к моему замку. Напрашивается вопрос – для чего? Чтобы дать ответ.
– И я его дам.
– Не стоит, несколько минут назад я услышал достаточно, да я глуп, но распознать мотив и искренность я в силах.
Джентльмен подошел к Элизабет, неторопливо и нежно обхватил ее за талию как во время танца, она не сопротивлялась, затем он почти приблизился губами к ее устам, в ответ она подняла руку, ограждаясь от притязаний, и произнесла.
– Нет, только после венчания.
– Хорошо. – не стал противиться и спорить Геральд, а вместо этого сотворил не один изящный комплимент своей невесте, в благодарность за внимание.
Элизабет отвергла поцелуй. Потому что для нее эти на первый взгляд простые действия нечто большее, чем физический акт, проявление любви и привязанности. Поцелуй – это земной договор между влюбленными, несет в себе огромную ответственность, пренебрегать им не стоит, и недооценивать также. Поцелуй – это соединение противоположностей в единое целое, двое становятся одною плотию. Но и делать его обязывающим не нужно, любовь в нашей душе, тело же лишь реагирует и воспроизводит, к примеру, руки пишут стихи любимой или одно прикосновение, будто электрический заряд.
Они великолепно понимали друг друга с полуслова, граф знал ответ еще до того как услышал ее шаги, если бы она была против, то вовсе бы не приехала, зная, что отказ еще больше ранит, потому письмом поставила бы точку в их коротких отношениях. Любовь их взаимна и благополучна, никаких внешних угроз не наблюдалось, как с финансовой стороны, так и с морально-мировоззренческой. Теперь они часто встречались и проводили свободное время вместе, много беседовали, иронизировали, и занимались обустройством библиотеки. Потихоньку велись переговоры и приготовления к свадьбе, по задумке она планировалась скромной, без лишнего шума (хотя всеобщее внимание отреагирует незамедлительно, только дайте повод).
Иисус Христос искушен во всем, кроме греха. Так и Геральд с Элизабет познавали друг друга, рассказывали свои жизни до знакомства, свои переживания, мечты и не было в том греха, они могли часами беседовать, и также находиться в блаженной тишине наслаждаясь лишь одним присутствием, будто считывали мысли на расстоянии, слушали. Делились знаниями по литературе, музыке, живописи, в экипаже ездили вокруг города, наблюдая окрестности. Времяпровождение было насыщенным и многообразным, как истинный джентльмен Геральд дарил ей цветы, редкие книги, некоторые украшения, всячески поощрял ее взаимность, в глубине души понимая, что не достоин ее, для него женщины не были ангелами или прекрасными созданиями априори не могущие свыкаться с людьми из-за своих особенностей, нет, он так не думал, таково отношение романтиков, в этом плане представление его и виденное им было вполне обычно, что привело к нехорошим последствиям, плотские желания сильны, особенно когда перед вами простое творение, а если шедевр, то вы никогда не прикоснетесь к нему. Но конечно Элизабет Прэй стала для него единственной, неповторимой и самой-самой, в жизни не будет у него другой женщины, союз их нерасторжим.
Наслаждались они обществом друг друга в поместье Мемориес Роуз, леди редко покидала свой дом, только для прогулок, ее кавалер, в общем, был не против, но однажды у него возникла одна мысль, он вознамерился пригласить любимую в замок Краусвеа.
– Вы говорили о затворнице, что живет в замке, я не хочу тревожить ее. – отнекивалась Элизабет.
– Может быть, ее и вовсе нет, я не видел ее, хотя нет, видел, но она явно была похожа на привидение. Но не беспокойтесь, мы не помешаем, к тому же после свадьбы, нам нужно будет где-то жить, и замок подходящее место.
– Об этом я и хотела поговорить, позже. Раз вы настаиваете, то не могу отказать.
– Благодарю. – произнес Геральд и взяв под руку невесту сопроводил ее до кареты.
– К замку, Митчелл, и побыстрей.
Далее произойдет нечто ужасное, и так как таланта нет, то обойдемся сестрой краткостью. Они благополучно расположились в гостиной, горели свечи, до конца не разгоняя тьму, вечер клонился к ночи. Элизабет засиделась до темна, и главной темой их разговора была свадьба, а как мы знаем это наиважнейшая тема для почти любой женщины, чуть важнее темы касающееся одежды и детей, поэтому стоит только догадываться, как она заинтересована и возбуждена в речи. Не буду передавать диалог, он не важен, суету лучше исключить из важных эпизодов жизни, тем более из чужой. Вернемся к происшествию, которое потрясло их пока невинный мир, произошла первая их ссора, довольно крупная, если бы не любовь, то они бы никогда, вернее Элизабет не простила Геральда. Случилось следующее: когда леди выплеснула все накопившееся мысли, Геральд, будто дикий зверь прильнул к ней, шепча комплименты, он одну руку положил на спинку кресла, в коем сидела леди, другая нежно, но резко легла на талию девушки.
– Элизабет, вы мучаете меня своей неприступностью. – прошептал он.
Он поцеловал ее в щеку, рука его скользнула выше, губы практически приблизились ко рту Элизабет, и тут она оттолкнула блудника с невозможной силой, в порыве негодования, она даже не смогла ничего произнести, Геральд упал на ковер и лишь с досадой провожал ее взглядом, она убежала. Сцена не заняла и десяти секунд, но, сколько в ней порочности мыслей, необузданных страстей и предательства. Геральд не смог совладать с собой, со своими желаниями, как нам известно, он подвержен внезапным порывам, и это был штиль греховный. И когда он услышал, как в спешке отъезжает карета, он осознал, как скверно он поступил, он может быть, даже разрушил их отношения, совершил великую глупость, и если он не раскается, всё пропало. Грязно надругался над ее моральными и нравственными ценностями и ради чего? Ради собственного удовольствия, эгоистичных похотений. Он встал с пола, чуть покачиваясь, вышел на улицу, кареты не оказалось с Митчеллом и Элизабет. Ему ничего не оставалось, как идти пешим ходом до города, дабы просить прощения сегодня, потому что завтра уже будет поздно, даже страшно подумать о смерти с таким грузом на душе. Ночью вдоль дороги Геральд брел навстречу раскаянию. Предстоял долгий путь, и это лишь способствовало полному осознанию поступка, в достаточной мере укорению себя, прочувствовать ту душевную боль, что он причинил своей любимой, нарушил ее закон, стал предателем, ведь обещал не прикасаться к ней до венчания.
Старина Митчелл, кучер, раньше был в тени, второстепенным немного комичным персонажем, но этому недоразумению предстояло исправиться. Минутами ранее он мирно и тихо сидел на козлах и слегка промачивал рот виски, и тут внезапно к нему подбегает взволнованная дама, с которой приехал граф Краусвеа, она просит отвести ее, скорее