Читать интересную книгу Твердые реки, мраморный ветер - Бодхи

– Я думаю, что это не исключено, – согласился Лобсанг. – Не исключаю, что карту этой пещеры мы и через сто лет не закончим. Ну во-первых, пещера огромна и необычна, а во-вторых, ею ведь не ограничиваются наши интересы… конечно, это клево – потратить день-два на то, чтобы проложить еще одну тропинку, картографировать еще один отрезок пути, собрать еще несколько образцов для лаборатории, но хочется ведь не только этим заниматься.

– Да, хочется, – подтвердила Джейн и почувствовала, что ее "тело желаний" зашевелилось и приятно так потянулось всеми своими лапами, и возникла спокойная и приятная уверенность, что с ней все в порядке, что ничего катастрофического не произошло и не произойдет, что этот спад желаний – временный, что это лишь эпизод в ее жизни.

Лапая гладкие натеки, из которых состояли края вертикальных щелей, Джейн коротко рассказала Лобсангу о своей истории с внезапным исчезновением интенсивных желаний.

– А я вообще не рассматриваю такие ситуации, как спад или откат, – прокомментировал он. – Спад и откат – это когда начинаются приступы раздражительности и скуки, а ты, судя по твоему рассказу, ничего такого не испытываешь. Просто твои желания приостановились и ты осталась в своеобразной тишине, и если бы не страх залипнуть в этом, ты может быть вообще получала бы удовольствие от этого состояния.

– Да, приступов агрессивности и скуки нет, – согласилась Джейн. – Но удовольствие… трудно сказать, может и в самом деле я могла бы испытать удовольствие от этого состояния, мне сейчас трудно судить.

– Бодхи как-то рассказал мне историю о том, как Резерфорд – великий физик, расспрашивал своего аспиранта. "Что вы делаете утром?" "Работаю." "А что вы делаете вечером?" "Работаю". "Ага… а днем?" "Работаю". Очевидно, он ожидал получить похвалу за свое усердие, но Резерфорд удивился: "Если ты все время работаешь, то когда же ты думаешь??"

Джейн рассмеялась.

– Ты хочешь сказать, что такие периоды затишья желаний сродни задумчивости, когда человек останавливается и переоценивает, пересматривает, или просто наблюдает, ожидая прихода свежего взгляда, свежей идеи?

– Да.

– Тебе интересно с Бодхом?

Лобсанг взглянул на нее и рассмеялся.

– Коварный вопрос, имеющий своей подоплекой удовлетворение любопытства?

– Ну да, – улыбнулась Джейн. – Но разве такое любопытство чем-то нежелательно?

– Нет, ничем. Да, мне с ним интересно. Очень. Никогда не знаешь, что будет в следующий момент. Он может подбросить интересную идею – как в науке, так и в практике, может неожиданно дать совет на ту тему, о которой ты думал, но вслух не говорил. Может в самом невинном, казалось бы, твоем проявлении найти неискренность или тупость, и не просто найти, а неопровержимо доказать, что эта неискренность или тупость в самом деле есть. Его способность логически мыслить вместе с искренностью, наблюдательностью и огромным опытом исследования восприятий – все вместе это дает совершенно поразительный эффект, когда кажется, что он попросту видит тебя насквозь.

– А как часто он появляется на Базе? Почему я не могу с ним пообщаться? Для меня он остается чем-то из области преданий и сказок. Ну я конечно верю, что ты с ним встречаешься и общаешься, и верю, конечно, что и Фосса, и Флоринда и другие монстры встречаются и общаются с ним и учатся у него, и все-таки его какая-то принципиальная неуловимость вызывает странное чувство его отсутствия…

– Не знаю, – пожал плечами Лобсанг. – С кем и как часто встречаться, решает он сам и мне о его мотивации ничего неизвестно. Но ты ведь сейчас в третьем классе?

– Да.

– Ну так что ты переживаешь. Значит ты почти наверняка с ним увидишься. Ты же понимаешь, что не так много людей, которые способны учиться у Флоринды, Томаса и Фоссы, а значит Бодх наверняка присматривает за вами, ну то есть интересуется вашими делами, наверняка читает время от времени ваши отчеты.

– Черт, я об этом как-то не думала, что нас и в самом деле так мало – тех, кто учится в третьем классе, что мы не можем не вызывать у него интереса хотя бы иногда… хотя, с другой стороны я же не знаю, сколько таких же "курсантов" на других базах… Ладно, это все какие-то бесплодные рассуждения, но иногда возникает зависть к ежам, которые, насколько мне известно, могут общаться с ним сколько захотят.

– Зависть? – Переспросил Лобсанг.

– Да, хотя наверное это слово не подходит, поскольку я же не завидую так, что думаю, что вот блин, с ними он общается, а со мной нет, это неправильно… эта зависть другая.

– Другой зависти нет. – Твердо сказал Лобсанг. – Зависть – это конкретный термин, который обозначает конкретный набор негативных эмоций, причем агрессивного толка, и если твоя зависть "другая", то и называй ее по-другому, а то ты так скоро будешь говорить, что ты ненавидишь, но твоя ненависть "другая"… Найди адекватное обозначение своих восприятий или попросту перечисли их, если нет подходящего термина. Смешения терминов Бодхи категорически не допускает и мне это нравится, и я стараюсь делать так же.

– Согласна. Это не зависть. Сейчас не хочется различать – что именно я испытываю, когда думаю о том, что для ежей Бодх доступен. Но я не забуду этот вопрос. Потом, когда желания станут активнее, я к нему вернусь.

На следующий день Джейн, проснувшись в пять, первым делом понеслась вниз, к пещере. Надеялась она быть первой или нет, сказать трудно, но так или иначе, она не сильно удивилась, увидев, что у входа в пещеру уже идет какая-то деятельность – несколько ежей сновали туда-сюда, таская, судя по всему, какие-то принадлежности для дайвинга. Лобсанг руководил расширением прохода, тщательно рассматривая при этом несколько камней, которые ему подсовывала Айрин. Суджан что-то обсуждал с Бертой, и тут же был, само собой, Энди, на котором лежала главная ответственность за развитие территории поселения в целом.

Среди тех, кого она увидела здесь, были и два новых человека – довольно высокий парень и девушка, глаза которой привлекали внимание словно помимо твоей воли. Они стояли рядом и смотрели на происходящее, никак не вмешиваясь в него и не участвуя в нем.

– Кто эти ребята, – кивнула в их направлении Джейн, схватив за руку Магнуса, который тащил спарку баллонов.

– Тай и Майя, отстань, а то я сейчас на ногу себе это поставлю!

И пыхтя, он утащил свою добычу внутрь пещеры.

Джейн не стала подходить к ним, решив, что позже успеет познакомиться, а сейчас ей хотелось узнать – чем же вызвано такое оживление.

– Какое оживление? – Удивилась Кунга, которая стала следующей жертвой Джейн. – Здесь каждое утро так. А мы ща полезем в колодец!

– В какой, в тот, что…

– Который в начале Нила.

– Ага, значит и акваланги туда же тянут?

– Да, полезешь?

– Ясный пень, полезу! А кто погружаться будет?

– Первыми пойдут Седрик и Йолка, и еще прилетели Чок с Джеффри из Малайского поселения, они тоже пойдут в первой группе.

Йолку Джейн уже видела пару раз – она приезжала на Базу, но надолго не задерживалась, и им по сути так и не удалось даже поговорить друг с другом, хотя чисто внешне Йолка казалась Джейн привлекательной – ей была свойственна особого рода энергичность, словно выпирающая из всех ее пор. Взгляд Йолки казался и серьезным и насмешливым одновременно, и всегда казалось, что она чем-то ужасно увлечена – это было хорошо заметно даже на фоне остальных обитателей Базы, отнюдь не обделенных интересами.

Остальных она еще не знала, но про Седрика слышала как об исключительно опытном глубоководном дайвере, который якобы еще вместе с Бодхом и Чоком ставил рекорды глубины и с траймиксом, и на воздухе.

– А потом?

– А потом… смотря что они найдут.

И Кунга ускакала, как мышь по высокой траве – высоко подпрыгивая на своих лапах и вытянув хвост и мордочку.

Только сейчас Джейн вспомнила, что она ведь собиралась провести эксперимент ничегонеделания! Ей стало смешно. Ничего себе – эксперимент. Она даже не вспомнила о нем, настолько сильно ей хотелось помчаться к пещере и полазить по ней.

– Что-то интересное? – Спросила она у Лобсанга, продолжавшего рассматривать образцы камней, которые выглядели на первый взгляд очень даже обычно.

– Да! – Лобсанга не надо было два раза спрашивать, если речь шла о геологии. Если ты готов был слушать и понимать, он мог говорить часами напролет. – Гранит!

– Гранит?:) – Рассмеялась Джейн. – Ну если бы это были какие-нибудь красивые морды пирита или малахита или…

– Красивые…, – фыркнул Лобсанг. – С точки зрения геолога самое красивое, это вообще массивные скалы из гнейса.

– Полосатые такие, я знаю.

– Да, полосатые. Они – одни из самых первых образований Земли, и одни из самых распространенных минералов – тут в Гималаях они вообще везде.

– Когда идешь от Джомсома в Муктинатх, по бокам долины все сложено из них, очень красивые, мощные морды.