Читать интересную книгу Большая восьмерка: цена вхождения - Анатолий Уткин

У себя дома Мэтлок занес в дневник «Миссис Тэтчер права. Можно найти сколько угодно извинений безделью, но неоспоримо то, что нынешняя эволюция Советского Союза — в наших интересах. Если наши лидеры не ответят на этот вызов, это будет означать, что они лишены мужества и мудрости. Помощь, конечно, должна предоставляться на определенных условиях и иметь ясные цели. Следует организовать существенную программу». Мэтлок принялся составлять телеграмму президенту Бушу. Но он был очень далек от оптимистической оценки ситуации. Со своей стороны Буш симпатизировал Горбачеву, но не до такой степени, чтобы создавать новые международные структуры. Он не видел, как помощь Горбачеву может дать нечто полезное для США. Он ждал более конкретных просьб Горбачева. Помогать строить коммунизм он не собирался. И он не хотел привязывать себя к «отыгранному» политику. Тэтчер могла частично «гальванизировать» Буша, но не до критической отметки. Кувейта на московском направлении не будет.

Ложные ценности

А Горбачев спал и видел себя в Лондоне творцом нового мира, сопровождаемого овациями, в огнях мировой рампы. За это он готов был отдать все. Как жалко, что события дома не позволяли забыться в этой сладкой дреме. Испрашиваемые дополнительные полномочия главе кабинета министров Валентину Павлову даются только президенту. Павлов, произнося свою речь на открытом форуме, объяснял желающим, что предварительного согласия с Горбачевым он не достиг. Обсуждение было закрытым. Требование особых полномочий было поддержано министром обороны Язовым, председателем КГБ Крючковым, министром внутренних дел Пуго. Выдержки из их речей немедленно попали в прессу. Горбачев был в своей прежней манере, осененный неистребимой верой, что трудности развеются, так или иначе. Его завидный характер не допускал поражения даже в мыслях; он и не пытался встать на сторону своих четырех наиболее важных министров. У наблюдателей сложилось впечатление, что министры находятся в тайном сговоре со своим президентом (который, как назначил их на их высокие посты, так и волен был уволить их).

Американское посольство не верило в сговор. Мэтлок и его подчиненные знали, насколько ревнив Горбачев в отношении посягательств на верховную власть. Они не верили, что Горбачев по собственной воле собирается резко увеличить полномочия своего премьер-министра. Американские дипломаты бросились к своим советским информантам в поисках ответа на необъяснимую для них ситуацию. Политики, дипломаты и журналисты приглашались в квартиры американцев, в рестораны, в резиденцию посла. Мэтлок пригласил в Спасо-хауз нескольких политических деятелей, включая мэра Москвы Попова, только что победившего на выборах — в один день с Ельциным — 12 июня 1991 года. (Только что избранный президентом Ельцин находился с визитом в Соединенных Штатах. Президент Буш пригласил его на завтрак.)

Демократический мэр Москвы Попов, нарушив этикет, задержался с прибытием в Спасо-хауз и прибыл в московскую резиденцию американского посла в час дня. Он принял поздравления с избранием, но пить ничего не стал. Слуга принес в библиотеку кофе. Попов был явно взволнован, он ждал, когда слуга затворит дверь и, не прекращая разговор, взял лист бумаги и написал на нем заглавными русскими буквами: «ОРГАНИЗОВАН ЗАГОВОР С ЦЕЛЬЮ СВЕРЖЕНИЯ ГОРБАЧЕВА. МЫ ДОЛЖНЫ СВЯЗАТЬСЯ С БОРИСОМ НИКОЛАЕВИЧЕМ». Он вручил бумагу послу Мэтлоку. Не меняя тембра голоса, Мэтлок написал на том же листе бумаги: «Я ПОШЛЮ СООБЩЕНИЕ. НО КТО СТОИТ ЗА ЗАГОВОРОМ?» Попов взглянул на слова посла и начертал: «ПАВЛОВ, КРЮЧКОВ, ЯЗОВ, ЛУКЬЯНОВ». После этого Попов порвал бумагу на мелкие части и быстро отбыл.

Посол Мэтлок быстро написал сообщение, поместил его в конверт и отправил с нарочным своему заместителю Джиму Коллинзу с приказом немедленно переслать сообщение в Вашингтон самым быстрым и надежным способом. Оно отправилось наиболее совершенной американской системой STU-3 Лоуренсу Иглбергеру а от того — в Берлин к гостившему там государственному секретарю Джеймсу Бейкеру затем к помощнику президента по национальной безопасности Бренту Скаукрофту и, наконец, к президенту Джорджу Бушу-старшему До встречи Буша с Ельциным оставалось несколько часов. Заполдень в Спасо-Хаузе зазвенел звонок специального телефона. Заместитель госсекретаря Роберт Киммит сказал Мэтлоку что Ельцин получит сообщение, но президент приказывает своему послу немедленно навестить Горбачева и предупредить его. Мэтлок просил никому не сообщать источник его информации. Условились не сообщать Горбачеву об источнике, предупреждающем его об опасности.

В это время Бейкер и Бессмертных проводили совместную пресс-конференцию в саду резиденции американского посла в Берлине. Как только Бессмертных покинул помещение, Деннис Росс прочитал телеграмму, отвел Бейкера в сторону и показал ему текст. Бейкер воспринял предупреждение Попова серьезно — у того, как у мэра Москвы, были обширные связи в партии, КГБ, среди военных. Американцы оказались в непростом положении. Если четко следовать просьбе Попова, нужно было спешно искать Ельцина. Но не лучше ли предупредить Горбачева прежде всего? А как? Бейкер полагал, что лучше всего через Бессмертных. Буш также считал, что нужно оповестить Горбачева.

Бейкер позвонил Бессмертных: «У меня к вам есть нечто срочное». Сумев обойти своих телохранителей, Бессмертных прибыл к Бейкеру на посольской, а не министерской машине в отель «Интерконтиненталь».

Мэтлок считает, что в данной ситуации «и президент и госсекретарь» действовали наивно и по-любительски. Так, государственный секретарь Бейкер настоял на экстренной встрече с министром иностранных дел СССР Бессмертных. «Каждому, имеющему элементарные знания о советской системе, должно было быть ясно, что Бессмертных не мог предупредить Горбачева. Все советские официальные коммуникации контролировались КГБ, а одним из главных заговорщиков в данном случае был сам шеф КГБ… Предупреждать Бессмертных было вершиной глупости. Как мог Бессмертных, не имея конкретных доказательств, обвинять ближайшего коллегу по кабинету министров?» 383 Бейкер был беспечен, а президент Буш неосторожен. Когда он звонил по телефону Горбачеву, то «доложил», что Ельцин «не сделал ничего нелояльного в Вашингтоне». Эта телефонная линия контролировалась КГБ.

А в Москве Мэтлок позвонил Черняеву, указывая на экстренную важность того, с чем он готов прийти к Горбачеву. Через несколько минут из Кремля последовало сообщение, что посол Мэтлок может прибыть немедленно — и пусть поспешит, Горбачев собирается отбывать. В кабинет президента СССР Мэтлок зашел вместе с Черняевым, который, пребывая в легком настроении, представил его как «товарища посла». Большим диссонансом всему этому был переход к столь грозным предупреждениям. Все сели за длинный стол кабинета, к которому посол, собственно, уже привык Мэтлок сидел лицом к окну, Горбачев и Черняев — напротив. Горбачев спросил, зачем президент Буш послал в Кремль своего посла.

Именно тогда Мэтлок начал заготовленную короткую речь. «Господин президент, президент Буш попросил меня уведомить вас о недавно полученном нами докладе, который очень обеспокоил нас, хотя мы еще не нашли ему подтверждения. Доклад основан более чем на слухах, но менее, чем на определенной информации. Речь идет о том, что предпринимаются усилия по вашему свержению, это может произойти в любое время даже на этой неделе»384.

Горбачев покачал головой, усмехнулся, затем снова стал серьезным. «Скажите президенту Бушу, что я тронут. В течение некоторого времени я чувствовал, что мы просто партнеры, но сейчас он доказал свою дружбу. Спасибо за его заботу. Он сделал то, что должен сделать друг. Но скажите ему, чтобы он не беспокоился. Я держу все в руках. Вы увидите это завтра». Мэтлок сказал ему, что рад узнать, что предостережения не имеют под собой оснований. «Как я уже сказал, мы не можем в настоящее время подтвердить свои слова, хотя дело кажется серьезным и стоящим внимания». Дальнейшее Горбачев посвятил тому, что он любил более всего, — нескончаемому монологу. Да, ходят слухи о возможности свержения правительства. Времена неспокойные. Павлов — компетентный экономист, но неопытный политик, и еще учится на своем посту. Он уже осознал сделанную им ошибку. Наметилось (тут Горбачев был в своей тарелке. — А. У.) движение к консенсусу. Подходы к примирению найдены даже с Ельциным. Общество своим голосованием за Ельцина выразило желание экономических реформ, но никто в обществе не желает политического противостояния.

При этом Горбачев признал, что у него есть противники, как в обществе, так и в парламенте. Часть этих противников входила во фракцию «Союз». Многие из них несдержанны на язык. Горбачев предполагал, что именно они послужили источником для американцев. Горбачев в очередной раз повторял, что «держит ситуацию под контролем». И действительно, на следующий день, своим выступлением в Верховном Совете СССР против инициативы Павлова Горбачев добился отказа в предоставлении Павлову дополнительных полномочий.