— Сюда, — сказал Маклеод, указывая на то, что осталось от двери на другой стороне антресолей.
Большая комната, как и сами антресоли, освещалась светом факелов. Им пришлось низко пригнуться, чтобы миновать путаницу упавших балок. Местами пол был опасно непрочен, черные и белые плиты были навалены на деревянных перекрытиях, усеянных дырами с рваными краями там, где огонь прогрыз в нем путь в комнаты внизу.
Больше всего была повреждена восточная часть комнаты. Здесь, открытые небу, груды камня и разбитых стропил образовали настоящий лабиринт. Несколько кирок и лопат лежали возле оставшегося фонаря, показывая, где копали спасатели, стараясь добраться до тела Мастера Ложи. Две большие плиты обожженного и закопченного мрамора выступали под углом из горы пепла и штукатурки, похожие на перевернутую раскрытую книгу.
— Вероятно, это нам и надо, — сказал Маклеод, указывая на обломки. — Давайте-ка посмотрим поближе.
Взяв фонарь, двое мужчин осторожно пробрались к своей цели. Вблизи наклонные плиты оказались двумя частями мраморной столешницы, расколотой посередине. На обуглившихся остатках опорных деревянных панелей были видны рельефы с вариантами того, что Перегрин счел масонской символикой включая печать Соломона.
— Я мельком видел похожий стол, пока вы занимались вашим мистером Андерсеном, — пробормотал он, дотрагиваясь до сцепленных треугольников. — В частности, эту эмблему. По-моему, «знак осквернения», о котором он говорил, должен быть похоронен где-то под всем этим.
— Угу, давайте посмотрим, сможем ли мы убрать часть этого хлама, — согласился Маклеод.
Сначала руками, а потом инструментами, за которыми еще не вернулись спасатели, они потихоньку расчистили основание стола от большей части обломков. Когда не осталось ничего, кроме куч еще теплой золы, они стали работать медленнее, аккуратно просеивая каждую лопату серой пыли, прежде чем отбросить ее. Перегрин начинал сомневаться, не провозятся ли они тут всю ночь, когда его лопата перевернула что-то, блеснувшее тускло-серым металлом в свете их фонаря.
Не подумав, он протянул голую руку, чтобы поднять это «что-то», и получил удар, похожий на электрический разряд. Он вскрикнул и осел на корточки.
— Перегрин, что…
Перегрин указал на найденный кусок металла. Его так встряхнуло, что он почти не заметил, что Маклеод впервые назвал его по имени.
— Вот, — сказал он. — Меня встряхнуло, когда я хотел поднять это. По-моему, это может быть тем, что мы ищем.
Он согнул пальцы. Суставы еще неприятно покалывало. Он поднялся, отряхиваясь от пепла, а Маклеод наклонился, чтобы внимательнее рассмотреть находку. Рука его нырнула в карман пальто и вынырнула уже со знакомым сапфировым кольцом, потом нарисовала над находкой несколько символов, которые, казалось, оживили самый воздух. Потом инспектор достал из кармана носовой платок.
— Ну-ну-ну, — пробормотал Маклеод, цокая языком и осторожно поднимая находку прикрытой платком рукой.
Когда он поднес находку к свету, Перегрин увидел, что это покрытые окалиной и перекрученные остатки серебряного диска около двух дюймов в поперечнике. Глаза за стеклами очков широко открылись.
— Это он? Тот знак, который нам ведено было искать?
— Вот вы мне и скажите, — ответил Маклеод. — Он?
Глубоко вздохнув, Перегрин прищурился и сместил фокус. Расплывающееся пятно превратилось в призрачный образ оскалившейся морды рыси.
— Господи Боже, медальон Рыси! — прошептал молодой человек. — С тех пор как это все началось, я несколько раз видел его мельком.
Маклеод по-волчьи усмехнулся и покрепче замотал медальон в платок, потом начертал над свертком еще один символ.
— Ну, теперь он у нас, — сказал он художнику, — и, по-моему, это подтверждает, кто виноват. — Он подал сверток Перегрину. — Адам, несомненно, захочет его увидеть. Поскольку я не знаю, когда освобожусь, вам лучше взять это и передать ему, как только он попадет домой.
Кивнув, Перегрин завернул сверток еще и в свой носовой платок, потом осторожно запихнул во внутренний карман куртки и встал на ноги. Маклеод оглянулся, потом простер обе руки ладонями вниз над разрушенным алтарем. Он простоял в такой позе несколько мгновений, беззвучно шевеля губами;
Перегрин предполагал, что он молится. Потом правая рука начертила в воздухе изгоняющую пентаграмму.
Перегрин ощутил легкое напряжение, словно от кожи отодрали что-то липкое. И неожиданно атмосфера вокруг них словно бы очистилась. Перегрин вспомнил подобное мгновение в квартире Хелены Прингл, когда Адам и Кристофер Хьюстон объединили усилия, чтобы очистить помещение от скверны.
Прошло еще мгновение сосредоточенного молчания. Маклеод расправил плечи и вздохнул.
— Ну вот, — сказал он тихо. — Теперь Братья могут покоиться с миром.
Глава 28
В эдинбургской Королевской лечебнице царила тишина. Адам Синклер лежал в больничной кровати. Сон, увиденный вечером, оставил его нервы напряженными, как струны. Десять часов. Никаких вестей от Маклеода. Он знал, что должен попытаться отдохнуть, но мучимый и болью в теле, и беспокойством, снедающим разум, оказался не в силах успокоиться больше, чем на несколько минут. Он проделывал знакомые усыпляющие упражнения, обычно безотказные, но через несколько мгновений снова вскидывался, терзаемый яркостью сна, который, как он все больше и больше боялся, предвещал какое-то бедствие, с которым теперь имел дело Маклеод.
Краткая вспышка суеты около одиннадцати отметила пересменок медсестер. К тому времени Адам прекратил попытки уснуть. Когда суматоха улеглась, ночная тишина больницы стала почти гнетущей. Еще через полчаса, не в силах больше выносить неизвестность, он снова выбрался из постели, натянул больничный халат и, закутавшись в него здоровой рукой, доковылял до двери и выглянул.
В тускло освещенном коридоре было пусто. На посту дежурной сестры в дальнем конце коридора, кажется, никого не было. Из служебного туалета доносились тихие голоса: видимо, еще какой-то пациент встал без разрешения, и его заботливо загоняли в постель. Мысленно вздохнув над пастушеским инстинктом, который, кажется, был присущ всем квалифицированным медсестрам, он вышел из комнаты настолько тихо, насколько позволяли измученные мускулы, и направился к двери телевизионной комнаты, надеясь увидеть ночные новости до того, как его обнаружат и загонят обратно в палату.
В это время комната оказалась в его единоличном распоряжении. Он не стал включать верхний свет — незачем обнаруживать себя — и неуклюже подошел, чтобы включить телевизор. Когда он дохромал до ближайшего кресла, раздался голос за кадром, озвучивающий заголовки местных новостей. Первые же слова краткого содержания программы предвещали беду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});