Док же не пытался отстраниться; напротив, он страдал вместе с Уолтером. Крики боли прокладывали на лице врача глубокие борозды, похожие на следы от когтей. Как ни странно, оказалось, что люди, и в частности доктор, способны на подобное сопереживание. В ту ночь я взглянула на дока другими глазами: его сочувствие было так велико, что сердце обливалось кровью. Доктор пропускал через себя чужую боль, и невозможно было представить, что он способен на жестокость. Язык не поворачивался назвать его палачом. Я постаралась вспомнить, на чем основывались мои догадки – как я могла его винить? Должно быть, я просто ошиблась от испуга. После этой кошмарной ночи я больше никогда не усомнюсь в доке! Впрочем, лазарет пугал меня по-прежнему.
Наконец скрылись последние лучи солнца, и вертолет исчез.
Мы сидели в темноте, не решаясь зажечь даже тусклый голубой свет, не в силах поверить, что опасность миновала. Первым это признал Брандт: по-видимому, его уже тошнило от лазарета.
– Похоже, сдалась, – пробормотал он, пробираясь к выходу. – Ночью ничего не видно. Пошел я… только прихвачу лампу, чтобы тварь до нее не добралась.
Док не ответил и даже не посмотрел в его сторону.
– Помоги мне, Глэдис, сделай так, чтобы эта боль прошла! – умолял меня Уолтер, стискивая мне руку. Я осторожно вытирала пот с его лица.
Время словно остановилось – казалось, что ночь никогда не кончится. Уолтер кричал все чаще и страшнее. Мелани улизнула, понимая, что ничем не сможет помочь. Я бы тоже спряталась, но Уолтер нуждался во мне. Я осталась наедине с собой, как когда-то мечтала, но мне было очень одиноко.
Сквозь высокие трещины в потолке стал проникать тусклый серый свет. Я то дремала, то выныривала из сна, разбуженная стонами и вскриками Уолтера. Рядом похрапывал док. Я была рада, что он хоть ненадолго отключился.
Я пыталась успокоить Уолтера, бормоча в полусне слова утешения.
– Я с тобой, рядом, – повторяла я снова и снова, всякий раз как он звал жену. – Ш-ш-ш, все в порядке. – Слова утратили смысл, но все-таки они помогали: мой голос, казалось, успокаивал Уолтера.
Крики и стоны умирающего заглушили приход Джареда.
Джаред долго смотрел, как я сижу у постели Уолтера. Едва осознав, что он в комнате, я решила, что первой его реакцией будет злость. К моему удивлению, Джаред был спокоен.
– Док, – окликнул он и потряс доктора за плечо. – Док, проснись.
Я отдернула руку, оглянулась, не понимая, что происходит, и увидела лицо Джареда – лицо человека, которому принадлежал этот незабываемый голос.
Он пытался разбудить доктора и смотрел на меня. В тусклом свете невозможно было определить выражение его глаз. Непроницаемое лицо.
Мелани встрепенулась. Она всматривалась в знакомые черты, пытаясь прочитать его мысли.
– Глэдис, не уходи! Пожалуйста! – От пронзительного вопля Уолтера доктор вскочил, едва не перевернув койку.
Я вложила онемелую руку в шарящие по простыне пальцы умирающего.
– Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! Уолтер, я тут. Я никуда не уйду, обещаю.
Уолтер захныкал, как младенец, а я провела влажной тряпицей по его лбу; всхлип оборвался, закончившись вздохом.
– Что здесь происходит? – шепнул сзади Джаред.
– Анни – лучшее обезболивающее, какое мне удалось найти, – устало проговорил док.
– Что ж, я нашел кое-что поэффективнее, чем ручная Ищейка.
У меня внутри все оборвалось.
«Упрямый идиот, – зашипела Мелани. – Скажешь ему, что солнце садится на западе, все равно не поверит».
Но доку было не до моих обид.
– Неужели достал?
– Морфин – немного, правда. Я б давным-давно вернулся, не кружи тут эта Ищейка.
Док немедленно начал действовать. Зашуршала бумага, и доктор восхищенно вскрикнул.
– Джаред, ты волшебник!
– Док, на минутку…
Но док с сияющим изможденным лицом уже вонзил иглу небольшого шприца в предплечье Уолтера. Я отвернулась. Как можно втыкать что-то под кожу!
Впрочем, действие лекарства сказалось почти сразу. Через полминуты тело Уолтера расслабилось и обмякло, дыхание выровнялось, хрипы ушли. Стиснутые пальцы разжались, освобождая мою несчастную кисть. Правой рукой я помассировала левую, пытаясь восстановить кровообращение. От кончиков пальцев по коже разбежались иголочки.
– Э-э, док, вообще-то тут мало, – пробормотал Джаред.
Я оторвала взгляд от умиротворенного лица Уолтера. Джаред стоял ко мне спиной, на лице доктора застыло удивление.
– Мало? Я не думал копить на черный день, Джаред. Да, скоро мы об этом пожалеем, но я не собираюсь продлевать мучения Уолта, пока у нас есть болеутоляющее.
– Я о другом, – сказал Джаред спокойным, ровным тоном. Похоже, он долго обдумывал свою мысль.
Док нахмурился, сбитый с толку.
– Тут хватит дня на три, максимум на четыре, – продолжил Джаред. – Если давать небольшими дозами.
Я не поняла, что имеет в виду Джаред, зато доктор понял.
– А-а! – Он вздохнул и посмотрел на Уолтера. На глаза доктору навернулись слезы. Он словно собрался что-то сказать, но не издал ни звука.
Мне хотелось понять, о чем они говорят, однако в присутствии Джареда я предпочла сдержаться и промолчать, не выказывая излишнего любопытства.
– Его уже не спасти, но можно избавить от страданий.
– Знаю. – Голос доктора дрогнул, как будто его душили слезы. – Ты прав.
«Что происходит?»– спросила я Мелани.
«Они собираются убить Уолтера, – сухо сообщила она. – Морфина как раз хватает для смертельной дозы».
В гробовой тишине мой едва слышный вздох прошелестел громче, чем следовало бы. Меня не волновало то, что подумают эти двое здоровых людей. Я склонилась над подушкой Уолтера, и к моим глазам подступили слезы.
«Нет, – подумала я. – Еще не время. Нет».
«Лучше, чтобы он умер в мучениях?»
«Я просто… не могу смириться… с концом. С неотвратимостью. Я больше никогда не увижусь с другом».
«А у тебя много друзей, с которыми ты можешь увидеться?»
«Таких друзей у меня еще не было».
Друзья с других планет смешались у меня в голове; Души так похожи – можно даже сказать, они друг друга заменяют. Уолтера же не повторить. Когда его не станет, некому будет занять его место.
Я баюкала голову Уолтера, и мои слезы заливали ему лицо. Я пыталась заглушить рыдания, но они прорывались наружу. Я не просто плакала, я оплакивала друга.
«Знаю. У тебя это впервые», – прошептала Мелани, и в ее голосе звучало сострадание. Она мне сострадала – и это тоже было впервые.
– Анни? – окликнул док.
Я лишь покачала головой, не в силах говорить.
– Ты слишком давно тут сидишь. – Мягкая, теплая ладонь доктора легла мне на плечо. – Иди отдохни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});