Читать интересную книгу Отлучение (Из жизни Александра Солженицына - Воспоминания жены) - Наталья Решетовская

Еще не зная, что и думать, поднялась в свою комнатку, где и провела ту ночь.

В этот день, 7 октября, если бы не в спешке написанное мужем накануне письмо мне, в Рязанский суд поступил бы иск от Солженицына о разводе с женой.

7. Лауреатство

День 8 октября для меня начался музыкальным уроком у Ундины Михайловны. Она похваливает меня: чувствуется большой сдвиг, "не подпорченный летним немузицированием", совсем другой звук!.. Шопен... Рахманинов...

Ундина Михайловна не сказала мне в тот день, лишь потом, как заметила, что у меня дрожали руки...

После Ундины Михайловны, как часто делала, зашла к Шуре. Вместе пообедали. И тут - телефонный звонок. Шура берет трубку и почти тотчас же говорит мне:

- Сане дали Нобелевскую премию.

Вероника говорит, что ей звонил Лев Копелев: к лауреату уже рвутся корреспонденты... "Ассошиэйтед пресс"...

Если бы год назад! Какая бы радость, ничем не замутненная, захлестнула меня, какая гордость за мужа, какое торжество!. А сейчас... Сколько разноречивых чувств это вызвало! И все-таки главным из них была радость!

Я звоню на дачу Ростроповича. К своему удивлению, слышу голос мужа. Был тот час, когда он должен работать в своем кабинете. Оказывается, мой звонок - уже четвертый! Потому не отходит от телефона в ожидании следующих: все равно его работу прервут! В голосе слышится уже некоторая досада по этому поводу. Я предлагаю приехать, чтобы освободить его от излишнего ажиотажа.

- А может... не надо? Я и сам справлюсь.

- Это в такой день? Почему же? Нет уж, давай я приеду.

- Ну, ладно.

Подходя к даче Ростроповича, вижу огромную машину, полную кирпича, тщетно пытающуюся заехать во двор. На моих глазах грузовик увязает задними колесами так, что сдвинуть его удастся лишь на следующий день. А в "день лауреатства" все легковые машины, привозящие дачных соседей из города, вынуждены были давать задний ход и совершать объезд по другим аллеям.

Вопреки всему, приехала к мужу радостная, возбужденная Поздравила его, поцеловала. Он же - сдержан.

- Снизь возбуждение. Ты же знаешь, как все сложно... - отрезвлял меня. - Рано объявили о премии. Лучше б, когда закончил роман...

Оказывается, в 15 часов шведское радио на шведском языке объявило, что Нобелевская премия по литературе за 70-й год присуждена Солженицыну. (Позже нам стало известно, что, объявляя о премии, шведское радио передало, что она присуждена писателю Солженицыну "за нравственную силу произведений, возрождающую лучшие традиции русской литературы".)

После этого Александра Исаевича официально поздравил по телефону шведский корреспондент Пьер Хегги. На поздравление Солженицын ответил:

- Благодарю. Принимаю. Намерен приехать получить лично, поскольку это будет зависеть от меня. Здоровье поездке не мешает. Никаких корреспондентов не приму.

На вопрос, над чем он работает сейчас, ответил:

- Пишу "Август четырнадцатого".

Вскоре после моего приезда муж решил пообедать: все равно привычный распорядок нарушен. 16 часов 30 минут. Слушаем Би-би-си. Сообщается, что Солженицын получил Нобелевскую премию. Более того, им уже известно, что Солженицын ответил шведскому корреспонденту, что он "хотел бы поехать получить премию"... Подумать только! Это через полтора часа после объявления о премии и через час после звонка Хегги!

Муж еще не кончил обедать, как нагрянул Ростропович, да еще почему-то вместе с художником Титовым и его женой. Титовы рассказывают, что еще 6 октября знали от корреспондента Хегги, что весьма похоже, что Солженицын будет лауреатом, что в шведских газетах он идет как кандидат № 1.

Ради столь торжественного случая Титов привез в подарок лауреату еще один проект храма Троицы. Александр Исаевич усмотрел в нем нечто языческое: вход в храм - через арку в огромном кресте! Через крест! Какая-то потрясающая сверхсимволика!..

Я быстро приготовила кое-какую закуску. Нашлась и выпивка. Хотя сам виновник торжества воспринял это празднование, увы, без всякого энтузиазма.

Когда гости уехали, мы, обнявшись с Мстиславом Леопольдовичем, гуляли по участку.

- Стив, не вычеркивай меня из Саниной жизни. Не могу... Хотела оторваться - не получается...

Ростропович, казалось, понимал меня, сочувствовал, жалел...

По Саниной просьбе позвонила вечером маме в Рязань. Она уже слышала о награждении зятя. Передаю Санин наказ: "На все вопросы по телефону или при личных приездах, можно ли его видеть или получить интервью, отвечать: ничего в его обычае, в его порядке не изменилось, интервью никому не даст и никого не примет".

- Адреса не давай! - добавила я.

Совсем поздно приехала к нам в "Сеславино" еще одна знакомая.

- Я не смогла ни поздравить, ни повидать лауреата. Вся Москва взволнована...

Скоро я вышла с фонариком ее проводить. Прощаясь, она дружелюбно сказала мне:

- Я очень рада...

Я поняла, что она имеет в виду не только премию, но и то, что мы с Саней вместе. (Именно ей поручал Александр Исаевич найти для меня комнату в Москве!) Я не стала ее разуверять. Тот день не должен был ничем омрачаться!

9 октября к нам в Рязань стали поступать телеграммы. К вечеру их было уже 22. Получая эти телеграммы, да и все последующие, мама регистрирует их, одновременно дублируя текст. А в дневнике ее - запись: "Состояние возбужденное. Ночи сплю плохо. Хочется порадоваться по-настоящему. А - не получается! вливается все время грусть. Что там Наташа? Как моя Наташа?"

Бедная моя мамочка! Все чувства смешались в ней... Она написала поздравления отдельно Сане, отдельно мне и нам вместе (последнее я должна была по своему усмотрению показать или не показать ему).

Было решено, что эти письма, а также письма рязанских друзей и все пришедшие к тому времени телеграммы будут доставлены нам с оказией в ближайшие субботу-воскресенье, то есть 10 или 11 октября.

А у нас в "Сеславине" 9 октября тихо. У меня - светлое настроение, неоставляющее чувство благодарности Богу, что не дал нам разлучиться. Может, и не даст?.. Муж, возможно, досадует. Ведь события-то происходят. Подай он заявление в суд, развод бы состоялся... Спасибо тебе, Господи, что хоть отдалилось все как-то!..

Да и внешне все в этот день вроде бы по-старому, по-привычному. Муж с утра пишет в своем кабинете за кафедрой. Я играю в "большом доме", потом еду за продуктами. В один магазин, в другой... Привожу на заднем багажнике велосипеда большую сумку, полную провизии. Саня выходит навстречу и, любуясь, говорит:

- Посмотри на себя в зеркало, какая ты хорошенькая... Тебе полезно ездить на велосипеде!

Что мне до того, хорошенькая я или нет. Лишь ему всегда хотела нравиться, ему одному... Стала кухарничать.

Саня вошел через часок и, глядя на свежерумяные бифштексы, попросил:

- Оставь к обеду теплый бифштекс!

- А ты съешь сейчас...

Помялся немного, а потом, как ребенок, съел и похвалил. По мне будто ласковая приятная волна прошла... Неужто такой грех, что я люблю, когда похвалит меня?..

Одевшись потеплей, Саня ушел в парк продолжать работу за нашим новым столом. А я, закон-чив с кулинарией, принялась за печатанье откликов зарубежного радио на награждение. Они были записаны нами на магнитофон. Продолжала и вечером, уж после обеда. Приведу выдержки из них.

Би-би-си. 8 октября.

"Нобелевская премия по литературе 1970 года присуждена советскому писателю Александру Исаевичу Солженицыну. Сообщая об этом, Шведская академия заявила, что премия присуждается в знак признания нравственной и этической силы Солженицына, которой он продолжил традиции русской литературы... В полученном Би-би-си из Стокгольма корреспондентском сообщении говорится, что нынешнее решение Нобелевского комитета похоже на решение 1958 года, когда Нобелевская премия по литературе была присуждена Борису Пастернаку, автору романа "Доктор Живаго". Когда Александру Солженицыну сообщили о присуждении ему Нобелевской премии, он сказал, что если это окажется возможным, он поедет в Стокгольм, чтобы лично ее получить".

"Голос Америки". 8 октября.

"Писатель Александр Солженицын принял Нобелевскую премию по литературе, присужденную ему Шведской Королевской академией. Солженицын заявил, что 10 декабря, если он будет иметь возможность, он прибудет в Стокгольм для получения премии. Это Солженицын сказал одному западному корреспонденту, который с ним беседовал по телефону. Солженицын заявил, что он выражает благодарность Шведской Королевской академии. (...) Он сказал также, что не примет никаких западных корреспондентов.

В настоящее время еще не получено никаких сообщений о том, как советские власти реагируют на решение Шведской Королевской академии".

Би-би-си. 8 октября.

Специальная передача. (Комментатор - Иван Иванович Сапиет.)

"Александра Солженицына сравнивают с великими русскими писателями Достоевским и Тургеневым. Большинство литературных критиков, несомненно, поддержат мнение о том, что Солженицын - самый выдающийся прозаик нашего времени. Объявляя о присуждении премии, Шведская академия заявила, что Солженицыну присуждена Нобелевская премия за ту нравственную силу, которую он проявил, придерживаясь лучших традиций русской литературы. От великих дореволюционных русских писателей Солженицын унаследовал глубокое сознание ответственности, которую несет художник, и беспощадное отношение к себе и социальному злу, которое кроется в обществе. В то же время он - дитя революции. Он пережил все ужасы сталинского режима, защищал свою страну во время войны и испытал на себе затем унижение восьми лет лагерей и тюрем, хотя и был совершенно невиновен, о чем можно судить хотя бы по тому, что был впоследствии реабилитирован. Именно это слияние элементов личного опыта и дает возможность Солженицыну творить так страстно, рисовать своих героев с таким глубоким человеческим пониманием и состраданием.