— Так точно, господин фельдфебель!
— Если вы, бабы, выживите в учебке, если вы каким-то образом переживёте курс молодого бойца — вы станете одними из лучших солдат этого мира, верными псами консула, молящими о том, чтобы вас спустили с цепи! Но до этого дня вы — просто блевотина! Вы — низшая форма жизни на земле! Вы вообще нихера не люди! Вы всего лишь неорганизованная стая скользких вонючих жаб! Я строг и поэтому я вам не понравлюсь! Но чем больше вы будете меня ненавидеть, тем большему вы научитесь! Я строг, но я справедлив! У меня здесь нет расовой и религиозной дискриминации. Мне насрать на кочевников, на жидов, на исламистов и будистов! Вы все здесь одинаково никчёмны! Моя задача — избавится от тех, кто неспособен служить в моей любимой Гвардии! Вам это понятно, мрази?
— Так точно, господин фельдфебель.
— Херня, я вас не слышу!
— Так точно, господин фельдфебель!
Вильгельм совсем забыл свой облик без бороды и длинных патл. После бритья и стрижки налысо он выглядел очень комично. Форму выдали не по размеру. Из-за этого штаны всё норовили упасть и их приходилось придерживать. Сапоги сдавливали ступни и причиняли неприятную боль.
Вилли понял, что вляпался конкретно, но что-то предпринимать было уже поздно. Оставалось подчинится и смотреть, что будет дальше. Он не мог представить, что нужно было сделать, чтобы его записали в академию. Вильгельм слышал, что сюда попадали только родственники влиятельных людей Хартии. На фоне мальчишек, ещё не избавившихся от пуха под носом и на щеках, он был самым старшим. Такого же возраста, как и фельдфебель.
— У такого говна остались живые родители? — фельдфебель вывел Вильгельма из забытья.
«Ублюдок», — прошипел про себя Вилли.
— Никак нет, господин фельдфебель!
— Держу пари, что они были рады избавиться от такого недоноска, как ты. Имя.
— Курсант Вильгельм. Вильгельм Миклонский.
— Вильгельм? Какой ещё Вильгельм? Ты откуда с таким именем здесь взялся?
— Мой отец был немцем, господин фельдфебель.
— Мне не нравится имя Вильгельм. Вильгельмами называют либо аристократов, либо дегенератов. Отныне ты — курсант Всеволод Большое Гнездо. Нравится такое имя?
— Так точно, господин фельдфебель!
— Ты меня презираешь, курсант Большое Гнездо?
— Никак нет, господин фельдфебель.
— Тогда убери эту кислую мину со своей рожи.
— Господин фельдфебель, я ничего не могу поделать.
Фельдфебель, не долго думая, зарядил своим пудовым кулаком Вильгельму в солнечное сплетение. В глазах потемнело, воздух вышел из лёгких, на секунду Вилли потерял сознание. Очнулся он уже на полу, держась за ушибленное место.
— Встал!
Вильгельм с трудом поднялся.
— Курсант Большое Гнездо, тебе лучше начать всё делать дисциплинированно и на крепкую пятёрку. Иначе домой ты отправишься по частям. Ясно?!
— Так точно, господин фельдфебель.
«Дом. Если бы он у меня был…»
***
Восемь солдат расположились в небольших траншеях. Каждому выдали автомат. У кого-то с непривычки дуло ходило ходуном, у некоторых от волнения дрожали руки. Все прицелились в сторону мишеней и ждали команды. На каждую мишень приклеили фотографию консула Гвина, но со ста метров её почти не было видно.
— Пли! — заорал инструктор.
Все нажали на курки, и автоматы оглушительно застрекотали на всю округу. Во все стороны летели щепки и куски бумаги. Консулу попадали в лоб, глаза и скалящийся рот.
— Отставить! — приказал инструктор и начал разглядывать мишени сквозь линзы бинокля. — Первый номер, — мишень почти не задели выстрелы, и лицо Гвина осталось целым, — отвратительно! Второй номер, — результат был такой же, — отвратительно! Третий номер, — пули едва задели щёки консула, — ужасно. Четвёртый номер, — две пули угодили точно в лоб, — нормально. Пятый номер, — фотография почти уцелела, — ужасно. Шестой номер, — пули попали точно в глаза, — неплохо. Седьмой номер, — шесть или семь пуль угодили точно в цель, — пойдёт. Восьмой номер, — инструктор осёкся. От фотографии не осталось места, куда бы не угодила пуля. Лицо консула с небывалой ненавистью полностью уничтожили. — Восьмой номер, имя!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Алексей, господин инструктор!
— Алексей, ты кем был до учебки?
— Работал переводчиком в канцелярии.
— Нихера себе переводчики пошли. Ты раньше когда-то стрелял?
— Никак нет, — соврал Алексей и широко улыбнулся.
— А ну-ка посмотрим. Капрал, дай ему винтовку!
Алексею вручили снайперскую винтовку с оптикой. Когда-то Лёша уже видел, как она стреляет. Тогда Алиса отправила на тот свет не один десяток хартийцев. Как же искусно у Лисёнка это получалось.
Инструктор засунул в деревянное основание мишени монету номиналом пять злотых, отошёл на пол метра и принялся жевать яблоко.
— Видишь, куда надо палить? — крикнул он.
— Так точно!
— Можешь начинать!
— Господин инструктор, отойдите пожалуйста. Я боюсь вас зацепить!
— У тебя винтовка или миномёт? Стреляй давай! Боится он.
Алексей свёл прицел на монете. Серебряное покрытие отбивало лучи и на секунду ослепило стрелка. Сердце равномерно постукивало. Руки уверено держали винтовку. Щека упёрлась в стальное покрытие приклада. Задержав дыхание, Лёха медленно нажал на спусковой крючок.
За всё время он обменялся с Самантой всего несколькими письмами. Она смогла сдать вступительные экзамены. Американка в письме искренне благодарила Анну за полученные знания и уверяла, что без её покровительства она бы ни за что не сдала тесты. Через месяц Саманту должны отправить в варшавский госпиталь. От этой новости Лёше стало спокойнее на душе. Варшава относительно тыловой город, а значит безопасный. По крайней мере Алексей так считал.
Удар грома. Монета пропала из поля зрения прицела. Лёша попал. Инструктор, продолжая жевать яблоко, показывал большой палец, а остальные громкими овациями поздравляли с метким выстрелом.
***
Прошло пол года с момента зачисления Вильгельма в курсанты. За это время произошло много чего. Бесконечные подъемы под тревогу, смешанные с матерными словами приказы фельдфебеля. Зубрёжка боевого устава и теории ведения войны. Оттачивание боевых навыков на полигонах. Стрельба, грязь и запах пороха. Армия никогда не меняется.
Курсанты сдружились. Спустя какое-то время Вильгельму дали звание младшего лейтенанта и назначили заместителем фельдфебеля. Но не это радовало Вилли. Его наконец-то перестали называть «Большим Гнездом». Это было выше всяких званий и наград.
За это время он не встречался ни с Элизабет, ни с кем-то из её приближенных. Вильгельм постепенно начинал забывать смысл своего пребывания здесь. Думать об это было некогда. Муштра выбивала все лишние мысли.
Выпускной экзамен. Всем нужно было выложиться на все сто. От этого зависела их дальнейшая судьба. Из военной академии всегда отправляли на ключевые офицерские места, но все мечтали попасть в гвардию. Зачисляли туда лишь избранных.
Ребята справились на отлично. На полигоне была комиссия из столицы и все боялись напортачить. Никто не ошибся. Ни разу. Фельдфебель был доволен. На его памяти это был лучший выпуск. Конечно, он никогда им этого не скажет.
Настроение было приподнятым. Вильгельм построил роту и ждал «шишек» из комиссии. Многие уже мысленно сверлили дырочки на медали.
«Раз уж суждено играть в солдатика, то делаем всё в лучшем виде. Молодец, Вилли. У этих мальчиков ещё нет боевого опыта, а у тебя есть. И ты этим пользуешься».
Хмурый подполковник в сопровождении свиты подошёл к Вильгельму. От офицера несло алкоголем. В ответ Вилли ласково улыбнулся. Чему его научили за эти пол года, так это улыбаться. Всегда. Даже когда хочется выть от невыносимой боли.
— Младший лейтенант, — начал подполковник, — почему когда тебе отдали приказ на построение, вы продолжали вести стрельбу?
«Идиот. Мы ещё не зачистили здание. А в реальном бою противник тоже войдёт в положение и отпустит восвояси?»