кое-что другое — например, задуматься над тем, что представляет собой близкий тебе человек, что представляешь собой ты сам и в чем смысл жизни. Гуннар пытался между объятиями беседовать с Бибби о том, что его занимало, о чем он размышлял, о прочитанных книгах. Но с таким же успехом он мог беседовать об этом с золотой рыбкой, плавающей в аквариуме.

Нет, Бибби была далеко не глупа. У нее был достаточно острый ум, но занимало ее только то, что имело к ней непосредственное отношение. Ее ум не выходил за рамки ее горизонта. А горизонт этот был не шире объема ее бедер.

Господи, куда же она пропала? Гуннар обежал глазами зал, долго смотрел на входную дверь, потом уставился в окно, выходившее на улицу. Бибби не было.

Они обычно встречались в этом кафе. Оно лежало в стороне от центра, и они не рисковали застать тут кого-нибудь из знакомых. В тот день, кстати, в кафе было подозрительно много сорокалетних мужчин, одиноко сидевших за рюмкой портвейна. Все они тоже нетерпеливо поглядывали на часы. В зал вошла хорошенькая девушка и порхнула к пожилому мужчине за угловым столиком. Фу, как некрасиво, ведь он годится ей в отцы! (Сам Гуннар был лишь на двадцать лет старше Бибби.) Оказывается, в этом малоизвестном кафе собирается много мужчин, переживающих вторую молодость. Видно, у него хватало товарищей по несчастью в этой обители позора.

Он допил портвейн и заказал еще. Директор и манекенщица — Господи, как это банально, как удручающе пошло! Сотни тысяч немолодых мужчин переживают сейчас то же, что и он. Страшную правду о жизни рассказывают не писатели, а дамские журналы в разделах писем.

«Милая умница Клара!

Мой муж обманывает меня с одной распутной самкой. Подумай только, она — моя кузина и живет у нас в доме! Он совершенно помешался на ней, но она делает его несчастным. У нас маленькая дочка. Все так беспросветно, так ужасно. Что мне делать? Помоги мне! Я в отчаянии!

Ригмур».

Он вдруг заметил, что сидит и чертит ногтем на скатерти шестиконечную звезду. Что это за символ? Ах да, это звезда Давида, святой знак иудеев. Когда-то Гуннар читал, что она символизирует. Треугольник, вершина которого смотрит вверх, соответствует Богу, другой же, у которого вершина направлена вниз, — человеку. Вместе они выражают единство неба и земли. Гуннар оглядел зал. Где же он, этот глядящий вверх треугольник? Исчез. Звезды больше нет, осталась только ее половина — треугольник, глядящий вниз. Его мы несем в своем теле; только ему и поклоняемся. И ты, Бибби, несешь его, не скрывая от посторонних глаз. Изощренная, ласковая хищница, утонченная невежда! Неповторимая Бибби, ну почему тебя так долго нет?