урне не подпустил!
ЗЮГАНОВ. Мы, коммунисты, требуем гласности в освещении состояния здоровья первого должностного лица России! Это принципиальный вопрос! Необходимо создать независимую медицинскую комиссию — и если надо, отрешить президента от должности!
ЕЛЬЦИН. Ишь ты, «отрешить»… А где ты, такой принципиальный, был при советской власти? Я бы, значит, посмотрел на тебя с твоим отрешением!..
Титр:
Фантазия первая: 1923 год.
2.
Ленин сидит в кресле. Мычит. Рядом Сталин.
СТАЛИН. Не волнуйтесь, Владимир Ильич, все хорошо. Малый Совнарком заседает, червонец растет, левоэсеровский уклон преодолен… Вы рады? (Ленин мычит.) Ваше «Письмо к съезду» я прочитал. (Ленин мычит.) Я знаю, что письмо секретное. Но какие могут быть секреты между товарищами? (Ленин мычит.) Нет, я не на съезде прочел, я про себя. Зачем вы эту гадость диктовали, Владимир Ильич? Вот у вас теперь и язык отнялся… Вы рады? (Ленин мычит.) Если рады, моргните чем-нибудь. А теперь по-смотрите вот сюда. (Ленин мычит.) Не пугайтесь, это фотограф. Сейчас вылетит птичка, а потом… когда вы умрете… народы СССР увидят, что я был вашим любимым учеником. (Ленин в ужасе мычит.) Вы рады?
Ленин протестующе мычит. Магниевая вспышка, запечатлевающая обоих в известной мизансцене «встречи в Горках».
3.
Магниевая вспышка. Зюганов стоит среди рабкоров и иностранных корреспондентов.
ЗЮГАНОВ. Революционный рабочий класс и бедняцкое крестьянство хотят знать правду о состоянии здоровья вождя! Правящая партийная верхушка спрятала его в Горках. Мы, фракция социал-невменяемых, требуем публичного освидетельствования больного и, если надо, досрочных перевыборов на пост предсовнаркома!
Магниевая вспышка. Лицо Зюганова застывает и оказывается фотографией на полосе «Известий». Газета эта лежит на столе перед Черномырдиным. Это…
4.
…заседание Совнаркома образца 23-го года. Присутствуют — Черномырдин, Чубайс, Лужков, Лебедь, Лившиц (в кожанках, френчах и «тройках»).
ЧЕРНОМЫРДИН. Переходим к третьему пункту повестки, товарищи! «Об антипартийной линии группы Зюганова — Селезнева». Какие будут мнения?
ЛУЖКОВ. Какие тут могут быть мнения? Оппортунисты!
ЛИВШИЦ. Снять их с довольствия!
ЧУБАЙС. В то время когда все мы сплотились в единое целое… и даже не в одно, а в несколько единых целых… когда страна озабочена состоянием здоровья Ильича, лить воду… давать провокационный материал для врагов революции…
ЛИВШИЦ. Снять с довольствия!
ЛУЖКОВ. Поставить вопрос о пребывании в рядах и передать вопрос в первичку!
ЛЕБЕДЬ. Шлепнуть контру!
ЛИВШИЦ…и снять с довольствия!
ЧЕРНОМЫРДИН. Кто за снятие группы Зюганова — Селезнева с довольствия и со всех постов, прошу голосовать. Единогласно. И я думаю, товарищи, надо передать дело в Чрезвычайную комиссию…
5.
Соловки. Козел в шинели перед строем зэков, со списком.
КОЗЕЛ. Анпилов!
ГОЛОС. Я!
КОЗЕЛ. Зюганов!
ГОЛОС. Я!
КОЗЕЛ. Лукьянов!
ГОЛОС. Я!
КОЗЕЛ. Селезнев!
ГОЛОС. Я!
КОЗЕЛ. Оппортунисты! Поздравляю с прибытием на Соловки. Шаг вправо, шаг влево — считается побег, интервью — провокация! Вопросы?
ЗЮГАНОВ. Как здоровье Ленина?
КОЗЕЛ. О своем подумай.
Титр:
Фантазия вторая: 1953 год.
6.
Т. н. «ближняя дача Сталина». Чубайс, Лужков и Лебедь сидят на веранде. Из-за дверей слышно тяжелое, хриплое дыхание. Долгая пауза. Бой часов.
ЛУЖКОВ(разглядывая какие-то бумажки). Вы случайно не знаете, что такое дыхание Чейн-Стокса?
ЧУБАЙС. Не знаю. И вам не советую.
Из двери выходит Черномырдин в пенсне и шляпе. Общее оживление.
ЧУБАЙС. Ну, как товарищ Сталин?
Черномырдин, не отвечая, уходит.
ЛУЖКОВ. Так-так… (Начинает одеваться.)
ЛЕБЕДЬ. Вы куда?
ЛУЖКОВ. На хозяйство! (Уходит.)
ЛЕБЕДЬ. Знаю я ваше хозяйство. (Чубайсу.) Что делать будем?
ЧУБАЙС. А что случилось? (Уходит.)
ЛЕБЕДЬ. Ага! Ну, кажется, скоро… (Прислушивается к хрипам из-за двери, смотрит на лежащую на столе трубку и пачку «Герцеговины».) Курить надо было меньше!
7.
Кремль. Заседание Политбюро. На стене — портрет Сталина.
ЧЕРНОМЫРДИН. Переходим к последнему пункту повестки: всякое разное. Геннадий Андреевич, говори, ты хотел разное…
ЗЮГАНОВ. Я вот что хотел сказать: мы должны создать независимую медицинскую комиссию для обследования Иосифа Виссарионовича Сталина.
Сталин на портрете поворачивается и смотрит на Зюганова. Из рук Лужкова выпадает стакан с чаем.
ЗЮГАНОВ. В таком состоянии, как сейчас, он не может управлять страной!
Глухой стук. Это упал в обморок Чубайс.
ЗЮГАНОВ. Какие все нервные.
ЛЕБЕДЬ. Ну, ты орел!
ЗЮГАНОВ. А что я такого сказал?
Все внимательно смотрят на него — и на портрет.
8.
Под песню «Эх, грянем сильнее!» чьи-то руки снимают со стены портрет Зюганова, висящий между портретами Черномырдина и Лужкова. Руки опечатывают кабинет с табличкой «ЗЮГАНОВ ГЕННАДИЙ АНДРЕЕВИЧ».
Под ту же веселую мелодию руки перечеркивают красным карандашом крест-накрест портрет Зюганова в книге и вырывают всю страницу. Затем жестом фокусника скатывают ее в маленький комок, открывают оба кулака — страницы нет, как и не было никогда. Открывается дверь камеры.
Входит Козел в шинели с винтовкой. На нарах — Зюганов.
КОЗЕЛ. Осужденный Зюганов, на выход!
ЗЮГАНОВ. С вещами?
КОЗЕЛ. Зачем?
Титр:
Фантазия третья: 1981 год.
9.
ГОЛОС БРЕЖНЕВА. Кхм-кхм… Дорогие товарищи!
Георгиевский зал. Брежнев и вся наша камарилья при полном параде.
БРЕЖНЕВ. Идя навстречу пожеланиям трудящихся, в связи со сто пятидесятой годовщиной со дня вступления в ВЛКСМ, позвольте мне наградить себя еще чем-нибудь. Спасибо. (Пытается повесить себе на грудь какой-то значок, роняет его.) Упал.
Начинает ползать по залу, вслед за ним тут же начинают ползать остальные. Все, кроме Зюганова. Наконец Брежнев появляется из-под стола с орденом в руке.
БРЕЖНЕВ. Вот! От меня не спрячешься. (Зеркалу.) Поздравляю вас, дорогой Леонид Ильич. Позвольте вас поцеловать! (Общие аплодисменты.)
ЗЮГАНОВ. Позор!
Аплодисменты прерываются, нервный шепот в зале.
БРЕЖНЕВ. Что-что?
ЗЮГАНОВ. Я говорю: позор! Сколько это может продолжаться?
БРЕЖНЕВ. Еще пару лет — может.
ЗЮГАНОВ. Товарищи! Такое положение недопустимо! В цивилизованных странах главы государств проходят регулярное и открытое медицинское освидетельствование! Чем мы хуже?
БРЕЖНЕВ. Мы не хуже. Мы — лучше. (Окружению.) А в чем, собственно, дело? Кто это?
ГОРБАЧЕВ. Не волнуйтесь, Леонид Ильич, это так, знаете, один сумасшедший из Орла.
БРЕЖНЕВ. Сумасшедший? А почему он здесь?
ЧЕРНОМЫРДИН. Он член ЦК.
БРЕЖНЕВ. А вы?
ЧЕРНОМЫРДИН. И мы тоже.
ГОРБАЧЕВ. У целом.
БРЕЖНЕВ. Что?
ГОРБАЧЕВ. Члены ЦК.
БРЕЖНЕВ. А-а…
ЗЮГАНОВ. Товарищи! Я требую открытого медицинского освидетельствования нашего дорогого Леонида…
Но его уже выводят под руки Козел и Свинья — оба в штатском. Крики Зюганова стихают на лестнице.
БРЕЖНЕВ. Что это было?
ЛУЖКОВ. Художественная самодеятельность, Леонид Ильич!
БРЕЖНЕВ. Смешно.
10.
Зюганов открывает глаза. Он лежит в палате, у окна, примотанный к постели. Над ним стоит Ельцин.
ЕЛЬЦИН. Я первый секретарь обкома Ельцин Борис Николаевич. На что жалуетесь?
Зюганов что-то мычит в ответ: во рту у него кляп. Это