Читать интересную книгу Большая восьмерка: цена вхождения - Анатолий Уткин

Никогда советско-американские отношения не были более тесными, а контакты на самом высоком уровне более частыми, чем в конце весны — начале лета 1991 года. Война в Заливе закончилась, и американская дипломатия снова повернулась во всю ширь к советскому контрпартнеру. Министры иностранных дел встречались чуть ли не еженедельно, президенты постоянно разговаривали друг с другом по телефону, американский посол беспрерывно встречался с советскими и российскими политиками. Все, кто хотел покинуть СССР, сделали это (признают сами американцы) без препятствий.

Горбачев исполнил свое обещание, данное Бушу в Хельсинки, усилить сотрудничество после окончания войны с Ираком. Видя медленное сползание Горбачева в политическую бездну, администрация Буша как бы испытывает своего рода благодарность в отношении «самоотверженного» Горбачева. А тот старается во всю силу; он дает обязательства не останавливать прибалтов в их выходе из Союза.

5 июля 1991 г. Верховный Совет России одобрил проект Союзного договора. А 12 июля Верховный Совет СССР сделал то же самое. Все союзные Верховные Советы (за исключением Украины) приняли решение в пользу Союзного Договора. Леонид Кравчук вроде бы поддерживал эту идею, но сам потихоньку от нее удалялся. Он явно боялся поссориться с украинским национальным движением «Рух».

А макроэкономика шла своим путем. В ходе голосований 1 и 5 июля Верховный Совет СССР высказался за денационализацию трех четвертей советской промышленности. Советский Союз 16 июля 1991 г. попросил о членстве в Международном валютном фонде, в Международном банке реконструкции и развития (Мировой банк), в Международной ассоциации по развитию.

Шла своей дорогой и эволюция Коммунистической партии Советского Союза. 25–26 июля пленум ЦК КПСС обсудил новую, реформистскую платформу партии, одобренную Горбачевым. Был отмечен факт выхода за год из партии четырех миллионов членов. Действуя в этом ключе, Ельцин запретил (20 июля) деятельность партийных организаций на государственных предприятиях России. Обратите внимание, читатель, Горбачев смолчал, когда был нанесен удар по этой основе его политической мощи. Он, Генеральный секретарь ЦК КПСС, поддерживал свою партию до тех пор, пока она возносила его к политическим высотам вплоть до президентских. А затем ушел в сторону, оставив «свое стадо» на политическое заклание. Надо ли удивляться, что и его рать стала безразличной к самонадеянному полководцу, она не бросится его спасать, когда в отчаянном декабре он провозгласит святые слова о том, что «Родина в опасности».

Россия последовательно крушила Союз. 29 июля 1991 г. Ельцин подписал двусторонний договор с Литвой как с «суверенной республикой». Со времен Смутного времени, Шуйского и перебежчиков к полякам Россия не знала столь безразличных к себе людей. Два «боярина» на этот раз рассчитывали обмануть историю и проснуться на безусловной вершине власти — Горбачев и Ельцин. Они полагали, что на данном историческом участке им лучше держаться вместе. Они объявили о четырех общих лозунгах: демократизация, экономические реформы, сохранение союза, новое мышление. Словеса лукавые. Обоих интересовала только власть — как горемыку реформатора, так и беспардонного разрушителя.

Глава 17

КАНУН ПЕРЕМЕН

Горбачев производил впечатление тонущего человека, ищущего спасательный круг. Нельзя было не испытывать жалости к нему.

Дж. Бейкер, 1995

Канун

Чаще всего Горбачев прощупывал позиции западных лидеров по телефону. Речь шла об экономической помощи и о членстве в «семерке». Теперь, когда наступила пора выполнять прежние широковещательные обещания, вожди Запада начали отступать от них. Заговорили о тяжелом финансовом состоянии Запада, осложняющем помощь Советскому Союзу. О значительном финансовом дефиците в США. Германия затеяла феноменальную экономическую трансформацию ГДР, где речь зашла о триллионе марок. Япония упорно требовала острова и обуславливала свою позицию уступкой советской стороны, никак не желая учитывать того обстоятельства, что соответствующее изменение позиции Горбачева было бы для него просто самоубийственным. У всех основных западных стран нашлись свои резоны отойти от готовности немедленно оказать помощь.

Наступила пора горького отрезвления для любимца Запада. Его наивность выглядела все более отчетливо. Особенно удручали Горбачева американские аргументы: Советский Союз еще недостаточно трансформировался для принятия значительной помощи. Большие займы, поддержка стабилизации валюты, реструктурирование прежних долгов — все это только продлит жизнь мертвой системе. Помощь пойдет только в случае полной перестройки советской системы. Можно представить себе агонию веселого реформатора.

А Мэтлок боялся того, что советское общество поймет, что Горбачев прибудет в Лондон «не потому, что его пригласили официально, а потому, что он напросился, и что он будет обсуждать глобальные проблемы, а не конкретный вопрос помощи Советскому Союзу»382. Мэтлок клянет экономистов вокруг Горбачева, «неспособных внятно обозначить суть экономических проблем страны». Но более всего посол ядовит в отношении антикризисной прогаммы премьера Павлова.

«Тонкую» игру Мэтлока оборвал сам Горбачев. Когда в Москву прибыл итальянский премьер Джулио Андреотти, президент СССР 22 мая 1991 года заявил журналистам: «Для Советского Союза жизненно важно сделать свои взгляды общим достоянием на встрече группы семи». Для объяснения своих макроэкономических взглядов Горбачев послал к Бушу Примакова и Явлинского. Американскому послу доложили, что Горбачев критиковал своего премьер-министра, ссылаясь на посла Мэтлока, «который хорошо знает страну». Мэтлок был справедливо обеспокоен в отношении лояльности министров, которых критикуют ссылками на зарубежных послов.

Именно в эти дни Горбачев наконец начинает несколько трезветь: вера во всемогущий благодарный Запад начинает в его сознании бледнеть; он начинает говорить прежде немыслимые и нехарактерные слова — мы «должны спасти себя сами». Не поздно ли? В переговорах с иностранцами Горбачев еще неустанен в просьбе 100 млрд. долл. Не изменила Горбачеву лишь верная леди Тэтчер. Уже будучи экс-премьером, она во время визита в Москву довольно неожиданно попросила о встрече с американским послом Мэтлоком. «Передайте моему другу Джорджу, что мы собираемся оказать помощь Михаилу. Конечно, вы, американцы не можете — и не должны — делать все в одиночестве, но Джордж (Буш) обязан лидировать в этом деле так, как он делал все в отношении Кувейта». Она помолчала с бокалом виски в руках и произнесла с четкой дикцией: «Несколько лет назад Рон и я начали дело, которое дало столь многое. Теперь Горбачев помог завершить «холодную войну»… и история не простит нас, если мы не окажем ему поддержку».

Ужин с четой Горбачевых убедил Маргарет Тэтчер в том, что советский президент готов признать частную собственность и изменить социальный строй в стране при условии, что союзники не выдадут Горбачева раньше времени. Леди Маргарет уже осознавала отчаянность позиции Горбачева. Тэтчер настояла на том, чтобы Горбачева пригласили в Лондон на встречу «большой семерки» и с условием, что он вернется не с пустыми руками. «Железная леди» сумела уговорить основных западных лидеров «войти в долю» и оказать Горбачеву существенную помощь; главным было добиться согласия Соединенных Штатов, президента Буша. Больше могли дать в текущей ситуации немцы и японцы. Японцев надо подвигнуть к отказу от островных требований. Пусть они дождутся более стабильного Советского Союза. Если Горбачев уступит им, он падет.

Мэтлок заверил Тэтчер, что скрупулезно все передаст президенту Бушу, и выразил согласие с тем, что не следует оставлять Горбачева наедине со своей судьбой. Но, по мнению Мэтлока, западная помощь едва ли поможет неэффективной советской экономике. Горби не знает, как выйти из кризиса. Частные предприятия еще не созданы. Экономика в руках государственных монополий. У глобального реформатора нет стратегии выхода из кризиса в собственной стране. Премьер Тэтчер обернулась к Мэтлоку: «Вы рассуждаете как дипломат! Ищите извинения безделью. Помыслите как государственный человек. Мы нуждаемся в политической поддержке этого процесса, протекание которого во всеобщих интересах». Если Буш в отношениях с русскими приложит столько же энергии, как и в деле освобождения Кувейта, дело наладится. «Необходимо американское лидерство, передайте это Джорджу».

У себя дома Мэтлок занес в дневник «Миссис Тэтчер права. Можно найти сколько угодно извинений безделью, но неоспоримо то, что нынешняя эволюция Советского Союза — в наших интересах. Если наши лидеры не ответят на этот вызов, это будет означать, что они лишены мужества и мудрости. Помощь, конечно, должна предоставляться на определенных условиях и иметь ясные цели. Следует организовать существенную программу». Мэтлок принялся составлять телеграмму президенту Бушу. Но он был очень далек от оптимистической оценки ситуации. Со своей стороны Буш симпатизировал Горбачеву, но не до такой степени, чтобы создавать новые международные структуры. Он не видел, как помощь Горбачеву может дать нечто полезное для США. Он ждал более конкретных просьб Горбачева. Помогать строить коммунизм он не собирался. И он не хотел привязывать себя к «отыгранному» политику. Тэтчер могла частично «гальванизировать» Буша, но не до критической отметки. Кувейта на московском направлении не будет.