Читать интересную книгу Сочинения - Плутарх

Итак, сойдя с носилок, Цицерон направился к месту суда над Милоном. Увидя же расположившегося как бы лагерем на высотах Помпея, а вокруг всей площади ярко блестевшее оружие, он настолько смутился, что с трудом мог начать свою речь прерывающимся голосом и трясясь всем телом, между тем как сам Милон явился в суд с видом непоколебимого мужества, не сочтя даже нужным отпустить волосы и переменить одежду на траурную. Надо полагать, что именно это обстоятельство в значительной мере способствовало его осуждению. Но Цицерон в этом процессе показался скорее человеком преданным интересам своих друзей, чем трусливым.

XXXVI. Цицерон вступил в число жрецов, которых римляне называют авгурами,696 на место Красса-младшего, после того как последний погиб в земле парфян.697 Затем, получив по жребию провинцию Киликию и войско, состоявшее из 12 000 тяжеловооруженных и 1600 всадников, он отплыл по назначению.698 Поручено ему также было устроить дела в Каппадокии, сделав ее дружественной и покорной царю Ариобарзану.699 Он подчинил и умиротворил эти области, не навлекая на себя ни с чьей стороны упреков и не прибегая к военным действиям. Обратив затем внимание на начинавшиеся среди киликийцев, под влиянием парфянской неудачи римлян, волнения и на возмущения в Сирии, он успокоил их кротостью своего управления. Он не принимал даров даже в тех случаях, когда их давали цари, жителей же провинции освободил от пиров в свою честь, а сам ежедневно приглашал приятных ему лиц к столу, угощая без роскоши, но радушно. При доме его не было привратника, а самого его никто не заставал лежащим: с раннего утра он принимал являвшихся к нему с приветствиями, стоя или прохаживаясь перед спальней. Говорят, что он ни розгами никого не сек, ни одежд не разрывал, не поносил никого словами и не налагал взысканий в оскорбительной форме.

Раскрыв же многочисленные случаи хищения народных денег, он поднял этим благосостояние городов, причем виновные, возвратив похищенное, ничего больше не претерпели и сохранили свои гражданские права. Вел он также войну, обратив в бегство разбойников, живших в окрестностях Амана, за что был провозглашен солдатами императором. А когда оратор Целий просил Цицерона прислать из Киликии в Рим для какого-то зрелища барсов,700 тот написал ему, рисуясь своими деяниями, что барсов в Киликии нет: они убежали в Карию, рассердившись на то, что с ними одними воюют, между тем как все пользуются миром.

Отплыв от своей провинции, Цицерон сначала пристал к Родосу, а затем, с удовольствием провел некоторое время в Афинах, стосковавшись по былым своим занятиям. Сойдясь здесь с самыми видными представителями греческой образованности, приветливо встретившись с прежними своими друзьями и знакомыми, он вернулся из почтившей его подобающим образом Греции в Рим701 в то самое время, как республика, переживая как бы воспалительный процесс, вовлеклась в междоусобную войну.

XXXVII. И вот, когда в сенате был поставлен на голосование вопрос о награждении его триумфом, Цицерон заявил, что ему приятнее было бы сопровождать в триумфальном шествии Цезаря, если бы прекратился раздор. То же советовал он и частным образом: много раз писал Цезарю, настойчиво просил и Помпея, успокаивая и уговаривая каждого из них. А когда дело стало уже непоправимым, и Цезарь перешел в наступление, Помпей же не остался на месте, а покинул город в сопровождении многих лучших людей, — Цицерон не присоединился к ним в этом бегстве, и можно было думать, что он перейдет на сторону Цезаря. Вполне очевидно, что в поисках решения он долго бросался из стороны в сторону и жестоко страдал. Ибо в своих письмах он говорит, что не знает, в какую сторону должно ему обратиться, — если у Помпея есть прекрасное, заслуживающее уважения основание вести войну, то Цезарь удачнее пользуется обстоятельствами и лучше умеет спасать и себя, и своих друзей: в этих условиях ясно, от кого надо бежать, но неясно, к кому бежать. В то же время Требатий, один из товарищей Цезаря, написал ему письмо, в котором говорилось, что ему, Цицерону, скорее всего надлежало бы, как полагает Цезарь, примкнуть к партии последнего и разделить с ним его надежды; если же он отказывается от этого из-за преклонного возраста, то лучше бы было ему ехать в Грецию и, оставаясь там, жить спокойно в стороне от обеих партий. Удивленный тем, что Цезарь не написал ему сам, Цицерон ответил в сердцах, что он не совершит ничего, что было бы недостойно прежних его дел. Так говорится об этом в его письмах.702

XXXVIII. Лишь только Цезарь отправился в Испанию, Цицерон отплыл к Помпею, где его встретили с радостью все, кроме Катона: последний, увидев Цицерона наедине, сильно порицал его за то, что он присоединился к Помпею; ибо ему, Катону, не к лицу было бы изменить тому направлению в политике, которого он держался с самого начала, тогда как Цицерон принес бы большую пользу отечеству и друзьям, если б оставался в Риме нейтральным, сообразуясь в своих действиях с ходом событий; а теперь он явился сюда, крайне неосмотрительно, без всякой нужды сделавшись врагом Цезаря, чтобы подвергнуться вместе с другими столь великой опасности. Слова эти изменили намерения Цицерона; повлияло на него и то обстоятельство, что Помпей не поручал ему никакого важного дела. Но в этом виноват был он сам: не скрывая того, что он раскаивается, Цицерон порочил приготовления Помпея, с затаенным недоброжелательством критиковал его распоряжения и не мог воздержаться от насмешки и острословия, направленных против его соратников. Сам он ходил по лагерю угрюмый и печальный, других же заставлял смеяться, хоть им было вовсе не до смеху. Но лучше приведу здесь несколько примеров таких острот. Так, Домитий, продвигая на командную должность человека, к военному делу не способного, говорил про него, что он отличается прекрасным нравом и благоразумием. «Почему же, — спросил Цицерон, — ты не приберегаешь его для опеки над твоими детьми?» Некоторые хвалили лесбосца Феофана, который был начальником лагерных рабочих, за то, что он хорошо успокоил родосцев, потерявших свой флот. «Какое это великое благо иметь начальником грека!» — воскликнул Цицерон. А в то время, как Цезарь имел почти во всем успех и как бы уже держал Помпея в осаде, Цицерон так ответил Лентулу, сказавшему, что друзья Цезаря, как слышно, настроены мрачно: «Ты хочешь сказать, что они сердятся на Цезаря». Некий Марций, только что явившийся из Рима, рассказывал, что там ходят упорные слухи, будто Помпей осажден. «Так ты для того и отплыл оттуда, чтобы удостовериться в этом собственными глазами?» — спросил Цицерон. После поражения Нонний сказал, что следует надеяться на лучшее, ибо в лагере Помпея остались семь орлов. «Прекрасен был бы твой совет, — возразил Цицерон, — если б мы воевали с галками». Лабиен же, полагаясь на какие-то предсказания, уверял, что Помпею суждено одержать верх. «Так, значит, — сказал Цицерон, — это была хитрость, что мы потеряли свой лагерь».

XXXIX. После битвы при Фарсале, в которой он не принимал участия по болезни, когда Помпей бежал, Катон, располагавший в Диррахии многочисленным войском и большим флотом, потребовал от Цицерона, чтобы он принял на себя обязанности командующего, согласно с законом и как лицо, облеченное ранее консульским достоинством. Цицерон отказался от командования и вообще от участия в войне. Тут молодой Помпей и друзья его, называя Цицерона изменником, уже выхватили было мечи и он едва ли избег бы гибели, если б не вступился Катон, который с трудом отстоял его от них и проводил из лагеря. Прибыв же в Брундизий, он прожил здесь некоторое время в ожидании Цезаря, которого задерживали дела в Азии и Египте. А когда стало известно, что Цезарь причалил в Таренте и переходит оттуда сухим путем в Брундизий, Цицерон поспешил ему навстречу, не теряя окончательно надежды, но все же боясь испытать в присутствии многих настроение человека, ему враждебного и одержавшего верх. Но ему ничего не пришлось ни сделать, ни сказать, что было бы противно его достоинству. Ибо Цезарь, увидя Цицерона, шедшего ему навстречу далеко впереди других, ласково приветствовал его, сойдя с коня, и прошел много стадиев пути, беседуя с ним одним. С того времени он не переставал оказывать Цицерону знаки уважения и благосклонности, и когда тот написал хвалебное слово в честь Катона, Цезарь в ответном слове воздал хвалу красноречию Цицерона и всей его жизни, находя в нем величайшее сходство с Периклом и Фераменом.703 Сочинение Цицерона носит заглавие «Катон», Цезаря же — «Антикатон». Рассказывают также, что когда Квинт Лигарий704 был обвинен в том, что стал одним из врагов Цезаря, и Цицерон принял на себя его защиту, Цезарь сказал своим друзьям: «Что мешает нам послушать после долгого перерыва речь Цицерона, если Лигарий уже давно признан нами негодяем и врагом?» Но Цицерон с самого начала своей речи взволновал Цезаря необычайно, в дальнейшем же своем развитии его речь стала столь разнообразна в выражении чувств и исполнилась столь удивительного очарования, что Цезарь много раз менялся в лице; ясно было, что и душевное его состояние постоянно меняется. А под конец, когда оратор коснулся сражения под Фарсалом, Цезарь, охваченный волнением, задрожал всем телом и выронил записки, которые держал в руках. Так, покоренный, он оправдал Лигария.