голосе звучит то, что я надеюсь, является соблазнительным. — Разве ты не говорил, что хочешь сорвать это платье с моего тела?
Его взгляд горят, пока он наблюдает за мной, дыхание участилось. Я наслаждаюсь тем, как контролирую его в этот момент, — это пьянящее ощущение, от которого по позвоночнику бегут мурашки.
Я позволяю платью соскользнуть с моего тела, чтобы оно опустилось на ноги, и предстаю перед ним в нежном нижнем белье, которое соответствует пылающей страсти в его взгляде.
Комната, кажется, трещит от электричества, когда я делаю медленные, обдуманные шаги к нему.
Его руки тянутся, чтобы коснуться меня, но я танцую вне его досягаемости, наслаждаясь игрой, в которую мы играем. Я хочу насладиться этим моментом, чтобы он еще больше страдал по мне.
— Иди сюда. — Рычит он, сдерживая желание.
Он хватает меня за талию и притягивает к себе, прижимаясь губами к моим в обжигающем поцелуе.
Голод и нетерпение между нами разгораются в пылающий огонь.
Наши руки и губы повсюду, они исследуют, разжигают и раздувают пламя нашего желания.
Вкус его губ, ощущение его рук на моей коже — это все, чего я когда-либо жаждала.
Он разворачивает нас и усаживает меня на стол — предмет мебели, предназначенный для работы, теперь превратился в алтарь страсти.
Я выгибаю спину, приглашая его ближе, и он следует за мной.
Мои пальцы тянутся к ремню, и я быстро расстегиваю его, предвкушая удовольствие с каждой секундой.
Когда я медленно расстегиваю молнию на его брюках, дыхание сбивается, и он смотрит на меня темными, голодными глазами.
С нарочитой медлительностью я спускаю его брюки, обнажая его желание, напряженное против ткани боксеров.
Я не тороплюсь, смакуя момент, и когда я наконец освобождаю его, он издает слабый стон удовольствия, как будто до этого ему было больно.
Я хватаю его и медленно провожу рукой вверх-вниз, большой палец нежно проводит по чувствительному кончику, вызывая у него еще один глубокий стон.
Он полностью в моей власти, и это сводит его с ума. Я продолжаю свои исследования, мои прикосновения становятся все смелее и требовательнее. Каждый штрих и ласка — это симфония удовольствия, которую мы создаем вместе.
Он выгибает спину, его руки хватаются за край стола, когда он прислоняется ко мне, костяшки пальцев побелели. Я хочу, чтобы он знал, как сильно я его жажду.
— Я хочу попробовать тебя на вкус. — Шепчу я.
Его глаза удивленно расширяются.
Дыхание Лукаса сбивается от моих слов, похоть пылает в его глазах еще жарче, но он не отстраняется, чтобы я могла слезть.
— Пожалуйста. — Отвечаю я, мой голос наполнен потребностью.
Он двигается, поворачиваясь так, чтобы прислониться к столу, и я улыбаюсь, в моих глазах появляется лукавый блеск, а мои губы прочерчивают огненную дорожку вдоль его живота, пока я спускаюсь на пол.
Его нетерпение ощутимо, ведь он следит за каждым моим движением.
С дразнящей медлительностью я добираюсь до его пульсирующего члена и даю ему то, чего он жаждет. Мои губы, мягкие и теплые, встречаются с его разгоряченной кожей, и я беру его в рот, наслаждаясь его вкусом и тем, как он трепещет под моими прикосновениями. Я стону, посасывая и слизывая капли вытекающей из него спермы.
Его пальцы перебирают мои волосы, молчаливо поддерживая меня, пока я продолжаю доставлять ему удовольствие. Комната наполняется пьянящими звуками его стонов, подстегивающих меня.
Звуки, когда мужчине достаточно комфортно, чтобы стонать, могут быть самыми сексуальными на свете, и я чувствую, как от этого я становлюсь еще более влажной, портя дорогое белье, которое на мне надето.
— Если ты не остановишься, я кончу.
Эти слова заставляют меня еще больше активизировать свои действия, но его рука в моих волосах оттаскивает меня от него.
Я почти протестую, когда он притягивает меня к себе так, что я стою, прислонившись к нему.
— Единственное место, куда я кончу, — это внутрь тебя.
Внезапно я перегибаюсь через стол, а он оказывается позади меня, и мои волосы наматываются на его кулак. Искусными пальцами он дразнит меня, заставляя мое дыхание сбиваться, а сердце учащенно биться.
Каждое прикосновение, каждая ласка посылают электрические токи удовольствия по моему телу, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться к нему в безмолвной мольбе.
Я хочу его, нуждаюсь в нем так, что словами не передать.
Он целует меня в ухо:
— Я хочу быть в тебе, но…
— Но ничего. Ты нужен мне сейчас.
— У меня нет презерватива.
Черт, у нас еще не было этого разговора, но мне все равно, используем мы презерватив или нет.
— Я чистая и пью таблетки. — Отвечаю я, мой голос требует ответа.
— Я тоже чист.
Я приподнимаю свою задницу чуть выше.
— Тогда нам не нужен презерватив.
Его хватка на моих волосах усиливается, и я чувствую его дыхание на своей коже, от которого по позвоночнику пробегают мурашки.
Его пальцы, все еще скользкие от моего желания, попадают к нему в рот, и он облизывает их, а я задыхаюсь от этой вульгарной сцены.
— Ты идеальна. — Пробормотал он, его голос хриплый от потребности. — Всегда так готова для меня и так чертовски мила.
Его слова омывают меня, как ласка, прежде чем его пальцы сдвигают мое нижнее белье в сторону, и я чувствую его прикосновение к своему ядру.
Низкий, гортанный стон вырывается из моих губ, когда его член входит в меня дюйм за дюймом.
Ощущения потрясающие, словно в ночном небе одновременно загорается тысяча звезд.
Он двигается с первобытной интенсивностью, каждый толчок поднимает нас все выше и выше, вдавливая меня в стол.
Я чувствую, как внутри меня накапливается напряжение, готовое вот-вот взорваться.
Я теряю себя в его ощущениях, в том, как он двигается, в восхитительном трении наших тел, встречающихся снова и снова.
Комната наполняется звуками нашего неровного дыхания и шлепками кожи о кожу.
Его руки перемещаются на мои бедра, а толчки становятся все более яростными.
— Ты моя. — Говорит он так, словно предъявляет свои права, его голос низкий и собственнический.
Как будто он еще не знает, что погубил меня для всех остальных мужчин.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, и встречаю его темные глаза, буравящие меня.
Это заявление о праве собственности, но не в том смысле, что оно принижает меня.
Напротив, это обещание, заверение в том, что в его объятиях я всегда буду под надежной защитой.
— И ты мой. — Отвечаю я, мой голос наполнен той же убежденностью.
Он с рычанием выходит из меня, а затем разворачивает, чтобы поднять,