Читать интересную книгу Три года в Соединённых Штатах Америки - Александр Абердин

Князев в Москве тоже не скучал и провёл огромную подготовительную работу. По рекомендации Бойла, который знал всё и обо всём, в Москву были приглашены и срочно доставлены молодые, талантливые инженеры-конструкторы автомобилей и дизайнеры. Совместно со мной, а точнее по моим эскизным наброскам, был не только полностью разработан проект родстера «Метеор-Альфа-П», но и изготовлен его макет из дерева, в натуральную величину, а также макеты всех деталей, над чем трудился в цехе завода «АЗЛК» коллектив из почти шестидесяти самых опытных мастеров-макетчиков, не говоря уже о том, что инженеры-конструкторы каждый день выдавали в цех чертежи, которые они вычерчивали по моим калькам. Естественно, что всю работу за нас выполнил Бойл, я всё перенёс на кальку, а остальной коллектив воплотил в чертежах и макетах. Князев, приезжавший на завод «АЗЛК» каждое утро с красными после бессонной ночи глазами, чтобы раздать техзадания коллективу и проверить, как исполнены его предыдущие приказы, наверное казался им каким-то монстром автомобилестроения. Ещё бы, такие идеи и темпы.

Работая таким образом, мы почти полностью изготовили даже новый восьмицилиндровый оппозитный двигатель, но самое главное, в нашем городе уже всё было готово к тому, чтобы принять в нём коллектив разработчиков, состоящий из двухсот восьмидесяти человек и даже подготовлена пусть и временная, но отличная площадка для изготовления концепткаров в натуре, пока что с V-образным газоновским движком, который я намеревался форсировать так, как это ещё никому не снилось, сделав его тридцатидвухклапанным. С готовым движком работать всё же будет легче и мы сможем быстрее выкатить из ворот механосборочного цеха завода «Россельхозтехника» наши концепткары. Пока Князев занимался этой работой, Жорка также трудился сутками напролёт, проектируя завод и принимая контейнеры со станками и прочим оборудованием. Так уж случилось, что строительная площадка, на которой уже велись земляные работы, находилась всего в полукилометре от нефтеперегонного завода, которому уже очень скоро предстояло стать заводом по переработке углеводородного сырья и довольно мощной электростанцией.

Тепло попрощавшись с Юрием Владимировичем и дождавшись, когда он покинет Наташину квартиру, я распрощался и с ней. Честно говоря, нам было грустно расставаться, но к ней уже спешил супруг, а потому, поцеловав своей бывшей любовнице, но навсегда напарнице, руку, я вышел из квартиры со своей дорожной сумкой и бодро потопал по лестнице наверх. Там я поднялся на чердак прошел по нему и через два подъёзда вышел из дома на улицу, где меня уже поджидал в такси Князев. Завидев меня, он тут же выскочил из машины и полез обниматься. Я тоже успел соскучиться по этому умному, головастому, весёлому и жизнерадостному мужику. Митрофаныч уже успел побывать в руках у моего отца, хорошенько выспаться и трое суток повздыхать в ожидании того дня, когда его разблокируют. За то время, что мы не виделись, он изрядно помолодел. Затолкав меня в двадцать первую «Волгу», Князев сказал:

– Во Внуково, шеф, и побыстрее, – после чего стукнул меня кулаком в бок и радостно спросил, – ну, как ты, Кулибин, отбатрачил своё? Может быть всё же пойдёшь к нам с Жоркой на завод? Мы же всё равно без тебя, как без рук будем. Как-то не по-людски получается, ты и вдруг остаёшься в стороне.

– Нет, Митрофаныч, извини, не могу. – Сокрушенно ответил я и с улыбкой добавил – Я теперь свободный художник, но всё же будут очень часто общаться с тобой, Жорой и всеми нашими ребятами. Ладно, Серёга, прилетим домой, там поговорим.

По прилёту, сразу же из аэропорта, у нас уже во весь рост бушевала весна, едва только расцеловав Ирочку и родителей, я сразу же поехал на углеводородный завод. Мне не терпелось поскорее запустить процесс. До него мы домчались за полчаса, за рулём нашей «Волги» сидел отец, а рядом с ним, повернувшись к нам, мама. Ну, а мы с Ирочкой всю дорогу целовались. Первым делом я осмотрел главный цех, в котором, в шестнадцать рядов выстроилось четыреста «кастрюль», одетых в рубашки из стеклопластика и это была только первая очередь завода. Уже очень скоро всего за сутки этот цех будет выдавать не менее двадцати пяти тысяч тонн водородного топлива, аморфного углерода и асфальтеновой смолы. Всё оборудование в цеху, мастера работали круглосуточно, было уже смонтировано, да, его то и было всего ничего – трубопроводы для перекачки в ёмкости водородного топлива, трубопроводы для откачки аморфного углерода, полуцилиндрические транспортёры с шнеками из нержавейки, к которой не прилипала асфальтеновая смола, ультрафиолетовые светильники, встроенные в крышки, газовое оборудование и медные электроды с электрическими кабелями, которые поднимались под потолок, соединялись и двумя уже толстенными кабелями шли к электрической подстанции.

Все «кастрюли» уже заправил под завязку необходимыми ингредиентами и мне только оставалось запустить процесс. Из Москвы мы с Князевым прилетели около полудня и когда приехали на углеводородный завод, то попали к началу обеденного перерыва. Во время короткой прогулки по цеху, меня сопровождала проекция Дейра и я время от времени, заглядывая то туда, то сюда, беседовал с ним и с его помощью с Бойлом. Через двадцать минут после начала экскурсии, я вошел в лабораторию. Для директора завода, а им был муж Галины, и его главного технолога, являлось полной загадкой, во что же это по приказу первого секретаря крайкома в считанные недели превратили их завод. Вместо меня об этом рассказывал Князев, а я как бы был его корешем, приглашенным на пуск, но именно мне он доверил загрузить в лабораторный автоклав все нужные ингредиенты, влить в них дрожжи и включить на десять минут ультрафиолет. Вадим Игоревич и Татьяна Владимировна смотрели то на меня, то на Князева, как на идиотов. Главный технолог покрутила головой и негромко сказала:

– Но ведь ультрафиолет убьёт дрожжи.

– Авось не сдохнут, – сказал я, глядя на секундомер, и вскоре приказал, – надеть очки и приготовить эту вашу мазуту.

Через несколько секунд я открыл крышку автоклава и в него влили семь литров нефти, быстро закрыв крышку, я включил сначала электрическую мешалку, а затем пустил на десять секунд газ – чистый этилен из баллона. Ещё через тридцать секунд я выключил ультрафиолетовую лампу, а ещё через пятнадцать, мешалку, быстро открыл крышку и озабоченно сказала:

– Если московские химики не брешут, Митрофаныч, то через полторы минуты из этой киструли полезет густая, желто-розовая пена, так что Вадим Игоревич, приготовьтесь её вычерпывать и раскладывать по мензуркам. Первые десять заложите в холодильник, они будут у вас теперь эталоном, а все остальные можно смело загружать в большие киструли и через десять минут включать ультрафиолет ровно на полчаса, чтобы запустить процесс, а после этого, через шесть часов, он завершится.

К удивлению Татьяны Владимировны, миниатюрной брюнетки лет сорока пяти, всё именно так и произошло и она сказала:

– Это просто поразительно, дрожжи превратились во что-то иное. – Прикоснулась к совершенно новой культуре очень быстро мутировавших дрожжей палец, испуганно отдёрнула его и громко воскликнула – Ой, они током стреляются! Даже искра проскочила! Что же это за дрожжи такие. Князев с солидным видом сказал:

– А это уже и не дрожжи, Танечка, это новый вид микроорганизмов. Они даже питаются не как все прочие, а пожирают энергию этих, молекулярных связей и называются энергофагами, а потому не только производят водородное топливо, аморфный наноуглерод и асфальтеновую смолу, но ещё также и электричество. – Хлопнув меня по плечу, он спросил – Ну, что, Кулибин, домой поедем или ты хочешь посмотреть, как заработает завод?

Естественно я хотел посмотреть как раз именно на это, иначе зачем бы я тогда сюда ехал? Вскоре в химическую лабораторию пришли с обеденного перерыва сотрудники и, увидев, что их директор черпает пластиковым ковшом розовую пену и разливает её по мензуркам, быстро отобрали у него орудие труда. От пены, между прочим, шел приятный, не слишком сильный карамельный запах и такой будет теперь витать над углеводородным заводом всегда, так что прощай вся прежняя вонь и копоть. Если Бойл не шутил, а он у нас большой любитель пошутковать, то те летучие ароматические вещества, которые выделяют крошечные пожиратели углеводородов – микроорганизмы-энергофаги, стимулируют потенцию получше любой виагры, являются к тому же афродизиаком и усиливают половое влечение. Говорить об этом Вадиму я не стал, а то он ещё заставит всех работниц, которых у него было добрых две трети, надеть противогазы, но именно поэтому настоял на том, чтобы неподалёку от углеводородного и автомототракторного завода был построен большой посёлок Метеор с таунхаузами на четыре семьи по моим архитектурным проектам.