бурные молодые годы! Ничего не меняется, — пожимает другу здоровую руку. — Как ты? Как самочувствие?
— Как ты и сказал — хреново, — улыбается Дан. — Спасибо, Степ. За все.
— Ерунда. Это вон Юльке «спасибо», она обзвонила все больницы и нашла тебя раньше правоохранительных органов.
Я смущенно отвожу взгляд, когда Титов оборачивается и смотрит в мою сторону. Внимательно и с такой нежностью, что в сердце щемит.
— Нехило ты нас всех заставил поволноваться, — продолжает па, подкатывая к больничной койке стул.
— Вношу разнообразие в вашу скучную и унылую жизнь.
— О, он еще и шутит. Ну, значит, точно все в порядке, — смеется па.
Я улыбаюсь.
Между мужчинами завязывается разговор. Я молчу, стараясь не отсвечивать, но уши ловят каждое слово. Несмотря на слабость и явное желание поспать, Богдан рассказывает про то утро, когда я ждала его в Питере.
Он вышел из дома раньше обычного, чтобы поехать в офис. Буквально через час после нашего созвона. Спустился на подземную парковку, где мы с ним столько раз оставляли машину, и столкнулся с компанией парней. Все, как один, борзые.
— Их было пятеро, — наморщив лоб, вспоминает Титов. — По крайней мере, в моем поле зрения.
На этот моменте я охаю, крепче стискивая пальцы Богдана. Дан стреляет глазами в сторону папы. Тот, сообразив, что такая история не для моих девичьих нежных ушей, быстренько пытается меня спровадить, говоря:
— Юльчик, принесешь мне кофе? На первом этаже стоит автомат. Валюсь с ног от усталости.
— Но, пап! Я уже не маленькая!
— Юля.
Я обиженно вздыхаю.
— Ладно. Скоро вернусь.
Выпускаю руку Титова из своего захвата и, оглядываясь, выхожу из палаты. В пороге чуть не налетаю на серьезного мужчину в форме. Судя по всему, следователь.
— Добрый день, девушка, — басит мужчина. — Палата номер триста двадцать пять, верно? Здесь Богдан Титов?
— З-здесь, — заикаюсь я, отступая от двери. — Здравствуйте. Что-то удалось узнать? — не сдержавшись, интересуюсь.
Мужчина перехватывает удобней черную папку и машет головой:
— К сожалению, это конфиденциальная информация, — больше не говоря ни слова, заходит в палату к папе и Дану.
Я растерянно таращусь на закрытую дверь. Меня сожрет любопытство. Но я не уверена, что мои нервы выдержат вот прямо сейчас услышать рассказ Титова. Слишком все близко, больно и страшно.
Решаю не испытывать себя на прочность и спускаюсь на первый этаж больницы. Нахожу в фойе тот самый автомат с кофе и делаю сразу два крепких эспрессо. Себе и папе.
Пока машина гудит и жужжит, глубоко тону в собственных мыслях. Настолько, что голос, раздавшийся у меня за спиной, становится неприятной неожиданностью.
— Поговорим, юная леди?
Оборачиваюсь, Ирина Григорьевна стоит всего в шаге от меня. Повесив сумочку на локоть, сверлит своим тяжелым взглядом. Ощущение, что она меня не на разговор вызывает, а на смертный бой! Слишком торжественная гримаса на ее худощавом лице.
— Разве вы не уехали домой?
Мама Богдана высокомерно закатывает глаза.
— Вопреки словам сына, я не вижу необходимости в отбытии в гостиницу. А вот необходимость в нашей с тобой беседе по душам — да. Побеседуем наедине. Как опытная женщина с мудрой женщиной. Я ведь могу считать тебя мудрой и взрослой, Юлия? Раз уж ты замахнулась на такого взрослого мужчину, как мой сын!
Богдан
Юльку отпускать нет ни желания, ни сил. До зубного скрежета. Но разговор, на который мы вышли со Степаном, явно не для ушек моей девочки. Не думал я, что в сорокет окажусь участником подобного переплета. Вроде лихие девяностые канули в лету.
Одному богу известно, как я еще из реанимации деру не дал, когда очнулся. Пришел в себя и не сразу понял, где нахожусь. Тело ломит, башка тяжелая, нет сил даже на вдох полной грудью. Болит все. Но в мыслях же только Юля, которая ждет меня в Питере. А я хрен знает сколько здесь валяюсь. Мне нужен телефон. Мне нужно уходить. Да какой там!
Потом и вовсе обкололи сильнодействующими обезболивающими, и меня унесло. Когда в следующий раз открыл глаза, в палате уже была мать. Честно, был удивлен. Ее-то уж точно я не ожидал увидеть у больничной койки. У нее же трудный, мать его, кот!
Делаю вдох, гашу стон. Боль в ребрах скручивает до звезд в глазах. Пожалуй, из всего имеющегося — это самое неприятное. Даже отбитая черепушка так не беспокоит, хотя виски ломит жутко.
Беру свою волю в кулак и провожаю Юльку взглядом до самой двери. А стоит ей выйти из палаты, на пороге появляется мужчина по форме. В руке черная папка, в другой ксива, которую он нам со Степаном и демонстрирует.
— Добрый день. Старший следователь Майоров. Владимир Сергеевич. Мне нужен Титов Богдан Андреевич, — смотрит на меня. Ну да, тут из нас двоих только один синий и лежачий. Хотя Данилов выглядит немногим лучше. Ему бы тоже подремать часик-другой.
— Добрый, товарищ старший следователь, — тяну здоровую руку. — Титов, к вашим услугам, — обмениваемся рукопожатиями. — Это Степан Данилов, друг и будущий, надеюсь, тесть.
— Знакомы уже, — здоровается Степыч со следаком. — Падай, Володь, — кивает, освобождая единственный стул в палате.
— Благодарю. Богдан Андреевич, ваше дело веду я. Как вы понимаете, у меня будет к вам пара вопросов. Хотим уточнить кое-какую информацию касательно произошедшего.
— Валяйте.
— Помните, что с вами произошло? — спрашивает, открывая папку.
— Помню. До того момента, как отключился. Что-то уже накопали?
Следак кивает, что-то чиркает в своих бумагах, начиная:
— Думаю, Степан рассказал, что мы нашли вашу машину на загородной трассе. Мои опера почти ночь угрохали, но проследили путь вашего мерса от самого дома до выезда из города. Срисовали лица троих. Над установлением личности двоих еще работаем. Известные нам участники драки уже в розыске.
— Камеры на парковке просмотрели?
— Камеры на подземной парковке, где вы оставили машину, именно в тот промежуток времени, когда вы вышли из квартиры, а это между семью и восемью часами, были выведены из строя. В случайности я не верю. Сейчас проверяем причастность работников управляющей компании к вашему избиению. А так, как установить, что произошло за кадром, нам не удалось, хотелось бы услышать, так сказать, из уст первоисточника. Что последнее вы помните, Богдан Андреевич?
Хороший вопрос…
Утро для меня настало раньше обычного. Задолго до звонка будильника. Я поговорил с Юлькой, слетал в душ и закинул в себя чашку кофе.
Я торопился. Всем телом и душой рвался в Питер. Котенок ждет. Между нами порядка семисот километров, и это пиздец, как давит на мозг! Она далеко. Я схожу с ума. Не думал, что