50
Данные из оперативной сводки Генштаба на 8.00 3 июля 1944 года. (Примеч. ред.)
51
За день боя 3 июля войсками 3-го Белорусского фронта было захвачено до 150 пленных. (Примеч. ред.)
52
Всего за день боя войсками 2-го Белорусского фронта было захвачено 770 пленных и 60 автомашин, а также указанная выше техника. (Примеч. ред.)
53
При разгроме группировки противника в районе Дрехча, Домовицкое войсками 50-й армии 3 июля было захвачено 600 пленных, убитыми числилось до 3000 солдат и офицеров противника. (Примеч. ред.)
54
Успех в действиях танкистов наметился только 1 июля — в этот день частями 1-го гвардейского танкового корпуса было захвачено 12 танков противника, а также пленные из 29-го танкового и 5-го моторизованного полка 12-й немецкой танковой дивизии. Наши танкисты доложили о 31 подбитом танке противника. (Примеч. ред.)
55
Вот как описывает эти события сам генерал Мюллер:
«Утром 28 июня штаб нашего корпуса получил по телефону указание командующего 4-й армией генерала пехоты фон Типпельскирха начать в ночь с 29-го на 30-е отход в западном направлении в район южнее Минска.
Утром 1 июля я был вызван по радио на командный пункт генерала фон Типпельскирха у моста через реку Березину (около местечка Березино) и получил от него следующие устные указания:
„Советские войска приближаются к Борисову (город Борисов, расположенный на берегу реки Березины севернее Березино, к началу советского наступления находился примерно в ста километрах к западу от линии фронта). Обстановка на участке 9-й армии неясна. Вообще говоря, мое место здесь, но начальник штаба убедил меня, что мы можем помочь 4-й армии, лишь покинув район непосредственных боевых действий. По некоторым, пока не подтвержденным данным из штаба группы, нам на помощь идет 5-я танковая дивизия. Я уполномочиваю вас отдавать все необходимые приказания по армии в том случае, если будет прервана связь. Ближайшей задачей 4-й армии является дальнейшее отступление с выходом в район 50–60 километров южнее Минска“.
— Уже сейчас видно, что это — тяжелое поражение, но последствия его пока трудно предвидеть, — добавил Типпельскирх. — Нам остается лишь одно — попытаться вывести как можно больше людей из окружения.
Отступление XII армейского корпуса сначала шло планомерно. Однако уже в лесах западнее и южнее Могилева участились ночные засады партизан, их огневая мощь нарастала. Находившиеся на фронте перед XII корпусом советские части не оказывали большого давления на наш арьергард, так как их командование знало, что мы сами движемся в готовящийся котел, и что иного выхода у нас нет. Примерно 3 или 4 июля XII корпус вошел в соприкосновение с блокирующими советскими подразделениями, которые все более усиливались за счет частей прорыва.
Одновременно возникли новые трудности: полностью прекратилось снабжение. В результате боев с партизанами и регулярными советскими войсками часть наших подразделений была раздроблена, связь постоянно прерывалась. Мы потеряли ориентировку, ибо карт района боевых действий у нас не было. Не только с соседних, но и с более отдаленных участков фронта — из-под Витебска — в наше расположение пробивались многочисленные группы солдат, отставших от своих частей; некоторые из них были без оружия. Стали прибывать и раненые, их везли целыми обозами на крестьянских подводах и по несколько дней не оказывали им медицинской помощи.
Все эти трудности, как и общее положение на фронте, оказали деморализующее воздействие на части XII корпуса. Процесс разложения усиливался по мере того, как советские войска во взаимодействии с партизанами, завершив общее окружение в районе юго-восточнее Минска, стали окружать отдельные части и соединения, попавшие в этот огромный котел. Наши попытки прорвать это кольцо были тщетны. Штаб нашего корпуса был рассеян. 5 июля мы направили в тыл последнюю радиограмму: „Сбросьте с самолета хотя бы карты местности, или вы уже списали нас?“ Ответа не последовало». Цит. по: Мюллер В. Я нашел подлинную Родину. Записки немецкого генерала. М.: Прогресс, 1964. С. 296–298. (Примеч. ред.)
56
Всего за день боя 7 июля только войсками 2-го Белорусского фронта было захвачено около 2200 пленных, 3 танка, 360 автомашин, до 400 подвод, 200 лошадей. Уничтоженными числились более 500 солдат и офицеров противника, 6 танков и самоходных орудий, около 100 орудий и минометов. (Примеч. ред.)
57
В воспоминаниях генерала Мюллера эти события описываются несколько по-иному:
«Положение стало совершенно безвыходным. 7 июля я обратился к офицерам и солдатам с предложением прекратить бессмысленное сопротивление и вступить в переговоры с русскими о капитуляции. Однако все настаивали на новых попытках прорвать кольцо окружения.
Каждый день дальнейших боев стоил нам бессмысленных жертв. Поэтому я около четырех часов утра 8 июля 1944 года в сопровождении одного офицера и горниста выехал верхом из нашего расположения и направился наугад навстречу русским, ориентируясь по огню их артиллерии. Мы наткнулись при этом на охрану штаба крупного артиллерийского соединения; меня немедленно препроводили к одному из старших советских офицеров. Я рассказал ему об обстановке в котле и заявил, что хочу отдать приказ о прекращении сопротивления, но не располагаю больше средствами довести этот приказ до моих подчиненных. Советский командир выразил готовность помочь мне в этом. Тогда я продиктовал одному из немецких военнопленных приказ о прекращении сопротивления, который был тут же отпечатан на немецкой пишущей машинке. Этот приказ был затем размножен и сброшен с советских легких самолетов над скоплениями германских солдат на территории котла. Я решился на этот шаг, кроме всего прочего, еще и потому, что, предвидя свое неизбежное пленение, не хотел оставлять своих офицеров и солдат на произвол судьбы». Цит. по: Мюллер В. Я нашел подлинную Родину. Записки немецкого генерала. С. 298. (Примеч. ред.)
58
За день боя 7 июля всеми войсками 1-го Прибалтийского фронта было захвачено 125 пленных. (Примеч. ред.)
59
Всего за два дня боев 10–11 июля войсками трех армий 1-го Прибалтийского фронта было взято 120 пленных, 5 САУ, 129 орудий, 50 пулеметов, свыше 40 автомашин; уничтоженными числились до 4600 солдат и офицеров противника. В то же время за следующие четыре дня (12–15) июня войсками фронта (данные по 43-й и 39-й армиям учтены не полностью) было захвачено лишь около 80 пленных, одна САУ, порядка 10 орудий, свыше 30 минометов, 74 пулемета и около 50 автомашин; уничтоженными числились 5500 солдат и офицеров противника. (Примеч. ред.)
60
За этот день войсками армии было взято 40 пленных. (Примеч. ред.)
61
В Молодечно, помимо других трофеев, был захвачен склад с 500 тоннами горючего, оказавшийся танкистам весьма кстати. (Примеч. ред.)
62
По утверждениям немцев, в этот день контратакой 212-й пехотной и 391-й охранных дивизий при поддержке танковой группы «Хоппе» (22 штурмовых орудия и противотанковых САУ) им удалось нанести успешный контрудар «разбив два советских батальона и захватив много вооружения». В самом деле, поздно вечером 6 июля командир 3-го гвардейского танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии генерал Вовченко докладывал в штаб армии о контратаках в районе Богданова, на шоссе, ведущем с юга к Ошмянам: «Противник одновременно с двух направлений перешел в контратаку. До полка пехоты и 16 самоходных орудий контратакуют со стороны Гольшан. С направления Пешхайлы враг бросил до 20 танков с пехотой». В ответ на это командование армии приказало 3-му и 29-му гвардейским танковым корпусам обойти район Богданова и Гольшан севернее, через Ошмяны и Жупраны, оставив отражение вражеского контрудара подразделениям 11-й гвардейской армии. На скорость продвижения советских танковых частей к Минску этот контрудар влияния почти не оказал. (Примеч. ред.)
63
На этот момент в строю корпуса насчитывалось свыше 14 000 человек личного состава, 145 танков, до сотни орудий и минометов. (Примеч. ред.)
64
Днем 7 июля в Вильнюс прошел последний эшелон из Молодечно, после этого железная дорога была перерезана. (Примеч. ред.)