– Получил, сука! – закричал сержант Матьяс и расхохотался.
Издав трубный рев, монстр поднял коготь и наотмашь полоснул им по боку вертолета. Затем чудовище тяжело рухнуло вниз. Пламя потекло по его броне, словно волны морского прибоя. Вертолет отнесло в сторону, его еще крутило по инерции от удара зверя, но они уже теряли высоту.
– Сядем, Крис? – обеспокоено спросил Матьяс.
– Попробуем, – процедил пилот сквозь сжатые зубы.
Виктор снова закрыл глаза. Тошнота подкатывала к горлу, дым разъедал легкие, мешал дышать. К нему примешивался химический привкус, и это было совсем нехорошо. Они вполне могли сами получить отравление, но сейчас это меньше всего беспокоило профессора.
Попали они или нет? Кроме отравляющего препарата в снаряд было заложено и взрывчатое вещество – военные действовали наверняка.
Сержант Матьяс что-то ободряюще кричал ему в уши, но о собственной смерти Виктор не думал. Затем грубый толчок снизу подбросил его, так что он не сильно ударился макушкой о потолок кабины.
– Сели, мать твою! – радостно прокомментировал Матьяс.
Виктор расклеил веки. Кабина вертолета вибрировала, внизу текли ручьи подтаявшего снега. Позади них вздымалась пелена огня и дыма.
Виктор уперся ладонями о края кабины и высунул голову.
– Лиза! – закричал он.
Стрекотание винта поглотило его слова, и он попробовал снова.
– Лиза!
На его плечо легла рука сержанта. Он сказал что-то, но профессор сбросил руку и спрыгнул из кабины на снег. Его колени подогнулись, и Виктор едва не упал. Но все же удержался и шагнул по подтаявшему насту вперед.
– Лиза!
На трясущихся от усталости и переживаний ногах Виктор обогнул вертолет. Там, где деревья были повалены, на коре и снегу виднелись черные отметины. Там прошел зверь. А, значит, там могла быть и Лиза.
Он закричал снова и прислушался. Тишина, разбавленная лишь гудением огня да щелчками вертолетных лопастей, пугала его. Он сделал еще несколько шагов. И тут увидел.
Прикрытая снегом земля в нескольких саженях от него обрывалась вниз. Туда стекали мутные черные струйки, от которых тянулся сизый дымок. Краем глаза Виктор заметил, как на дне обрыва что-то шевелится, взбухает болотными пузырями. Но он уже не обращал на это внимания, потому что на краю лежала Лиза.
Ее голубая куртка была порвана, волосы спутанными мокрыми прядями ложились на снег. Виктор с шумом втянул в себя воздух. Спотыкаясь и увязая в снегу, он бросился к девушке. Упал на колени рядом с ней, прямо в вязкую чернильную лужу. В нос ударил запах аммиака. Виктор осторожно перевернул ее за плечи, и тело поддалось чересчур легко. Голова Лизы запрокинулась, волосы отяжелели и свесились вниз, открыв ее закопченное и поцарапанное лицо.
Лиза была без сознания, но с ее губ слетали белые облачка пара. Трясущимися руками Виктор погладил ее по щекам, прижал обмякшее тело к груди. К запаху аммиака почему-то примешался другой – тонкий, еле уловимый запах ацетона.
– Как она? Жива? – к ним уже бежал сержант Матьяс.
Виктор нашел силы лишь на то, чтобы кивнуть. Матьяс помог ему поднять девушку с земли, и вдвоем они донесли ее до вертолета.
– Кажется, с чудовищем покончено, – сказал сержант. – Я видел, эта тварь горела, как хороший факел. А повреждения у нас не значительные, так что, думаю, мы сможем вылететь прямо сейчас.
Виктор аккуратно положил Лизу на сиденье, пригладил волосы. Потом повернулся к сержанту и сказал твердо:
– Летите без меня.
Матьяс недоуменно наморщил лоб.
– В чем дело?
– Летите! – повторил Виктор. – Лизу надо срочно госпитализировать, у нее может развиться кома. Но я не могу сейчас сопровождать вас.
Он коснулся губами ее бледного лба, потом решительно поднял лежащий на полу кабины автомат.
– Меня подберут спасатели! – крикнул он, снова спрыгивая на снег. – Я должен кое в чем удостовериться!
И бросился обратно к обрыву.
Ему сейчас было все равно, что подумает о нем сержант. Главное, чтобы они как можно скорее доставили Лизу в больницу. Запах ацетона в выдыхаемом воздухе – признак диабетического кетоацидоза. Сколько она пробыла без инсулина? И каким образом повлияла на нее встреча с монстром? Виктор скрипнул зубами. Но за спиной у него с удвоенной силой заработали вертолетные лопасти. И он на миг остановился, чтобы проводить глазами поднимающийся в воздух вертолет.
«Теперь Лиза в безопасности, – повторял он про себя. – В безопасности… Но я начал это. И я должен завершить».
Согнув колени, Виктор начал осторожно спускаться вниз по склону. Вязкие ручьи напоминали расплывающиеся в воде нефтяные пятна. Чем ниже спускался ученый, тем шире становились эти черные потеки, то тут, то там натекали целые лужи, в которых плавало что-то вроде обломков скорлупы. На их испачканных вязким веществом боках плясали язычки пламени.
На самом дне оврага ручьи и лужи становились больше, они соединялись в один большой вязкий поток, и этот поток клубился и омывал густой болотной жижей лежащую на земле человеческую фигуру.
Виктор крепче стиснул приклад автомата и мелкими шажками, стараясь не вступить в пахнущие аммиаком лужи, подошел ближе.
На теле человека кое-где еще виднелись сверкающие медью обломки панциря, но и те истончались, растрескивались, оплывали пузырящейся черной смолой. Дымок с шипением поднимался от тела, в некоторых местах через обожженную плоть проглядывала кость. Но даже не это заставило Виктора похолодеть от страха, а булькающий, истеричный смех, срывающийся с почерневших губ.
– Ведьма… права… – разобрал Виктор гортанные слова. – я ошибся… ошибся…
Безумная ухмылка расколола лицо пополам, словно все чувства, годами копящиеся под спудом, теперь прорывались наружу.
– Все равно… – прохрипело существо. – Однажды она придет за мной…
Он закашлялся, изо рта выплеснулась черная жижа. Его тело дергалось и вскипало пузырями, а безумный смех рвался из горла вместе с истеричным, все нарастающим криком:
– И она придет за мной… Она придет за мной! О! Моя Королева придет за мной!
– Нет, – коротко отрезал Виктор.
Крик оборвался на высокой ноте. Выпученный налитый кровью глаз глянул на ученого в упор.
– Никто не придет, – произнес профессор.
Но все слова вдруг куда-то пропали, а палец соскользнул со спускового крючка. Поднеся к глазам правую ладонь – испачканную смазочным маслом и копотью, – Виктор увидел, что она была абсолютно, девственно гладкой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});