Читать интересную книгу Спящие пробудитесь - Радий Фиш

— Как молитву, отец Димитри!

— Тогда полезайте! Живо!

Едва Ставро отдышался и стал поудобней располагаться на дощатом настиле, устроенном в кроне раскидистой пинии, как внизу, между двумя преградами, началось странное движение. Ратники с косами, булавами, рогатинами, пиками побежали от каменных куч и скальной гряды ко второй стене. Неужто удирают? Но от кого? Ворога еще не видно, по крайней мере, ему, Ставро.

— Наши отходят! — крикнул он, приложив ладони ко рту.

— Вижу! — отозвался Димитри.

В голосе его Ставро послышалось удовлетворение, а не досада и страх.

Нет, на бегство это было не похоже. Миновав узкие, прикрытые стенками проходы, ратники садились на коней, подведенных из рощицы, по два всадника на лошадь, и без промедления скакали прочь, вверх по ущелью. Ватажка всадников, вставшая меж проходов, — среди них Ставро опознал Гюндюза, — не делала никаких попыток их задержать.

Осталось всего пять-шесть стрелков и пращников на гребне, столько же ратников у деревянной загороди на дороге да два лучника — верхами между каменных груд.

— Белый бунчук на гребне! — крикнул Ставро. И тут же увидел османское войско в боевом строю.

Оно показалось ему бесчисленным. Лес копий. Укрытые щитами всадники. Пешие лучники. Сабельные бойцы на отменных конях, поблескивающих в лучах предвечернего солнца дорогой сбруей. И среди них стяг и бунчук самого султанского наместника. А за ним — снова всадники, верблюды, воины. Ставро казалось, что он слышит топот тысяч ног, стук копыт, от которых дрожат горы. Что могут поделать с ними два десятка ратников Истины?

— Идут! — крикнул Ставро.

И не услышал ответа: грянули огромные боевые барабаны, призывая султанских воинов на приступ.

Ставро хотелось зажмуриться, чтоб не видеть гибели защитников. Но он удержался: как-никак его поставили смотреть.

Подпустив врага шагов на сто, оборонявшие гребень стали бить в него камнями, стрелами, заботясь не столько о меткости, сколько о том, чтобы выпустить стрел и камней побольше. Затем сбежали вниз и кинулись к проходам во второй преграде. Туда же устремились и остальные, прикрываемые двумя лучниками на конях.

Первое загражденье умолкло. Османцы, опасаясь подвоха, остановились. Постреляли. Затем медленно двинулись дальше.

Обнаружив, что скальная гряда, груды камней и загородь больше не охраняются, мгновенно оттащили деревянные козлы с дороги, пустили по ней конницу, а затем и пеших гулямов.

Всадники уткнулись во вторую преграду. Попробовали одолеть проходы. К этому времени к Гюндюзу, кроме покинувших первую линию метателей и лучников, подоспела сотня туркмен. Они легко сбивали с коней османских всадников, выезжавших по одному да еще боком из-за близко поставленных к проходу стенок, ловили их коней. Тем не менее османцы продолжали лезть в проходы, ярость их была велика, силен напор сзади.

Пешие гулямы пытались перемахнуть через стенку, встав на плечи своим товарищам, но делались легкой добычей лучников, пращников и тех же туркмен.

Крики раненых, ругань, стоны задавленных, ржанье коней, стук копыт, бряцанье щитов, звон сабель слились с барабанным боем в страшный рев. Почти все османское воинство сбилось меж двумя укреплениями. Туда, в самую гущу пехоты, и ударило первое каменное ядро и свалило человек пять-шесть.

Ставро оглянулся. Скала со своим слабосильным напарником что есть силы крутили рукоять барабана. Когда ложка камнемета откинулась на боевой взвод, двое карабурунцев зарядили ее новым снарядом. Димитри махнул рукой. Со свистом отдались сутуги, и еще одно ядро, описав дугу, врезалось в ряды врагов.

Теперь Ставро понял замысел Деде Султана. Но поняли его и османцы. Седобородый воевода, распоряжавшийся пешей ратью, что-то кричал, показывая на скальный гребень. Десятка три лучников побежали к лестницам, полезли по ним на настилы. Как же их не спалили, не порушили, прежде чем оставить! И принялись оттуда посыпать стрелами защитников второй преграды.

Вот уже один туркмен завертелся в седле с сидящей в плече османской стрелой. Другой соскочил на землю, схватил под уздцы коня, кинжалом перерезал ему горло — у животного торчала из глаза стрела. Метатели, прикрывшись щитами, побежали под защиту стены — там стрелкам с гребня их было не достать. Но из-под стены и не поразить из пращи взбиравшихся на нее гулямов, что прыгали теперь защитникам прямо на голову. Пришлось взяться за булавы, у кого они были.

С горы ударило новое ядро. Воевода гулямов заметил, откуда оно прилетело. Подозвал к себе десятника, кивнул в сторону камнемета. Тот собрал воинов, повел их бегом в обход первой преграды и скрылся под горой.

«К нам! — мелькнуло в голове у Ставро. — Видел ли Димитри?»

Враг тем временем нащупал слабину. У того конца стены, где недавно резвились Скала с Боевым Козлом, загражденье осталось незавершенным. Здесь и перелезли через него османские гулямы. Прикрываясь высокими щитами, выставив вперед копья, они медленно, но неуклонно принялись теснить туркменских наездников. Когда за их спиной оказалось пространство шагов в тридцать, через низкое место в стенке перелетело два всадника. Еще два. Еще. Конники не рвались в бой, а накапливались за спинами гулямов, ожидая команды.

В этот миг рядом с Гюндюзом взвился на копье синий бунчук. Лучники и пращники со всех ног кинулись от стены к рожковым деревьям. И вынеслись оттуда верхами. Едва они скрылись из вида, как щиты и копья османской пехоты раздвинулись: конница султана пошла в атаку. А туркмены, неустрашимые бойцы, потеряв всего два-три человека ранеными, нежданно-негаданно пустились наутек. Отстреливаясь на скаку, бросая захваченных коней, бесславно покидали они поле боя.

Ставро поспешил вниз. Руки, ноги у него тряслись — едва с дерева не сорвался. Запыхавшись, подбежал к камнемету.

— Разом взяли! — кричал, стоя к нему спиной, отец Димитри.

Восемь человек за одну станину, Скала, пунцовый от натуги, — за другую приподняли передок камнемета, а мулы, нахлестываемые Боевым Козлом, разворачивали его влево, в сторону Ореховой теснины, куда должен был переместиться, а может, уже переместился враг.

— Приналяг, други! Осчастливь, товарищи! Берись, мои богоданные, посильнее! По всему свету пущу, что с такими товарищами и умирать не надо!

— Дядя Димитри! — крикнул Ставро. — Нас заметили! Идут сюда!

— Сколько? — крикнул в ответ старшой.

— Десятка два! С луками, саблями.

— Не бойсь! Остановят!

— Отец Димитри! — раздался с другой стороны голос Доганчика. Он сидел над самой Ореховой тесниной. — Османцы! — Он показал вниз.

Димитри махнул рукой: дескать, понял. И обратился к прислуге:

— Ну, держись, молодцы! Горячая будет работка. Не подведем братьев!

— С нами Истина, — отозвался басом Скала.

И вслед за ним подхватили остальные:

— С нами Истина!

Ставро постоял в нерешительности, ожидая приказаний, но Димитри занялся камнеметом: проверил расположенье по засечкам на скале, попробовал устойчивость. И мальчишка, подхватив свою торбу и бурдючок с водой, припрятанные за кустом, пустился вниз, к утесу, на котором сидел Доганчик.

Каменистая дорога, по которой османская конница преследовала удиравших туркмен, огибала утес и уходила тесниной влево. Справа же горы, чуть раздавшись, уступали место руслу пересохшего ручья, заросшему непролазным кустарником, усеянному красновато-бурыми валунами, цвету которых он, очевидно, и обязан был своим прозвищем Красный.

Прямо напротив на высоком лесистом мыске, отделявшем Ореховую теснину от Красного ручья, Ставро заметил движение.

В теснине показался отряд всадников на отборных конях, скакавший быстро, но будто бы неторопливо, словно впереди их ждал не бой, а пир. Посредине на чистокровном арабском вороном восседал грузный сановник в синем расшитом кафтане, в высоком, обернутом чалмой клобуке. Чуть поотстав — воевода помоложе, а с другого боку — конник с бело-зеленым треугольным стягом и рыжим бунчуком на древке.

— Беги к Димитри, — зашептал Доганчик. — Скажи: сам бей в теснине. Живее!

Ставро не успел выполнить поручения. В горах загремело. Послышался нараставший, подобно приближающемуся грому, грохот. Всадники заметались. Кони, прижав уши, приседали от страха. Небольшой заминки оказалось достаточно, чтобы каменная лавина, пущенная с горы напротив, смяла бахадуров охраны вместе с их конями. В прекрасного арабского скакуна угодила глыбища, отскочившая от другой над дорогой, ударила вороного по ногам, свалила на бок. Падая, конь подмял под себя седока, клобук с чалмой отлетел в сторону.

Завал, перегородивший Ореховую теснину в самом узком месте, отсек султанских конников от гулямов пешей рати. Устрашенные грохотом, всадники замедлили преследование. А в это время туркменские акынджи под началом Текташа, пропустив за спину к себе покинувших поле боя товарищей во главе с Гюндюзом, пошли на свежих конях в атаку на оробевших, растянувшихся по дороге утомленных погоней воинов наместника. Те сражались умело, но из-за каждого куста, из-за каждого камня при дороге вырастал воин-крестьянин. Вилами, дубинами, косами били они по коням, сшибали всадников наземь, доколачивали на дороге. Кому удавалось вырваться, повернуть назад, наталкивались на завал и становились живой мишенью для засевших по обе стороны теснины немногочисленных, но метких лучников.