Она не уедет, тем более пока ты тут в больничке валяешься. А по поводу «приставить», я над этим подумаю. Пришлю своих ребят из фирмы. Правда, истерика будет знатная, когда Юлька поймет, что с ней нянькаются, — ухмыляется Степа.
— Уж лучше пусть истерит, чем… — не договариваю. В палату открывается дверь и входит Юля с двумя стаканчиками кофе, запах которого тут же разносится по палате. Щеки горят, глаза блестят. Вся какая-то не такая: немного нервная и взъерошенная.
— Юль? Все хорошо? — спрашиваю ее.
Она кивает и отдает картонный стакан отцу.
— Ладно, — поднимается со стула Степан. — Я поеду, телефон разрывается. Юль, за тобой заеду к вечеру, хорошо? — спрашивает.
— Да, пап, спасибо! — подскакивает к нему и целует в щеку.
Мне Данилов только кивнул и скрылся за дверью.
— Так, что случилось, Юль? — хлопаю ладонью по постели рядом, показываю, куда нужно бы сесть.
Девчонка прячет глаза, но слушается. Оставляет свой стаканчик на столе и садится рядом.
— Юль? — вглядываюсь в ее личико. Как же я соскучился, сил нет. — Я же вижу, что что-то случилось.
— В общем, — вздыхает она и смотрит мне прямо в глаза. — Я, кажется, обидела твою маму, — выдает на одном дыхании, удивляя меня своей воинственностью во взгляде.
Глава 41
Юля
В столовой тихо. Гнетуще. Хотя чего еще ожидать от больницы? Посетителей здесь нет, и пять небольших столиков пустуют. Тишину в помещении нарушает только гудение холодильника и шум машин за окнами.
Мы с Ириной Григорьевной сидим и молчим. Я кручу пальцами стоящий на столе стаканчик со своим кофе, мама Дана сверлит меня оценивающим взглядом. Первой этот разговор начинать я не намерена.
Я вообще не хотела с ней идти. Честно. Не уверена, что готова изображать вежливость. Но Ирина Григорьевна оказалась настойчивой женщиной. Вот только не особо торопливой и говорливой.
— Знаете, — говорю я в конце концов, взглянув на часы, — если вы привели меня сюда, чтобы молча рассмотреть, то я могу упростить вам задачу и скинуть фото. Изображать немую натуру я не готова, меня ждут.
— Смелая и дерзкая, я погляжу, — передергивает плечами собеседница. — Что ж, надо отдать должное моему сыну, в выборе своих женщин он последователен.
— Я просто устала, — говорю честно. — Почти двое суток без сна, и все те события, что были «до»… Я просто хочу спокойствия рядом с любимым человеком. Все.
— С таким мужчиной, как мой сын, спокойствие исключено. Именно поэтому я и вызвала тебя на разговор, деточка. Ты не понимаешь, во что ввязалась!
— Ирина Григорьевна, хватит. Вы совершенно меня не знаете! Вы даже не дали мне шанса понравиться вам!
— Зато я знаю своего Богдана. Он взрослый мужчина, у которого уже нет времени распыляться на пустые эмоции. Ему пора строить семью! Заводить детей, в конце концов! Своих! А не брать на воспитание чужую, прости господи…
— Чужую? — морщусь. — Это вы меня сейчас назвали ребенком?
— Ну, а кто ты? Сколько тебе лет? Восемнадцать-то есть? Школу закончила?
— Девятнадцать. И да, дети — не животные, их не заводят! Они появляются по большой любви!
Мама Дана закатывается от смеха. Я искренне не понимаю, что в моих словах ее так развеселило?
— По большой любви, — отмахивается, все еще посмеиваясь, Ирина, — ох, смешная ты. Молодая и наивная.
— Я что-то сказала не так?
— Наверное, я даже могу понять, почему мой сын на тебя повелся. Что-то новое, свежее, яркое и необычное. Этакая пестрая экзотическая птичка в голубятне. Вот только отношения, построенные на чувствах и эмоциях, заведомо провальны.
— Чушь!
— В двадцать, может, дети и появляются по любви, Юлечка, но, когда тебе сорок, — это не случай или вспышка страсти, а серьезная работа двоих. Но куда тебе это понять? В твои-то годы.
— Ну хватит! — собираюсь вскочить из-за стола, но рука Ирины Григорьевны, мертвой хваткой вцепившись в мое запястье, оставляет меня сидеть на месте.
— Ты хоть представляешь себе, как живут взрослые люди? — щурит глаза мама Богдана. — Ты — девчонка из обеспеченной семьи, все заслуги которой — это деньги родителей. Палец о палец не ударила. Представляешь, какой это труд и ежедневная работа — строить семью? Особенно, когда мужчина рядом статусный и обеспеченный. Вечно на работе, вечно занят, вечно окапавшись в проблемах! Это по началу кажется весело. Понимаешь? А потом начнутся ссоры, скандалы, истерики и взаимные претензии.
— Я не понимаю, чего вы от меня хотите? Зачем вы все это мне говорите?!
— Хочу, чтобы ты не тратила свое время и время моего сына попусту.
— Мы любим друг друга!
— На любви не уедешь, в отношениях нужен холодный расчет! — давит интонациями женщина. — Любые отношения должны опираться на четкий план, а не на «хочу» и физическое влечение! И то, и другое имеет свойство проходить. Крепкие отношения — отношения построенные на выгоде. Услышь меня, дитя, ты не подходишь моему сыну! — едва ли не по слогам произносит последнюю фразу мама Богдана.
Меня цепляет. Пальцы сжимаются в кулаки. Слова бьют по больному, и я, не успев отфильтровать, выпаливаю:
— План и расчет, говорите? Тогда почему ваш статусный и обеспеченный муж от вас ушел, Ирина? Плохо рассчитали? Или план был нечетким?
Ирина Григорьевна захлопывает рот, выпучив на меня свои глаза. Хватка на моем запястье ослабевает. Я выдерживаю руку, потирая запястье. Женщина точно не ожидала от меня подобной дерзости на грани с грубостью.
Да, я знаю в общих чертах их с Андреем Титовым историю. Дан как-то за ужином рассказал. Знаю, что это был выгодный брак, который устроили родители для детей. И чем все закончилась, тоже знаю. И сейчас я эти знания облачаю в острую стрелу, которую выпускаю без лишних сожалений.
Это низко — бить по слабым точкам женщины, что в три раза старше. Но кто дал ей право разговаривать со мной в подобном тоне? Унижать и обижать? Я не ребенок! Я уже всем все доказала. В первую очередь себе! Я сильная, я смелая и я, черт побери, мудрая! Меня не сломали ни отказ Богдана, ни козни его бывшей, ни отчисление, ни даже пропажа Титова. Хватит! На Ирине Григорьевне мое терпение лопнуло, как перетянутый канат. С треском!
— Хамка! — вспыхивает моя визави, отходя от шока. — Кто тебе дал право лезть в мою жизнь?! Я на сорок лет тебя старше, будь добра, держи свой дерзкий язычок при себе!
— А кто дал вам право лезть в мою жизнь? — говорю, в отличие от Ирины, не повышая голос. — Указывать мне, как жить, как строить отношения, кого любить? А