Он принялся из оставшихся веток сооружать некое подобие большой и длинной лежанки, которую аккуратно укрыл припасенным тетушкой Зои одеялом, поманив меня:
- Иди сюда, девочка. У огня ты быстро согреешься. Перекуси пока тем, что есть. Скоро я вернусь.
Осторожно усадив меня на лесной диван так, что на одной части одеяла я сидела, а второй была укутана словно в кокон, не снимая одежды - Север задержался возле меня на долю секунды, чтобы поцеловать, чуть закусывая нижнюю губу.
И унесся прочь, словно за ним гнались беровские черти.
Еще какое-то время я была не в силах даже пошевелиться, завороженная мягкими требовательными губами, которые касались моих так осторожно, и вместе с тем так по-хозяйски, что в теле разливалась странная нега, готовая стать тем огнем, что так любит собираться внизу живота.
Лишь потрескивание сухих веток и завывание ветра, который не мог попасть внутрь, вернули меня в реальность, и я потянулась к огню, подставляя озябшие руки.
Не знаю, что согрело меня больше – открытый веселый огонь, тетушкино большое одеяло, в которое можно было завернуть целого медведя, или мысли о Севере, которые с каждым днем почему-то становились все более интимными и откровенными.
В него легко было влюбиться.
Красивый огромный мужчина мог бы стать пределом мечтаний каждой женщины, которые только могли бы увидеть его в человеческом обличии.
Еще легче его было любить.
Огромный свирепый зверь, чья сила не знала границ и была ужасающей в своем гневе, который проявлял немыслимую заботу и удивительное терпение по отношению ко мне, не задумываясь про собственные желания и комфорт.
Это было что-то не доступное моему разуму и совершенно волшебное.
Согревшись окончательно, я с радостью избавилась от тонны сковывающей одежды, оставшись лишь в серой водолазке, штанах и угги, откинув край теплого одеяла. И попыталась оглядеться в тихой сухой пещере, где теперь стало по своему уютно и даже как-то мило, когда ветки на входе зашевелились и показался Север, которому как всегда пришлось согнуться, чтобы войти.
С улыбкой я смотрела, как он трясет головой, откуда с черных кудрей посыпался мокрый снег, и замечала, как снежинки на пороге врываются с ветром внутрь пещеры, но тают прямо над берсерком от жара тела, не успев долететь до кожи.
Только почему-то Север не стремился пройти дальше, скованно остановившись у входа. Он даже не закрыл за собой ветки, что стали своеобразной дверью.
В душе тут же шевельнулся ужас.
Неужели что-то случилось с остальными?
Только Север, как всегда почувствовал мой настрой, проговорив, как мне показалось, немного смущенно:
- Мия, ты же понимаешь, что мы звери?
Так, это уже интересно и даже интригующе.
Я кивнула в ответ, уставившись на Севера во все глаза, когда он скованно повел своим огромным мускулистым плечом, продолжив осторожно, словно подбирал слова:
- Конечно, в идеале в нас должны быть уравновешенны человеческая и звериная стороны, но на деле все это очень сложно и требует больших усилий, чтобы не скатиться в звериное существование целиком и полностью.
Все еще не понимая к чему было это откровение, я зачарованно слушала огромного возбужденного мужчину, который почему-то не торопился входить, и словно был готов в любую секунду выскочить на улицу снова, растворившись в темноте ночи и плотной пелене снега.
- Когда в бере кровь намешана и есть хоть капля сторонней человеческой крови, ему легче. Легче быть человеком. Ну, знаешь: ходить в одежде. Жить в доме. Есть, используя столовые приборы. Готовить еду в конце – концов. Для таких же как я, это пытка. В чистокровных звериные инстинкты гораздо сильнее. Порой они затмевают разум, и тогда слияние с природой неизбежно.
Я все-равно не знала к чему клонит Север, пока не понимая, стоит ли мне пугаться сразу, или подождать окончания речи, потому что мой страх едва ли что-то сможет изменить, ведь мы были здесь одни, и не было поблизости никого, кто смог бы помочь в случае чего.
Хотелось бы верить, что такого «случая» не будет.
Остановившись и притихнув на секунду, Север чуть поморщился, приглушенно продолжив:
- Мы охотимся как звери, Мия. Мы едим, как звери. И я боюсь, что тебе будет не приятно….
Север просто застыл после этих слов, словно над ним висела не иначе как секира, а я растерянно заморгала, пытаясь осмыслить сказанное.
Он переживал, что мне будет противна его пища?
- Север, я понимаю, что вы не люди, - осторожно начала я, видя, как бер принюхивается и постепенно его чувственные губы растягиваются в очаровательной белозубой улыбке, обнажая ровные острые клыки, - Кушай уже что ты хочешь, что привык и как привык. Только пожалуйста КУШАЙ, потому что вы голодные вот уже как третий день.
Почему-то лишь в этот момент я отчетливо поняла, что остальные беры унеслись ужинать, не сдерживая своих звериных порывов и пристрастий, в то время как Север был привязан ко мне и моему жалкому существованию в лесу, и не мог даже нормально поесть.